– Уверена, что да, если эта боль вызвана лихорадкой. Тысячелистник хорош и от многих других болезней, но у меня есть микстура с вином, камфарой и аммиачной солью. Она подойдет вам больше. Я хорошенько встряхну ее и...

– Боже милосердный, вы же не ждете, что я выпью эту гадость?

– Нет, миледи, я просто вотру ее вам в рану и буду держать вас, пока микстура не высохнет.

– А я могу сделать это сама? – спросила Сибилла, с ужасом представляя, как старуха будет нажимать на ее рану, и перевела взгляд на Саймона. – Пожалуйста, милорд... – Она вспомнила, что он жаждет мести и вряд ли пойдет на уступки, но, к ее удивлению, Саймон согласился.

– Спасибо, миссис Битон. Вы можете оставить эту бутылочку нам. Как часто леди должна обрабатывать свою рану?

– Пока боль не уйдет, сэр. – Старуха выглядела обиженной, что ее так рано прогоняют, но, столкнувшись со взглядом Саймона, погладила свой мешочек и добавила: – У меня есть и другие средства, милорд. Хорошая примочка для глаз, высушенная буквица лекарственная для травяного целебного чая, оставшаяся от монахов в аббатстве Драйбург, да, и еще розмариновое масло, высушенный майоран и клевер для...

– Спасибо, госпожа Битон, но, думаю, микстуры будет вполне достаточно, – сказал Саймон.

– Подождите, сэр, – сказала Сибилла, улыбаясь знахарке. – Я думаю, что надо взять еще клевер, розмарин и майоран тоже. – Она посмотрела на Саймона, а тот пожал плечами, но кивнул, удивленный.

С благодарностью старушка приняла монеты, которые он ей дал, вручила Саймону бутылку микстуры и несколько других пакетиков с травами. Потом он попросил слугу показать ей дорогу до выхода, закрыл дверь и повернулся к Сибилле. Посмотрел на Кит и произнес ласково:

– Я хочу поговорить с леди Сибиллой один на один, девочка. Сходи вниз, зайди в первую дверь справа и открой ее. Я думаю, что Дэнд уже проснулся и вы сможете пообщаться, пока мы будем разговаривать.

Кит радостно кивнула, а потом посмотрела на Сибиллу.

– Иди, Кит, – сказала она. – Лорд не съест меня.

– Да, но он может попробовать это сделать, – бесстрашно и весело отозвалась Кит, быстро и осторожно взглянула на Саймона и поспешила выйти из комнаты, оставив дверь открытой. Саймон аккуратно закрыл ее и подошел к Сибилле.

Она почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Глупые предположения сразу же полезли ей в голову. Но до сего момента она надеялась, что он будет соблюдать правила приличия, и поэтому, поднимая голову, произнесла с вызовом:

– Мне кажется, вы знаете, что не должны оставаться со мной наедине в одной комнате, милорд. Подумайте, что могут сказать люди!

– А я никогда не думаю о том, что они говорят.

– Зато меня это заботит.

– Вас? – Он оценивающе оглядел ее и хмыкнул. – Знаете, девушка, которую волнует, что о ней могут сказать или подумать люди, не уходила бы со скандалом из церкви перед венчанием, как когда-то сделали вы.

– Я и наши земли тогда не принадлежали Изабелле, – напомнила она ему. – И я могу теперь потерять свое место под солнцем, если она узнает, что я была наедине с вами в одной спальне.

– Я думаю, что присутствие моей матери в Элайшоу защитит вас от грязных сплетен.

Пожав плечами, она вдруг взглянула ему в глаза, и бездонный зеленый свет, льющийся из них, снова очаровал ее. Как несправедливо, подумала она, что у мужчины такие красивые глаза, обрамленные длинными и пышными ресницами. Это должно быть привилегией женщины!

Она вдруг почувствовала странное головокружение и внезапно произнесла:

– Я надеюсь, что к настоящему моменту вы уже перестали обижаться на меня, ведь это случилось так давно!

– Я же сказал, что я такого не прощаю.

– Это были слова гордого и рассерженного парня, – неустрашимо возразила она ему. – Мы были совсем молоды, а теперь уже повзрослели. Та крошечная церковь была практически пуста! Люди не читали имен тех, кто вступал в брак, священник еще не произнес вашего имени, и никто из тех, кто видел нас в тот день, ни разу не упомянул об этом, кроме, возможно, моего отца. Хотя я думаю, что даже он никогда не делал этого.

– Я верю вам, но также знаю, что это был не единственный раз, когда вы так унизили человека перед алтарем. За год до этого вы сделали то же самое перед огромной толпой в соборе Святого Жиля в Эдинбурге.

– Да, я это сделала, – согласилась смиренно она. – А еще я отказалась выходить замуж через год после вас в Оттерберне, и тогда это случилось с Томасом Колвиллом. Вот за случай с ним мне действительно стыдно, так как я даже не вышла к алтарю и не увидела его лично, чтобы отказать. – И она грустно вздохнула.

– Я слышал о Колвилле, но без подробностей, – сказал Саймон с неодобрительной ухмылкой на лице. – То есть вы таким образом пытаетесь доказать мне свою невиновность?

– Да, я соглашусь, что не очень забочусь о некоторых правилах приличия, – ответила Сибилла. – А теперь могу я спросить вас о том, почему никто в вашей семье не знает, что мы чуть не поженились?

– Но почему вы решили, что никто об этом не знает? – усмехнулся Саймон.

Сибилла сухо произнесла:

– Ваша мать не знает обо мне, иначе обращалась бы со мной по-другому. Сколько лет мы дружим с Амалией, но и она никогда не говорила об этом, не винила меня и вообще не выказывала ни малейшего признака того, что знает о нашей несостоявшейся свадьбе. То есть в вашей семье об этом никто не знает? Совсем никто?

– Нет, я никому не рассказывал.

– Но ваш отец должен был знать! Мой отец никогда не делился со мной своими планами относительно моего замужества, поскольку я дочь, со мной можно было не считаться, но вы – сын! Наследник!

– Да, но я уже тогда вырос и мог сам распоряжаться своей жизнью.

– Как это? Вы тогда еще не унаследовали Элайшоу, да и сэр Файф должен был согласиться на ваше решение о разделении земель.

– Да, должен был. Но я не делал никаких соглашений по Элайшоу, а ваш отец остался доволен теми вариантами, которые были ему предложены.

– Какими, например?

Саймон удивленно приподнял брови.

– Я думаю, что теперь вас это не касается. В любом случае своим эффектным поведением вы разорвали те соглашения.

– Но почему вы не хотите говорить об этих соглашениях? Они были не вполне чисты?

Она видела, что ее слова возмутили его, но в тот же момент почувствовала, что ее затылок начинает пульсировать. Сибилла только сейчас поняла, что голова и рана болели все это время, но, видимо, стоя ей становилось хуже.

– Я не должна была говорить этого, простите, – добавила она с сожалением.

Он внимательно посмотрел на нее, стоя очень близко, и сообщил безразличным тоном:

– Урегулирования, к которым мы стремились, были немного необычны... Сэр Малькольм согласился завещать щедрое приданое вам и договорился, что вы должны были унаследовать больше половины состояния Эйкермура, если...

– Боже, сэр, но я не имела тогда никакого отношения к наследованию земель и вообще к состоянию Эйкермура! Вы забываете, что до битвы при Оттерберне мой брат Хью был еще жив!

– Да, я помню, но мы рассматривали обязанности сэра Хью только как рыцаря, – сказал с легкостью Саймон. – Тогда велись ожесточенные военные действия между Англией и Шотландией, и была большая вероятность того, что он мог умереть молодым, что и произошло, кстати...

Сибилла задохнулась от мучительных воспоминаний о героической смерти Хью во время победы Шотландии над англичанами, но еще больше оттого, что он жестоко напомнил ей о смерти брата. Она не видела его гибели, но всегда ярко представляла, что случилось с ним, и почувствовала внезапно взорвавшееся негодование. Безжалостно подавив в себе это чувство, она спросила:

– Скажите мне, милорд, а сильно ли повлиял на ваше решение жениться на мне лорд Файф? Вы и Томас служили ему, и, думаю, лорд Галстон также был его союзником...

Саймон не ответил, но Сибилла и так все поняла.

– Ясно, – смутилась она. Сначала она услышала звон в ушах, потом что-то будто ударило ее по голове, и она закрыла глаза от головокружения.