– Скажите мне сначала, почему вы так смотрели и почему так поступили, когда я предположила, что Кит могла бы быть Кэтрин?

Его губы напряженно сжались, но он кивнул:

– Я скажу вам, но надеюсь, что мои слова не станут тем маленьким зернышком, которого не хватает для вашего взрыва.

Любопытство, вспыхнувшее в ней, заставило ее сказать:

– Я попробую, обещаю.

На сей раз его бровь дернулась, и она, приняв это подергивание брови за сомнение в том, что она может быть объективной, вновь нетерпеливо облизнула губы.

– Не делайте так больше, – сказал он, и его голос внезапно стал очень хриплым.

– Что?

– Не облизывайте губы. – Он покачал головой. – Не имеет значения... Что ж, вот вам один факт – леди Кэтрин не в Хантли, и, как я предположил, ее не было гам уже в течение некоторого времени. Она и ее слуга исчезли из башни Окснем, в поместье Гордона, что в десяти милях от Элайшоу.

– Вот! Вы понимаете?

Саймон мотнул головой и сказал:

– Мысль о том, что наша Кит благородного происхождения и богатая наследница, нелогична, миледи. Она, может быть, в том же возрасте, согласен, но ее речь и манеры свидетельствуют о том, что она простая девушка. Есть также еще одно обстоятельство, которое стоит принять во внимание. У леди Кэтрин нет никакого брата.

– Действительно? А вы уверены в этом? – поинтересовалась Сибилла. – Вы же сказали, что не знаете ее семью.

Он скрыл улыбку.

– Но в таком случае все унаследовал бы ее брат, прежде чем Кэтрин выросла, – сказал он мягко.

Она поморщилась.

– Ну ладно, я говорила слишком торопливо, чтобы вы смогли угнаться за моей мыслью. Но может быть, он слуга? Кит разве говорила, что Дэнд ее брат?

– Миледи, я не знаю, говорила она об этом или нет. Но я ведь назвал его братом, и она не отрицала этого.

– Она боится как допустить, так и отрицать что-нибудь, – сказала Сибилла.

– Но она не знала, что его второе имя Эндрю. Если бы он был ее братом, она бы об этом знала, не так ли?

– Возможно. Но если леди Кэтрин была в Окснеме, то у нее, ясное дело, есть родственники на границе.

– Да, вполне вероятно, но теперь вы добавляете факты, которые не имеете никакого права или причины сюда добавлять, – сказал он. – Я принимаю мысль о слуге. Но думать, что Кит богата, – абсурдно. Вспомните, как она просто смотрела, миледи. А также подумайте об одежде, которую она носила!

– Она носила одежду мальчика, – напомнила она ему. – О, и не делайте вид, сэр, что она уклонялась от каждого вопроса о себе. Относительно своей внешности она сказала мне, что сама отрезала свои волосы. Она носила ненужную одежду ваших сестер и при этом не обращала никакого внимания на качество вещей. В прекрасной одежде, да с ее волосами, выращенными заново, изменится ее внешность.

– Но ее манера и речь не изменятся.

– Они у нее уже имеются, – объявила Сибилла. – Вы, возможно, не заметили, что она говорит отлично, когда забывается, но...

– Я отметил это, – сказал он. – Я также отметил и то, что когда она была с вами, она шла, говорила и двигалась точно так же, как это делали вы. Ребенок умеет превосходно подражать, Сибилла, стремясь походить на вас, но это все, на что она была способна.

Ее красивые глаза вспыхнули.

– И это все, что вы заметили, Саймон Мюррей? Вы всегда отклоняете то, что не соответствует вашему собственному мнению касательно тех или иных проблем! А что относительно тех ужасных мужчин, которые бросили обоих, Кит и Дэнда, в Твид?

– Дэнд сказал...

– О Боже, небеса никогда не заговорят с вами! – воскликнула она, безрезультатно пытаясь освободиться. – Не знаю, почему я думала, что вы поможете. Отпустите меня, сэр!

– Вы не можете уйти сейчас, в таком настроении, – сказал он. – Я позволю вам идти лишь тогда, когда...

– Нет, вы немедленно отпустите меня! – воскликнула она и схватила его за руки, стараясь оторвать их от своих плеч.

Саймон продолжал ее держать. Он хотел обвить свои руки вокруг нее и держать так до того момента, пока бы она не успокоилась.

Спокойным, но тяжелым тоном она произнесла:

– Ваше поведение некрасиво. Вы приглашаете меня поговорить с вами о чем-то, потом отклоняете то, что я вам говорю, как будто это не имеет смысла, а теперь смеетесь надо мной?

Встречая ее сердитый пристальный взгляд, он ответил со всей искренностью:

– Вы действительно заставляете меня смеяться, Сибилла, и довольно часто. Но я благодарен вам за этот смех. Вы сделали из меня более жизнерадостного и непосредственного человека.

Ее губы мягко приоткрылись, а его тело приближалось, поскольку он прижимал ее все сильнее.

Она же продолжала пристально и отстраненно смотреть на него, но не делала никакого возражения против такого его поведения, и он медленно склонил голову, приближая свои губы к ее рту.

Она ответила так быстро и настолько открыто, как и прошлой ночью, прижимаясь к нему. Поскольку его руки обхватили ее вокруг, она также скользнула своими руками по его телу и обвила его туловище.

Он смаковал ее вкус, погружая язык в ее рот и лаская ее спину, при этом опуская руку, чтобы почувствовать ее формы через юбку.

Она прижалась к нему сильнее, заставляя его встревожиться.

Сибилла чувствовала, что он придвинулся к ней, и знала, что должна отступить подальше, но, возможно, не сделала бы этого, даже если бы здание загорелось. Она чувствовала, что получила то, чего давно хотела. И она не желала останавливаться. Вдыхая его пряный аромат, она смаковала ощущение близости своего тела с его мягким бархатным костюмом, в то время как под тканью ощущались тугие твердые мускулы. Она чувствовала, что ее груди напряглись, как будто прикосновение к его телу сильно взволновало ее, а когда его правая рука осторожно потянулась к ее левой груди, она напряглась в незнакомом доселе чувстве ожидания. Когда же его нежность стала более смелой, она приняла ее.

Когда он это сделал, она заметила, что ни о чем другом не может думать, да ей этого и не хотелось. Она желала лишь получать удовольствие оттого, что он предлагал ей.

– Какое безобразное поведение!

Саймон, торопливо отстраняясь от нее, резко обернулся, а Сибилла, пораженная не меньше, глянула мимо него и увидела в открытом дверном проеме Томаса Колвилла. Столь поглощенная всем, чем они только что занимались вместе с Саймоном, она не услышала ни звяканья замка, ни звука открывающейся двери.

Саймон произнес своим обычным холодным голосом:

– На что, черт возьми, это похоже, Колвилл? Выйдите и закройте эту дверь. Вы, как я вижу, куда-то спешили...

– Я хочу знать то, что вы делали, Мюррей, – сказал Томас. – Не раз, начиная с момента вашего прибытия, вы интересовались моими делами, и когда вы так поспешно ушли из зала, мне захотелось узнать, куда же вы пошли. Я видел, как зал покинула леди Сибилла, и предположил, что вы могли бы последовать за ней.

– Независимо от того, что я делаю, вы не должны об этом беспокоиться. Или я обязан выставить вас собственноручно?

Томас лишь ухмыльнулся Сибилле, затем повернулся и вышел.

– Этот человек должен подумать о том черном позоре, которым покрыл себя, – пробормотала она, наблюдая, как Саймон отправился к выходу, чтобы закрыть дверь. – Он может сказать женщине, что она должна прикрыть себя, после того какой провел полчаса, всматриваясь в подол ее платья. И его противный брат точно такой же, как он!

Несмотря на свой гнев, Саймон почти смеялся нам тем, что она говорила, но при этом знал: то, что случилось, не было делом шуточным. На этот раз он запер дверь, установив крюк, и лишь после этого вернулся к ней.

– Сожалею, что я был не в состоянии сделать это прежде, миледи, – сказал он, – но что сделано, то сделано. Я знаю путь наверх отсюда, который устранит необходимость идти через зал.

– Я также знаю этот путь, – заявила она, – но я не буду скрываться, сэр. Он не видел ничего, кроме поцелуя, и он никогда не посмеет...

– Он сделал то, что сделал, миледи, так же, как и мы сделали. И если выдумаете, что он будет держать язык за .чубами...