– Назови себя, – велела госпожа Лебериус, взявшая на себя роль судьи.

Девушка покосилась на свитки, в которых имелось подробное изложение того, что касалось ее скромной персоны, и с тщательно выверенным рипенским акцентом сказала:

– Анаис Кхакай, травница из княжества Нуатди, южный Рипен.

– Зачем ты приехала в Харанд?

– Показать свое искусство на съезде магов, – ответила девушка, гордо вздернув подбородок. А как же иначе? Следовало гордиться тем, что харандские снобы признали твои способности дотягивающими до приемлемого уровня.

– Бродяжка она, нищая побирушка! – высказалась жена «маляра». – А бумаги у нее липовые.

– Травница я или нет – легко проверить, – заявила Анаис, проигнорировав выпад.

– Проверим, – кивнула госпожа Лебериус. – Правда ли, что ты продала господину Кафирису принадлежности для покраски дома за один час?

– Нет.

– Она лжет! – подскочил Кафирис.

Госпожа Лебериус чуть повернула голову к стражу, и тот одним только взглядом заставил «маляра» замолчать и сесть на место.

– Сколько вы заплатили? – продолжила хозяйка замка.

– Пять нюфов тридцать гимиков, – тут же отреагировал Кафирис.

– Довольно скромная цена для малярного приспособления, сделанного на наших мануфактурах, – госпожа мельком взглянула на клеймо.

Кафирис покрутил ведро и тоже удостоверился в местном происхождении товара.

– Малярная приспособа-то порченная, вот она подешевле и запросила. А я, как всякий нэреит, чту заповедь: выгода прежде всего.

– А после этого иноземка нанялась к вам на работу?

– Да, – не почувствовав подвоха, сказал Кафирис. – Она изуродовала мой дом! Узнаешь теперь, как торговать всякой дрянью и портить чужое имущество, рипенка-литарийка, – погрозил «маляр» Анаис.

– Так обвиняемая знала, что товар с подвохом?

– Конечно! – загнал себя в ловушку Кафирис.

Госпожа Лебериус надолго замолчала. Стало слышно, как где-то за стенами замка, скорее всего на реке, вопят ребятишки, затеявшие веселую игру. Хозяйка постукивала ноготками по подлокотнику кресла и наблюдала за тем, как окружающие проникаются осознанием нелепости обвинений. Ведь всем известна поговорка: «Если умудрился продать тухлую рыбу, не стоит дожидаться, когда ее начнут готовить». Насладившись эффектом, госпожа Лебериус повернулась к писарю и продиктовала:

– Назначить горожанину Кафирису штраф в размере пяти магн за лжесвидетельство. Это первое. Второе: допросить его с необходимым пристрастием и выяснить, у кого он приобрел товар. С мануфактур крадут полуфабрикаты, неумело их зачаровывают и продают по сниженной цене. Подлецов разыскать.

Кафирис делался бледнее с каждым словом приговора. Госпожа Лебериус слегка наклонилась вперед и застыла в этой позе, глядя в упор на горожанина. Тот внезапно захрипел, привалился к стене и ополз на пол. Его жена утробно хрюкнув, зажала рот ладонями и с ужасом воззрилась на хозяйку замка.

Госпожа откинулась на спинку кресла, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. «Должно быть, фокус дался ей не так-то легко, – подумала Анаис, – ведь страж обмолвился, что хозяйка нездорова». Девушка воспользовалась тем, что всеобщее внимание направлено на Кафириса, и с интересом разглядывала жену врага. «Эй, умники, – обратилась Анаис к внутренним голосам, – что за магию использовала госпожа Лебериус? Ах, мы все еще не в духе и не желаем разговаривать. Ну и, пожалуйста, не больно-то и хотелось с вами беседовать». Проведи Анаис на свободе чуть больше времени, она непременно услышала бы десятки страшных историй о госпоже Лебериус, но, как говорится, лучше один раз увидеть.

Придя в себя, Кафирис вначале лепетал что-то неразборчивое, а затем выдал истинного продавца.

Хозяйка милостиво кивнула и сказала:

– Итак, первую часть дознания считаю завершенной. Стража, проводите горожанина Кафириса с супругой до дома и получите с них штраф.

Когда истцы покинули зал, госпожа Лебериус продолжила:

– Известно ли тебе, Анаис Кхакай, что в Харанде литарийские проповеди разрешены только в храмах?

– Да, я слышала об этом.

– Почему же ты не покинула дом горожанина Рубиуса, когда он стал проповедовать?

– А кто утверждает, что старик проповедовал? – сделала удивленное лицо Анаис.

– Рубиус, – поманила его пальцем госпожа, – ты снова нарушаешь закон?

– Нет закона кроме Лита, – гордо провозгласил старик, – я лишь указываю дорогу заблудшим, раздуваю тлеющие угольки в сердцах, чтобы воссиял огонь истины.

«Идиот!» – закатила глаза Анаис.

– За участие в запрещенном действе и за попытку обмануть следствие Анаис Кхакай приговаривается к работам по изготовлению настоек и декоктов на нужды Леберика. Тебе предоставят необходимое сырье, ночлег, а также пищу: хлеб и воду.

Госпожа Лебериус обратила взор к литарию.

– С Рубиуса, как всегда, взыскать штраф.

– Простите, госпожа, – обратилась к ней Анаис, – надолго меня задержат?

– Неделю назад скоропостижно скончался леберикский травник, осталось множество невыполненных заказов. Сделаешь эту работу и будешь свободна.

– Благодарю вас, госпожа, – низко поклонилась Анаис и подумала, что жена ее врага на удивление рассудительна и справедлива.

Девушку проводили на второй этаж восточной части замка. Через некоторое время доставили травы, коренья, посуду и все необходимые приспособления. Стражи с хмурым видом встали у дверей. Подмастерья недоверчиво косились на Анаис, но по мере распространения по замку слухов начали поглядывать с возрастающим интересом. Она старалась не обращать внимания на происходящее, но судя по всему слухи обрастали все более интригующими подробностями.

В лабораторию заглядывали все, кому не лень, чтобы рассказать лишенным доступа, как выглядит иноземка, попавшаяся на удочку сумасшедшего Рубиуса. Анаис перебирала рецепты, разыскивая сходные составы зелий, чтобы сварить общую заготовку, а после дополнить недостающими компонентами. Главное, поскорее убраться из этого проклятого замка. Наконец она приступила к работе.

– Ты травница? – раздалось рядом.

Анаис вздрогнула, рассыпала меру порошка и сердито обернулась.

– Нет, отравительница, – буркнула она, угрюмо поглядев на прыщавого юношу. – Мои документы лежат на столе у госпожи, сходи да почитай.

– Мне туда нельзя, – с сожалением сказал парнишка. – А правда, что старик Рубиус в постели все еще хоть куда?

Анаис оторопела, потрясенная нелепой выдумкой, потом нехорошо прищурилась:

– Я такие декокты готовлю, что даже труп не оплошает, – заговорщическим тоном сообщила она.

У паренька глазенки разве что на лоб не вылезли. Он исчез так же неожиданно, как и появился. «Побежал доводить слухи до абсурда», – подумала Анаис и, вздохнув, покачала головой. Демон за язык дернул. «Проклятые литарии с их свободной любовью! Мало было обвинить меня в сочувствии их вере, так еще замарали подозрениями в… Тьфу!» – кипятилась Анаис. – Конечно, такое событие в провинциальном городке: появилась молоденькая иноземка и переспала с сумасшедшим старцем, религия которого фактически вне закона. Что может быть пикантнее?!».

Зелье булькало на водяной бане, время от времени его приходилось помешивать, и лицо Анаис раскраснелось от жара очага. Поток челяди почти оскудел – что нового могли они тут увидеть? – разве что разнести по округе весть, что травнице жутко стыдно: эвон как щеки заалели. Нервное напряжение прошло, а приятное ощущение сытости после угощения литарийской выпечкой все еще сохранялось. Теперь бы самое то – поспать. Она подавила зевок и, выудив из корзины флакон для зелья, тяжело вздохнула: посуда, увы и ах, оказалась не подготовлена для хранения ее дивных снадобий. Оплетенные паутиной, покрытые пылью баночки и скляночки, похоже, лишат бедную травницу сна этой ночью. Анаис наморщила лоб, припоминая заклинание Сальмона Дезинфектуса, но потом отрицательно мотнула головой, отметая эту идею. Она потребовала принести большой котел и растопить еще один камин, благо в помещении их было четыре.