Нельзя сказать, чтобы Эми Камильери жила в достатке.

Жилище, которое она снимала, оказалось небольшой пристройкой к скромному одноэтажному дому. Даже и с пристройкой, дом по всем стандартам был маленький. К тому же его нельзя было назвать ухоженным — белая краска на фасаде приобрела сероватый оттенок и покоробилась, а о внутреннем убранстве можно было только догадываться. Вместо садика перед домом густо росли сорняки. На фасаде имелось единственное окно с задернутыми шторами, никакого подъезда к дому, не говоря уже о гараже, не имелось. На имя Эми был зарегистрирован пятнадцатилетний автомобиль «пежо», но Мак не заметила, чтобы машина была припаркована поблизости. Что ж, по крайней мере, отсутствие гаража облегчало наблюдение за домом, поскольку входная дверь хорошо просматривалась.

Шторы не шелохнулись. Дом вообще казался нежилым, и это несказанно разочаровало Мак. Она все-таки решила попытать счастья и тихо постучала в дверь Эми. Ответа не последовало. Она осторожно заглянула в почтовый ящик, прикрепленный рядом с дверью. Ящик был доверху заполнен почтой, рекламными буклетами и письмами. Хорошо просматривался нераспечатанный счет за телефон.

Мак зашла за угол дома. Всего лишь шаг отделял его от соседнего дома, и даже это пространство заполоняли лишь сорняки да ржавые колесные колпаки. Не так-то легко было пройти между постройками.

Черт.

Мак обошла весь квартал, заметив, что за домами тянется узкая дорога, на обочине которой стояли припаркованные автомобили и мусорные баки. Она подошла к задней части дома Эми. Здесь была только дверь черного хода и никаких окон.

Действительно трущоба.

Она подошла к мусорному баку у двери Эми. Медленно подняла крышку, брезгливо зажав нос. На лекциях по криминалистике ее учили, что помойное ведро может многое рассказать о хозяине. О стиле жизни говорили как пустые бутылки из-под шампанского, так и использованные памперсы и пакеты от чипсов. Конечно, копаться в чужом мусоре было противно, но зато абсолютно законно. К сожалению, мусор из дома Эми недавно вывезли. Мак стояла, глядя в зловонный пустой бак, и вдруг подумала о том, какая метаморфоза произошла с ней всего за пару лет. С миланских подиумов она спустилась прямо к помойкам.

Подумаешь. По сути, мои наряды тоже были мусором…

Мак поспешила успокоить себя тем, что, открыв собственную практику психолога, ей придется иметь дело только с мусором в головах людей.

Что ж, ей удалось выяснить, что у Эми Камильери было много почты и никакого мусора. Но Мак приехала в Мельбурн вовсе не за тем, чтобы установить именно это. Она подозревала, что Эми не появлялась дома по крайней мере неделю. Выходит, Мак приехала напрасно? Но она должна была вернуться с каким-то результатом, чтобы ее не могли упрекнуть в том, будто она прокатилась в Мельбурн за счет клиента, только чтобы развлечься и навестить Лулу. Впрочем, это она тоже подразумевала…

Мак задалась вопросом, оплатит ли клиент прокат машины. Если ей понадобится установить наблюдение за домом Эми, гораздо легче и удобнее делать это в припаркованном автомобиле; но сейчас, когда стало ясно, что Эми давно уже нет дома, такие планы казались бессмысленными. Эми вполне могла уехать на время из города.

Разочарованная, но не отчаявшаяся, Макейди Вандеруолл вернулась в отель, чтобы приготовиться к встрече за ужином с Лулу и ее новым бойфрендом-музыкантом. Она не унывала. У нее в запасе имелся по крайней мере еще один козырь.

Но приступить к новому этапу расследования можно было только с заходом солнца.

Симон Астон с невозмутимым видом вышел из своего бунгало на пляже Тамарама, крепко сжимая ручку тяжелого портфеля, который ему не принадлежал. Он нервно оглядел тропинки, ведущие к пляжу, и улицу, прежде чем закрыл за собой дверь и направился к своему автомобилю. Солнце клонилось к закату, воздух стал заметно прохладнее. Местные жители в шортах и бикини укладывали свои пляжные сумки, собираясь по домам, на их загорелых телах искрились соль и песок.

Не тратя времени, Симон открыл дверцу своего «парадного мини-вэна», бережно положил портфель на пассажирское сиденье и рванул в город. Обычно не признающий сроков и обязательств, Симон впервые считал каждую минуту. По приказу Американца ровно в шесть часов он должен был встретиться с мистером Хэндом и передать ему деньги и инструкции. Сейчас было без двадцати шесть, и Симон рассчитывал успеть на эту важную встречу. Деньги лежали в портфеле, а конверт с инструкциями — в кармане его куртки. Американец вручил ему уже запечатанный конверт и закрытый на замок портфель. Симон не посмел вскрыть ни то, ни другое, как теперь не смел опоздать с доставкой.

По правде говоря, он был потрясен тем, как развиваются события.

После напряженной беседы в офисе Джека Каванага Симон не общался ни с кем, кроме Американца — даже со своими приятелями, — и совсем не спал. Вместо того чтобы отправиться на ночной кутеж с Дэмианом или уложить в постель знойную красотку из новеньких, Симон провел эту бессонную ночь дома, в одиночестве, терзаясь мыслями о собственном будущем. Такие чувства, как страх и неуверенность, посетили его впервые, и от этого ему было неуютно. Пока Симон лежал в постели, глядя в потолок, самые разные мысли проносились в его голове — начиная от страха оказаться за решеткой и заканчивая идеей шантажа и бегства. Он думал о том, какие у него есть доказательства, чтобы настучать на Джека, сдав его полиции, просчитывал варианты сговора с Уорвиком, чтобы сообща поставить Каванага на колени под угрозой скандала. Конечно, подкинь он такую тему прессе и властям, они бы с радостью ухватились за нее, а Симон сорвал бы огромный куш. После того как Американец передал ему портфель, у него даже мелькнула шальная мысль вскрыть его, забрать деньги и исчезнуть из города. Сотни тысяч долларов могли бы унести его куда угодно — может, даже на Бали, к комфортной жизни…

Но нет.

Симон не был законопослушным гражданином. У него был не один скелет в шкафу, а целый склеп, так что он не собирался общаться ни с полицией, ни с репортерами. И он знал, что бежать ему некуда. Даже тех денег, что лежали в портфеле, не хватило бы, чтобы удержаться на плаву.

У него не было другого выбора, кроме как попытаться уладить ситуацию, пусть даже в роли шестерки Джека. Симону были необходимы Дэмиан и его связи — без них ему ничего в этой жизни не светило.

В отличие от большинства его друзей, у Симона не было ни титула, ни впечатляющей карьеры. Он был всего лишь сводником, который снабжал высокопоставленных приятелей травкой и кокаином, проститутками и героином — кому что требовалось. Впрочем, он не считал себя наркодилером; он был просто парнем, который доставлял дурь Дэмиану и его друзьям, когда они просили об этом. И выручка, которую он имел от этих эпизодических сделок, составляла весь его доход. Внешность, дизайнерские тряпки и связи Каванага — все это было его единственным достоянием, больше у него ничего не было. Даже мини-вэн не принадлежал ему, а был взят напрокат.

Без богатых и влиятельных друзей, которым не хватало развлечений, Симон мог бы распрощаться со своим маленьким бизнесом. А без Дэмиана он мог вообще лишиться крова. Бунгало в Тамарама, в котором он проживал, принадлежало семейству Каванагов. Это был типовой домик в стиле конца семидесятых с устаревшей сантехникой, из окон которого открывался восхитительный вид на море, и Каванаги давно собирались реконструировать его и выставить на продажу. Дэмиан уговорил своего отца временно поселить туда Симона. И вот уже два с половиной года Симон наслаждался беспечным существованием, не платя ни цента за аренду.

Так что, как ни посмотри, а отлучение от семьи Каванагов означало бы для Симона полный крах. Это было равносильно самоубийству, и он это знал.

Ты отвечаешь за то, чтобы все прошло гладко, предупредил его Джек.

Впрочем, ответственность была для Симона пустым звуком; сейчас он должен был из кожи вон лезть, чтобы сохранить привычный стиль жизни.