– Смилуйтесь, Ваше драконство!

– Не погубите, господин маг!

– Вот еще, надо мне вас губить, – совсем по–мальчишески фыркнул Марвин, жалостливо приглядываясь к желтому озерцу, быстро расплывающемуся вокруг сапог несостоявшегося стрелка, оказавшегося конопатым мальчишкой, от силы лет двадцати. – Скажите честно, есть ли в башне эльфийская княжна, и мы вас тут же отпустим на все четыре стороны.

Мальчишки затравленно переглянулись. Как не опасались они неведомо откуда возникших, страшных гостей, но стало понятно, что своих жестоких хозяев они боятся намного сильнее. Эткин обреченно вздохнул, свирепо прищурил сапфировые глаза и хрипло выдал:

– Генрих, ты не зря переживал за мой аппетит, одного окорока мне явно недостаточно. А свежая человечинка, кстати, свинине ничуть не уступает!

Плечи несчастных вояк обреченно обвисли. Возле ног второго парня немедленно начало расплываться еще большее, резко попахивающее пятно. Сильф отвернулся, пытаясь натужным покашливанием скрыть некстати напавший на него смех.

– Ну…, – выжидательно нахмурился некромант.

Парней словно порвало:

– Да там она, на шестом этаже, в спаленке, – зачастил конопатый, вскакивая с колен и услужливо тыкая грязным пальцем в сторону одного из плотно закрытых окон фасада.

– Ох, и хороша же девка, доложу я вашим милостям! – сладко заулыбался второй вояка. – Глаз не отвести. Волосы золотые в пол, глаза как серебро, а кожа – белее алебастра!

Эткин выразительно причмокнул и многозначительно подмигнул Генриху:

– Вот ведь какая красота, и все тебе, барон, достанется!

Де Грей кисло скривился:

– А может не надо?

– Надо Генрих, надо! – издевательским хором откликнулись некромант и дракон. – Клин, как известно, завсегда клином вышибать советуют! Сейчас мы все покои обшарим и вскорости представим красавицу Лилуиллу пред твои светлейшие очи!

– Клин клином…, – ворчал сильф, вслед за некромантом обреченно шагая к крыльцу башни. – Как бы этот самый треклятый клин с серебряными глазами и золотыми волосами, для меня смертельным клинчем не стал!

Стрелы градом сыпались прямо на нас, умело выпущенные по навесной траектории. Через пару секунд мой щит начал походить на фантазийного ежа, вместо игл – плотно утыканного оперенными древками. Я не сомневалась, что резвым скакунам потребуется совсем немного времени, для того, чтобы преодолеть разделяющее нас, итак весьма небольшое расстояние. Увидев, что первая атака не достигла цели, твари на трибунах разочарованной взвыли. Я поспешно отвела в сторону пришедший почти в непригодность щит, стараясь сориентироваться и придумать мало–мальски подходящий план ведения боя. Звонко тренькнула тетива лука и последняя, запоздалая стрела вонзилась в правое предплечье принца. Белокурый негромко ойкнул и выдернул из раны стальной наконечник, к счастью, засевший совсем неглубоко. Я помрачнела. Прямо на меня неслась оскаленная лошадиная морда, а мой предполагаемый напарник выбыл из сражения еще почитай до начала настоящих боевых действий. На Гельду я даже и не рассчитывала, надеясь, что у нее хватит ума хотя бы не мешаться под ногами. Принц решительно перебросил меч в левую, здоровую руку и ответил мне бешеным взглядом, явно стараясь дать понять, что он не беспомощен, и еще способен доставить врагу массу неприятностей. Нужно было срочно что–то предпринимать, пока еще не стало слишком поздно. И тогда я широко размахнулась и метнула щит под ноги коренной лошади, запряженной в колесницу, шедшую впереди. Вытянутый нижний край щита криво воткнулся в песок, образовав некое подобие невысокого трамплинчика. На всем скаку, лошадь резко наступила копытом на выпуклый умбон, увенчанный острым шипом, жалобно заржала, взвилась на дыбы и грузно завалилась на бок, с треском ломая дышло и увлекая за собой всю колесницу. Возничий второй колесницы тщетно натягивал вожжи, пытаясь остановить разогнавшихся лошадей. Грохот от столкновения двух окованных железными пластинами повозок заглушил даже неумолкающие вопли, несущиеся с трибун. Третий экипаж сумел успешно выполнить обходной маневр и совершил небольшой полукруг, заходя на нас с тыла. Коротко остриженный орк чудовищного роста молниеносно взмахнул рукой и в меня полетел метко направленный, легкий дротик. Я зарычала от гнева, перехватила оружие в воздухе и метнула обратно. Противник успел отреагировать правильно и прикрыл грудь небольшим, круглым щитом, но я метила не в него. Остро отточенное лезвие вонзилось в шею крайней лошади, попав точно в яремную вену. Как ни жаль было убивать благородный животных, но другого выхода я не видела. Несчастный скакун выкатил глаза и, обливаясь хлынувшей из раны кровью, конвульсивно забился в постромках. Возница попытался удержать ошеломленное болью животное, но умирающий конь укусил соседа и колесница начала медленно переворачиваться, мелькая спицами бешено вращающихся колес. Тем временем, принц подхватил принесенное мной и воткнутое в песок копье, бросился к последней тройке лошадей и ловко сунул стальное лезвие в обод, попав в ступицу. Колесо слетело с оси, колесничий вывалился прямо под ноги разгоряченных, беснующихся коней, моментально расплющивших его череп своими тяжелыми, подкованными железом копытами. На арене воцарилась жуткая неразбериха, сопровождаемая криками раненых и паническим ржанием запутавшихся в сбруе скакунов. Все произошедшее заняло всего несколько мгновений, и значительно ослабило наших противников, выведя из строя половину бойцов. Но численное преимущество по–прежнему оставалось на стороне орков. Пятеро из них ничуть не пострадало, и теперь они уверенно направлялись к нам, поигрывая рельефными мускулами. Меня особенно беспокоил второй, сплошь изукрашенный затейливыми татуировками опытного поединщика и вооруженный огромным топором–лабрисом, ничуть не уступающим знаменитой Симхелле, родовой секире Огвура.

– Слева! – донесся до меня отчаянный крик принца, и я едва успела крутануть в руке Нурилон, отбивая стрелу, выпущенную раненым возничим, притаившимся за колесом расколотой колесницы.

Любимый выхватил из отворота сапога метательный нож и одним метким броском успокоил надоедливого стрелка. Я только намеревалась каким–нибудь образом выразить ему горячую признательность за спасение моей жизни, как на белокурого уже насели сразу два орка с широкими, короткими мечами и тонкими кинжалами–мизерикордиями. Принцу тотчас же стало совсем не до меня. А ко мне приближался орк с топором…

Я совершила длинный выпад, пытаясь достать его кончиком своего меча, но орк с недовольным ворчанием и ловкостью, неожиданной в столь могучем теле, гибко ушел вбок, заставив меня сделать лишний шаг и утратить равновесие. Словно в нудном, тягучем сне я увидела, как он неповторимо быстрым движением упал на одно колено, занося лабрис в неудержимо–страшном ударе, идущем параллельно земле. Я высоко подпрыгнула с испуганным заячьим визгом. Несущее смерть лезвие с жутким шорохом вспороло воздух под моими пятками. Орк разочарованно ухнул, разворачивающейся пружиной взвился с колен и смачно хакнув ударил снова, на этот раз сверху вниз, метя мне в голову. Его скорость просто потрясала. Я едва успела приземлиться, а огромное топорище на длинной рукояти уже неумолимо обрушивалось вниз, опережая меня на полтакта. Некстати подвернувшийся под каблук камешек нарушил все тщательно вынашиваемые планы, сделав меня на диво неповоротливой и неловкой. Куда вдруг исчезли мои старательно отшлифованные навыки? Я неустойчиво покачнулась, успев совершить лишь простейшее – вскинула над головой лезвие Нурилона, принимая удар обоюдоострого топора плашмя на плоскость своего клинка. Ощущение оказалось таким, словно на меня обрушилась гора. Нурилон жалобно запел, рассыпая облако огненных искр, меч резко вырвало из моих рук, а меня саму отшвырнуло на пару шагов и больно шмякнуло о песчаную поверхность арены. Трибуны буквально всколыхнуло от восторженных воплей холодных тварей, получивших ожидаемое красочное зрелище. Орк шумно выдохнул воздух и снова поднял свое страшное орудие, надвигаясь на меня. Я беспомощно распласталась на спине, судорожно нашаривая на боку рукоятку даги и страдая от острой боли, волной разливающейся по позвоночнику. « Ну, вот и все! – вихрем промелькнуло в голове. – Как стремительно и нелепо все произошло!» До меня донесся горестный, полный невысказанного отчаяния вскрик принца, не способного мне помочь. Лезвие топора взметнулось в последнем, решающем замахе…