Косари дружно выразили согласие и направились в сторону рощи. Мстислав вытер рукавом взмокший лоб, последовал за ними.

Под широким дубом расстелили скатерть, уселись вокруг. Сын старосты, принесший еду, быстро выкладывал припасы из сумки: хлеб, вареные яйца, лук, сало. Достал жбан с квасом и бутыль браги. Квас оказался теплым.

— Вот что, малец, — решил Мстислав, — сбегай-ка ты к роднику да нацеди баклажку воды.

Мальчишка убежал, а косари с аппетитом принялись за обед.

— Здорово, работнички! — послышался высокий и резкий голос.

К ним, прихрамывая, подошел человек в дорожном плаще, с сумкой через плечо.

— Ну, здорово, коли не шутишь, — ответил за всех Мстислав. — Из каких краев будешь, странник?

— Из дальних, — уклончиво отвечал странник. — В Дубраву иду.

— Садись, отобедай с нами, — пригласил Мстислав.

— Благодарствую, — ответил странник, усаживаясь.

Отломил хлеба и принялся есть, пощипывая не спеша.

Прибежал сын старосты и принес воды.

— В ручье набирал? — спросил его странник.

— Ага. — Предания говорят, что плохая в здешних горах вода, — тягуче произнес странник. — Обитал когда-то здесь, в Тарпакских горах, лютый князь, Драконом его кликали. Очень богатый был и знатного роду. Много воевал, много врагов перебил и не меньше нажил. И сказывают, была у него темница в этих горах, прямо в скале сделанная. Отсюда, кстати, и пошла фраза «каменный мешок». Так вот, сажал он в ту темницу непокорных да в иных провинах виноватых…

Косари с интересом слушали. Некоторые даже есть перестали. Все знали, что люди, путешествующие из края в край, знали очень много удивительных историй, во многом правдивых. И не только знали, но и умели рассказывать.

Странник продолжал.

— Сидели они в той темнице, ни свету белого, ни солнца, ни луны не видя помногу лет. Ибо не было оттуда выхода — сажали в темницу навечно. Там и помирали. Но вот прошли годы и почуял князь Дракон, что помирать ему пора. Нелегко было уходить из жизни, тем более, что знал он — ждет его за грехи тяжкие адский огонь. И возыграла в нем злоба, и решился он на свое последнее зло — приказал страже завалить темницу камнями и похоронить его на самой вершине горы, над темницей. Так и сделали. С тех пор потекли из гор ручьи, но непростая вода в них была. Сказывают, то не вода вовсе, а слезы замученных узников князя…

Косари сидели, затаив дыхание. К воде никто не притронулся.

Только странник взял баклагу, отпил.

— И вправду, горьковатая водица, — сказал он.

Он поднялся, отряхнул хлебные крошки.

— Ну что ж, работнички, благодарствую еще раз за угощение, пора мне в путь. Как отсюда лучше к Дубраве идти?

— Видишь, вон тропа? — указал Мстислав. — Пойдешь по ней вверх. Там скоро увидишь горную дорогу. Будет дорога разделяться на две части — одна идет к графскому замку, а вторая спускается прямо на тракт, который к Дубраве ведет. Ты иди по той, что правее.

— Ясно, — сказал странник. — Ну, бывайте!

И неспешной походкой он направился к тропе.

Тропинка была узкой и неровной. Она долго и изощренно петляла, словно стараясь сбить странника с пути, но он упрямо шел вперед. Несколько раз он спотыкался, несколько раз чуть не на голову ему скатывались откуда-то сверху камни.

Здесь никого не было, ни внизу, у подножья гор, ни тем более вверху, где горы круто и отвесно уходили в небеса. Только юркие ящерицы мелькали среди камней да высоко в небе можно было увидеть широкую тень орлиных крыльев.

Солнце продолжало жечь и страннику прошлось снять плащ, свернуть его и спрятать в сумку. Однако прохладнее не стало — черный балахон, посеревший от пыли и пропитанный потом, мешал идти.

Пару раз страннику приходилось пить горьковатую воду из горных источников, пахнущую легендой. Он не особо размышлял над легендами — его одолевала жажда и усталость. Очевидно, путь он проделал действительно немалый, теперь же он шел как человек, путешествие которого близится к завершению.

Странник время от времени начинал прихрамывать сильнее. Тогда он прислонялся к скале или садился прямо на землю и некоторое время отдыхал, разглядывая горный пейзаж.

Тропинка еще несколько раз вильнула и спряталась за высоким валуном. Странник обогнул валун и увидел дорогу. Вернее, две дороги. Та, что шла от тропинки почти прямо, как будто продолжая ее, направлялась к замку Каралхо. Вторая, та, что правее, спускалась вниз, как и обещал Мстислав, уходя к тракту, на Дубраву.

Странник посмотрел вдаль. Там громоздились башни замка.

Некоторое время он стоял неподвижно, затем достал из сумки скомканный плащ. Медленно расправил его, покрыл плечи. Затем завязал шнурок на шее, накинул капюшон и спокойной походкой похромал в направлении замка…

— К вам можно, господин лекарь?

После небольшой заминки послышался голос:

— Да, входите…

Петр вошел в комнату. Вообще-то это была самая обычная келья, как и полагалось в аббатстве, но у лекаря Альцеста она все-таки выглядела как комната: большой книжный шкаф, заполненный книгами, узкая кровать и два стола — один был уставлен всевозможными колбами и склянками, за вторым сидел сам лекарь.

Альцест, очевидно, работал — по столу были разбросаны исписанные листы бумаги, лежали раскрытыми два толстых тома. От Петра не ускользнул тихий скрип закрываемого ящика, предшествующий приглашению лекаря войти. Прячем, подумал Петр. Ну-ну.

— Не помешал? — спросил Петр.

— Нет, что вы. Садитесь, — Альцест протянул Петру табурет.

Петр уселся, рассеянно обвел взглядом стол с бумагами.

— Работаете?

— Да, изучаю один интересный вопрос, — уклончиво ответил лекарь, постукивая по столу пальцами.

О цели визита клерика он не спросил, лишь выжидательно замолчал. Воспитанный, сукин сын, подумал Петр.

— Знаете, господин лекарь, а я к вам в общем-то так просто зашел — дай, думаю, поболтаю с ученым человеком, может что интересное и узнаю… Или вам сейчас недосуг?

— Ну отчего же, я бы тоже с удовольствием с вами побеседовал. Хоть вы говорите, что я человек ученый, а все же мне кажется, что есть немало вопросов, в которых вы, отче, разбираетесь гораздо лучше меня… Петр не отрицал.

— Да, так, а что же вас более всего интересует? — спросил Альцест с легкой улыбкой.

— Да как вам сказать? — произнес Петр размеренно. — По роду службы приходится мне сталкиваться с вещами странными, если не сказать более. Интересно было бы знать, как наука к таким явлениям относится?

— А поконкретнее?

— Поконкретнее? Пожалуйста. Вот совсем недавно были мы в Междулесье. Расследование проводили. Дело такое: пропадали там люди, молодежь в основном. А потом находили их мертвыми, причем тела были лишены крови, а ран почти что нет, только на шее следы укуса.

— Волчьего? — невозмутимо произнес Альцест.

— Да нет, господин лекарь, не волчьего… Я бы сказал — вампирьего, да ведь вы, небось, и в вампиров-то не верите? — задушевно сказал Петр.

Альцест с подозрением покосился на клерика.

— Видите ли отче, лично, собственными глазами я такого никогда не видел. Но раз вы утверждаете, что вампиры существуют, не могу вам не верить. Раз Святой Орден утверждает, что бог есть — значит он есть, если говорит, что вампиры существуют, грех в это не верить.

— Это не Святой Орден утверждает, что бог есть, — ответил Петр, задетый за живое. — Он действительно есть.

— Ну разумеется! — воскликнул Альцест. — Я просто не совсем удачно выразился… Так вы говорите, — продолжал он, — что трупы были обескровлены? А насколько сильно?

Петр замялся.

— Ну, я не могу сказать точно. Но довольно-таки сильно. Мы делали вскрытие и обнаружили кровь только во внутренних органах — печени, селезенке, легких. Сосуды были спавшиеся и практически пустые.

— То есть вампиров, как я понимаю, было много? — предположил Альцест.

— Да, мы тоже пришли к такому мнению. Возможно, конечно, что из жертвы выпивалась кровь только частично, а остальная просто истекала из раны впоследствии. Однако следов крови мы не обнаруживали, по крайней мере, возле трупа.