Скорей всего, за творение он больше не возьмется, ибо разочарован в нем.

Вина наша перед Богом, в сущности, очевидна. Но есть и вина Бога перед нами. И наша задача простить Ему и даже утешить. В этом мы можем сравниться с ним.

(Это — все для разговора дерптского студента с Богом.)

Литературовед М. Эпштейн (весьма неглупый) судит в своем снобизме русскую литературу и русскую нацию за бесплодность тоски. Тоска эта по высшему, что и отличает русских от наций, лишенных тоски. Эта тоска становится бескорыстным, бесстрашным действием в грозные часы русской истории. Тогда она победительна, победна. Русская тоска — тоска по свободе в вечной несвободе, к которой могла бы привыкнуть любая другая нация, кроме русских и испанцев.

21.9. Л. умеет втягивать людей в свою ситуацию и погружать в нее. В этом притягательность его поэзии. На «другого» Л. смотрит глазами юмориста и пародиста. И это тоже притягательно.

Это, в сущности, позиция современного человека, который считает, что «входить в другое» не имеет смысла. И «другое» — только предмет для пародии.

Россия страна идеализма. И это преобладающая стихия ее истории. Идеализм питает самые кровавые идеи народного счастья и пользы отечества у Ивана, Петра и Сталина. Идеализм кровав в народных восстаниях и цареубийствах. Он победителен в защитительных войнах конца смуты, 12–го года и войне с гитлеризмом. Победителен в нашей литературе.

Один Столыпин был реалистом. И то его хлопнул идеалист, связанный с охранкой.

Нынешние планы — типично российские. В них нет никакой реальной основы.

5.9. Непостижимым образом недостатки поэтов переходят в достоинства их стиха — раболепство Державина, расхристанность Есенина, сдвинутость Бродского.

27.1. Андрей Тарковский изображает нетипичного человека в нетипических обстоятельствах. Он рассматривает своего героя и его обстоятельства так подробно, что становится скучно.

Видимо, есть в нас потребность увидеть нормального человека в нормальных обстоятельствах. Но сколько я ни перебирал в уме русскую литературу и русскую жизнь, такого припомнить не мог.

Странна в фильмах Тарковского банальность рассуждений и их многозначительность. Прием это или способ мышления?

22.2. Есть не только свобода воли, но и свобода безволия. Это сталинщина. И некоторые до наших дней ощущают свободу безволия как истинную свободу.

Воля — проявление высокого духа. Она исходит из высокого и возвращается к нему.

Была ли у самого Сталина воля?

Думаю, что нет. Была непомерная жестокость безволия, то есть невозможность справиться с жаждой власти и повиновения.

Возвращаемся к азам: тиран не может быть свободней своих рабов.

3.3. Часто характер переходит в принцип. Например, лентяй утверждает, что не хочет работать из принципа, клептоман ратует за экспроприацию, а флегматик становится консерватором.

Принципы переходят в характер значительно реже и только у незаурядных людей.

27.6. После смерти Сталина началось разложение единомыслия. Инерция его еще действовала в хрущевскую пору. (Пастернаковская история.) Брежневское время — становление инакомыслия. Оно овладело всем обществом. Но не переросло в свободомыслие. Оно принадлежность свободной личности. А она еще не народилась.

Пока мы пришли лишь к разномыслию и радуемся ему.

3.7. Самое худшее в человеческой жизни — невозможность принять решение, то есть полная зависимость от обстоятельств. Так чувствует себя человек в тюрьме. Единственное решение, которое он может принять, — восстание. Либо убийство тюремщиков, либо самоубийство. Это только виды восстания.

Восстание — это свобода несвободных. Это только видимость свободы. Оно обычно и поднимается рабами.

9.7. Л. Я. Гинзбург считает, что плохо, когда обиду на женщину вкладывают в книгу.

А куда же вкладывать? Плакаться кому‑нибудь в жилетку? Нет уж, лучше в книгу. Поэты, кстати, так постоянно делают. Даже хорошие.

5.12. Бердяев в статье о коммунизме в России определяет русский характер как параноидальный. При твердой власти в нем преобладает мания величия, при ослаблении — мания преследования, поиски врага.

Несколько раз в истории враг был реальный — в 1612, в 1812, в 1941–м.

Тогда русский характер раскрывается с полной естественной силой реального патриотизма, а не патриотизма ложного, к которому лидеры призывают сейчас.

Я не хочу никакого христианства, иудаизма, мусульманства или буддизма. Я против любых названий, религий или идеологий.

Я хочу одного — любви, терпимости и вселенской идеи. И уверен, что все это возможно и в пределах благородного сознания интеллигента нашего века. Верьте, но не перевирайте, любите, но не перелюбливайте, терпите, но не перетерпливайте.

Хотите Бога — имейте его. Не хотите — все равно — будьте терпимы и принадлежите вселенской идее добра. Все остальное — словеса, пустота, безобразие

С. 6. «Лучше опала, чем презрение». — Д. С. неточно цитирует письмо

A. C.Пушкина к H. H.Гончаровой от 8 июня 1834 г. У Пушкина так: «Опала легче презрения».

С. 16. Я явился на свет в родильном заведении доктора Фези, где‑то на одной из Мещанских… — В 20–х годах частная клиника д — ра Фези располагалась в Самарском переулке.

С. 36….сильно надоедал нашей Марфуше. — Марфа Тямкина помогала по хозяйству семье Кауфманов в течение 50 лет.

С. 38 ….выплывает фигура Рафаэля Фердинанда… — Своему далекому предку поэт посвятил стихотворение «Маркитант».

С. 44….все один и тот же сон об отце… — Отец Д. С. — Самуил Абрамович Кауфман (1891–1957), по профессии врач — венеролог.

С. 55. Семья его — мать, два брата и две сестры оказались гражданами Польши. — Мать С. А. Кауфмана и два его брата погибли во время Второй мировой войны в городе Кельце.

С. 107. В школе шел спор о том, прав ли Симурден, убивая Говена. — Речь идет о героях романа Виктора Гюго «Девяносто третий год».

С. 116. Мы переглянулись: «Голубой песец!» — Имеется в виду известное стихотворение И. Сельвинского «Белый песец».

С. 118….именно в этом журнале, кажется, в сороковом году, впервые опубликовался и я. — Первая публикация Д. С. появилась в седьмом номере журнала «Крокодил» за 1941 год.

С. 125. «Есть в наших днях такая точность…» — Поэт использовал для названия главы строку из романа в стихах Павла Когана «Первая треть».

С. 127. В нем тогда вызревай замысел в стихах «Владимир Рогов». — Впоследствии Павел Коган назвал свой роман «Первая треть».

С. 136. Елена Ржевская вспоминает о дне рождения Сергея в Усачевскам общежитии. — См.: Е. Ржевская. Старинная удача // Новый мир. 1988. № 11.

С. 144….сам Фейхтвангер приехач, и книгу его мы читапи. — Речь идет о знаменитой книге Лиона Фейхтвангера «Москва, 1937».

С. 145. «На Монмартре есть дом.» — Д. С. неточно цитирует стихотворение Бориса Слуцкого «Инвалиды». У Слуцкого так: «На Монмартре есть дом, на другие дома не похожий, здесь живут инвалиды, по прозвищу «гнусные рожи».

И далее: «…приличные дамы обычно рожают досрочно при поверхностном взгляде на этих несчастных уродин!».

С. 149. Недавно в одном журнале появилась грязненькая статья… — Имеется в виду статья С. Куняева в журнале «Молодая гвардия» (1987, № 8).

С. 157….остроту о Жуковке, приведенную в книге С. А. — В книге воспоминаний «Только один год» Светлана Аллилуева пишет: «Наш знакомый поэт сказал: “В Жуковке живет прогрессивная интеллигенция и лучшие представители реакционной”».

С. 234. Сочиняю стишки под Фому Смыслова, фельетоны и передовицы. — Подразумевается герой рифмованной прозы С. Кирсанова «Заветное слово Фомы Смыслова, русского бывалого солдата», которая печаталась в годы войны в виде листовок.