— Вы хотите сказать, — проговорил Даван, — что всякий правитель, желающий сейчас помочь, может потом нас предать?

— Галактическая история изобилует подобными примерами.

— Но если мы будем знать об этом, почему нам не предать его?

— То есть использовать его, а потом, в критический момент, изолировать от всех, кто стоит за ним, и уничтожить?

— Ну, может быть, не совсем так, но такой вариант оборота дел нужно на всякий случай иметь в виду.

— Итак, мы имеем революционное движение, в рамках которого главные участники событий должны быть готовы к предательству и каждый должен ждать своего часа. Лучший рецепт анархии.

— Значит, вы нам не поможете? — спросил Даван.

Селдон, который всё это время слушал, нахмурившись, беседу Давана и Дорс, сказал:

— Всё не так просто. Мы были бы рады вам помочь. Мы на вашей стороне. Мне вообще кажется, что ни один здравомыслящий человек не станет поддерживать имперскую систему, основанную на провоцировании поголовной ненависти и подозрений. Даже тогда, когда представляется, что система работает, это не более чем метастазы главной опухоли, которые расползаются во все стороны, и все чреваты нестабильностью. Вопрос в другом: чем мы можем помочь? Если бы у меня была психоистория, если бы я мог предсказать наиболее вероятный ход событий, если бы я мог сказать, какие действия из числа вероятных вариантов скорее всего приведут к желаемому результату, тогда бы я с радостью предложил вам свои услуги. Но у меня ничего нет. Самое большее, что я могу для вас сделать, это не бросать попыток разработать психоисторию.

— И долго вы будете этим заниматься?

Селдон пожал плечами:

— Не знаю.

— Мы же не можем ждать вечно.

— Иного я вам сейчас предложить не могу. Единственное, что я могу сказать, — это то, что ещё совсем недавно я был совершенно уверен в том, что психоисторию разработать невозможно. Теперь я в этом не так уверен.

— Хотите сказать, что до чего-то додумались?

— Пока всего-навсего интуитивно чувствую, что сумею додуматься, что решение есть. Я пока ещё сам как следует не понимаю, откуда у меня взялось такое чувство. Может быть, это иллюзия, но я попытаюсь. Дайте мне время. И может быть, мы ещё встретимся.

— Может быть, — кивнул Даван. — Но, может быть, когда вы придёте сюда в следующий раз, то окажетесь в имперской ловушке. Можете, конечно, тешить себя надеждой на то, что вы, дескать, не интересуете Империю до тех пор, пока не придумали своей психоистории, но я уверен: Император и его клеврет, Демерзель, не собираются ждать вечно, так же, как и я.

— Постараюсь не торопить их, — спокойно ответил Селдон. — Я не на их стороне, а на вашей. Пойдём, Дорс.

Они повернулись и вышли. Снаружи их ожидал Рейч. А Даван остался один-одинешенек в своей жалкой каморке.

Рейч лопал, облизывая пальцы, прижимая к груди пакет с едой. От него самого и от пакета жутко разило луком, но каким-то ненастоящим, наверное — дрожжевым.

Дорс поморщилась и спросила:

— Где ты раздобыл еду, Рейч?

— А парни Давана притащили мне. Даван добрый.

— Значит, нам не придётся угощать тебя обедом? — спросил Селдон, почувствовав, что сам жутко хочет есть.

— Вы мне кое-чё задолжали, — заявил Рейч, облизывая пальцы и плотоядно поглядывая на ремень Дорс. — Как нащот тётечкиного ножичка, а? Ну хоть один дайте…

— Никаких ножей, — отрезала Дорс. — Отведёшь нас обратно — дам тебе пять кредиток.

— Ну да… — обиженно протянул Рейч. — Чё, я ножик, чё ли, куплю за пять-то кредиток?

— Пять кредиток — и всё. Больше ничего не получишь.

— Зануда вы, тётечка, — заявил Рейч.

— Зануда с острым ножиком, Рейч, так что давай, пошли.

— Ну ладно. Чё раскипятились-то? Сюда, — Рейч махнул рукой.

Они двинулись в обратный путь по пустынным коридорам, но на этот раз Дорс время от времени посматривала назад и вскоре прошептала:

— Стой, Рейч. За нами «хвост».

— Чё? — удивился Рейч. — Ничё не слышу.

— И я тоже ничего не слышу, — наклонив голову, произнес Селдон.

— А я слышу, — упрямо мотнула головой Дорс. — Так, Рейч, ты мне голову не морочь. Или ты мне сейчас же объяснишь, в чём дело, или я тебя так отделаю, что неделю горбатым ходить будешь. Обещаю.

Рейч заслонился рукой.

— Ну и бейте, тётечка, ну и бейте. Это парни Давана. А они вас же прикрывают, чтобы бандюги не сунулись, а вы…

— Парни Давана?

— Ну! По боковым коридорам топают.

Дорс резко схватила Рейча за рубашку. Мальчишка повис в воздухе, отчаянно болтая ногами и руками:

— Ой, тётечка, ой!

— Дорс! — одернул подругу Селдон. — Не надо так!

— Ему будет ещё хуже, если он солгал. Я забочусь о тебе, Гэри, а не о нём.

— Да не вру я! — воскликнул Рейч, всё ещё пытаясь вырваться. — Ну не вру же!

— Уверен, он не врет, — сказал Селдон.

— Ладно, увидим. Рейч, скажи им, пусть выйдут и покажутся.

Дорс отпустила мальчишку и вытерла руки.

— Злюка вы, тётечка, — с упреком проговорил Рейч. — Эй, Даван! — крикнул он. — Парни, выходите.

Пришлось немного подождать, и вскоре из ниши в стене вышли двое черноусых мужчин и ещё один, у которого через всю щеку тянулся шрам. Все трое в руках сжимали зачехленные ножи.

— Сколько вас тут еще? — резко спросила Дорс.

— Немного, — сказал один из незнакомцев. — У нас приказ. Мы вас охраняем. Даван хочет, чтобы вы остались целы и невредимы.

— Спасибо. Постарайтесь двигаться тише прежнего. Пошли, Рейч.

— Ну, тётечка, — с упреком проговорил Рейч, — я вам правду сказал, а вы?

— Прости, — сказала Дорс.

— «Прости»… — Рейч потёр шею. — Возьму и не прощу. Ну да ладно, на первый раз прощается… — и он зашагал вперёд.

Как только они добрались до проспекта, невидимые защитники испарились, даже Дорс перестала слышать их осторожные шаги. Но теперь особенно бояться было нечего — Селдон и Дорс уже находились в менее опасной части города.

Дорс внимательно оглядела Рейча и покачала головой:

— Вряд ли у нас найдётся одежда твоего размера, Рейч.

— А на чё мне от вас одежка, госпожа. — Похоже, стоило Рейчу покинуть коридоры трущоб, как он тут же преобразился в вежливого, по его понятиям, мальчика. — Одежка у меня своя имеется.

— А я думала, ты хочешь прогуляться с нами туда, где мы живем, и принять ванну.

— Эт ещё на чё? И так я на днях мыться буду. Тода и надену другую рубаху. — Он подозрительно посмотрел на Дорс. — Чё, стыдно стало, а?

— Вроде того, — улыбнулась Дорс.

Рейч царственно помахал рукой.

— Ничё. Мне и не больно было нисколечки. Ну вы и силачка, тётечка. Ух, как это вы меня подняли, будто я и не весю ничего.

— Я рассердилась, Рейч. Я должна заботиться о господине Селдоне.

— Чё, телохранительница, чё ли?

Рейч вопросительно глянул на Селдона.

— Тётечка — ваша телохранительница?

— Ничего не поделаешь, — смущенно улыбнулся Селдон. — Ей это нравится. Ну и потом, она своё дело знает.

— Подумай хорошенько, Рейч, — настаивала Дорс. — Может, вымоешься всё-таки? Ванна у нас такая приятная, тёплая.

— Ничё не выйдет, — шмыгнул носом Рейч. — Хозяйка меня нипочём не пустит.

Дорс посмотрела наверх и увидела у подъезда Касилию Тисальвер, которая бросала гневные взгляды попеременно то на неё, то на Рейча. Трудно сказать, кому были адресованы более гневные из взоров хозяйки.

— Ну, покедова, господин и госпожа. Может, она и вас не захотит в дом пускать.

Рейч сунул руки в карманы и враскачку удалился.

— Добрый вечер, госпожа Тисальвер, — поздоровался Селдон. — Поздновато уже, правда?

— Очень поздновато, — с трудом сдерживая гнев, отозвалась госпожа Тисальвер. — А тут, между прочим, целое сражение было из-за того, что вы отдали на съедение толпе несчастного репортера.

— Никого мы никому не отдавали, — возразила Дорс.

— Я была здесь, — госпожа Тисальвер гордо вздернула подбородок, — и всё видела.