— Спасибо, утешили.

— Потом я поняла, что на самом деле девочка слышала какое-то другое слово, но поскольку она не поняла его, то оно для неё превратилось в любимые «финики».

— И вы изобрели это самое слово? — фыркнул Элар.

— Скорее всего это было слово «физики».

— Ну и что?

— Получается, что покушение на жизнь Гэри должны были совершить физики — сотрудники Проекта.

Дорс замолчала и нахмурилась. Рука её непроизвольно легла на грудь.

Элар заботливо поинтересовался:

— Вам плохо, доктор Венабили?

— Нет, — ответила Дорс и поежилась.

Некоторое время она молчала. Элар прокашлялся. Придав лицу скучающее выражение, он сказал:

— Ваши мысли, доктор Венабили, кажутся мне всё более и более нелепыми, и… простите, я не хочу вас обидеть, но я устал. Может быть, прекратим этот разговор?

— Мы уже почти закончили, доктор Элар. Да, может быть, действительно «физики» — это не намного умнее, чем «финики». Я это тоже поняла… Скажите, вы ведь принимали участие в разработке электрофокусировщика, верно? Он в некоторой степени ваше произведение?

Элар приосанился и с нескрываемой гордостью ответил:

— Да, именно моё.

— Но не только ваше. Как я понимаю, заслуга конструирования прибора принадлежит Синде Моней?

— Она инженер. Она всего-навсего действовала согласно моим указаниям. Чистой воды исполнитель.

— Исполнитель, согласна. Физик. Электрофокусировщик — прибор, собранный физиком.

Подавив раздражение, Элар процедил сквозь зубы:

— О боже!.. Может быть, мы всё-таки прекратим эту бесполезную беседу?

А Дорс гнула своё, словно и не слышала Элара:

— Сейчас вы отказываетесь признать заслугу Синды в создании этого прибора, но тем не менее ей лично вы в похвалах не отказывали — для того, чтобы она работала с энтузиазмом, вероятно. Она сказала, что вы высоко оценили её вклад в создание прибора, и она вам за это невероятно благодарна. Она сказала, что вы даже назвали прибор своим и её именами, хотя это не его официальное название.

— Конечно, нет. Это просто электрофокусировщик.

— А ещё она сказала, что она продолжает работу над модернизацией прибора — разработкой усилителей и так далее — и что вам уже передан для апробирования прототип улучшенной модели.

— При чем здесь всё это?

— При том, что с тех пор, как доктор Селдон и доктор Амариль работают с электрофокусировщиком, оба стали чувствовать себя намного хуже. Юго, который работает с прибором чаще и больше, больше и пострадал.

— Но электрофокусировщик не может нанести человеку никакого вреда!

Дорс прижала ладонь ко лбу и вздрогнула.

— Теперь, — продолжала она, — у вас есть более мощный электрофокусировщик, который может нанести больше вреда, который может убивать быстро, а не медленно, как предыдущая модель.

— Несусветная чушь!

— Итак, этот самый прибор, детище физики и физика, может быть использован как орудие убийства, в применении которого никого не заподозрят: несчастный случай при пользовании новым устройством, недостаточно тщательно проверенным, — вот и всё. Вот вам и «финики», доктор Элар, — сказала Дорс и, поморщившись, судорожно схватилась за бок.

— Вам нехорошо, доктор Венабили? — негромко спросил Элар.

— Нет, всё в порядке. Так я права?

— Послушайте, совершенно не имеет значения всё, что вы мне тут наговорили. Мало ли что могло послышаться ребенку? Значит, всё сводится к тому, что электрофокусировщик может стать орудием убийства? Пожалуйста, тащите меня в суд, собирайте экспертную комиссию, пусть проверят электрофокусировщик, пускай возьмут даже новую модель, копаются в ней и выясняют воздействие прибора на человеческий организм. Никакого вреда не обнаружат.

— Не верю… — пробормотала Дорс, прижав обе руки ко лбу и закрыв глаза.

У неё закружилась голова, и она слегка покачнулась.

— Вам явно нехорошо, доктор Венабили, — сказал Элар. — А теперь моя очередь говорить. Позволите?

Дорс открыла глаза, но не смогла вымолвить ни слова.

— Приму ваше молчание как знак согласия, доктор. Что толку было бы для меня избавляться от доктора Селдона и доктора Амариля в мечте занять пост руководителя Проекта? Вы бы предотвратили любую попытку покушения — как вам кажется, именно этим вы сейчас и занимаетесь. В том невероятном случае, если бы мне это удалось, вы бы меня на куски разорвали. Вы очень необычная женщина — такая сильная, такая быстрая, и покуда вы живы, маэстро ничто не грозит.

— Да! — сверкнула глазами Дорс.

— Я так и сказал людям из хунты. Да, я с ними разговаривал. Почему бы им и не спросить у меня насчёт того, как обстоят дела с Проектом? Они очень интересуются психоисторией, и это закономерно. Они, правда, никак не могли поверить тому, что я им рассказал о вас. Только тогда поверили, когда сами убедились во всём во время вашего прорыва на дворцовую территорию. Это их убедило, уверяю вас, и они согласились с моим планом.

— Ага! Вот мы и добрались до правды… — устало пробормотала Дорс.

— Я сказал вам, что электрофокусировщик не может нанести вред человеку. Так оно и есть. Амариль и ваш драгоценный Гэри просто-напросто стареют, хотя вам и противно с этим мириться. И что же? Они в порядке — это обычные люди. Электромагнитное поле не оказывает никакого ощутимого влияния на органические ткани. Но, безусловно, оно может отрицательно влиять на чувствительные к такому полю приборы, и если мы попробуем представить себе человека, состоящего из металла и электронных схем, то на такого человека электромагнитное поле, без сомнения, окажет отрицательное действие. О таких искусственных человеческих существах повествуют легенды. Микогенцы на основании этих легенд создали свою религию и называют этих существ «роботами». Если представить себе, что роботы существуют, то они должны быть сильнее людей, отличаться более быстрой реакцией, то есть обладать именно такими качествами, которыми блещете вы, доктор Венабили. И такого робота на самом деле можно было бы даже полностью вывести из строя с помощью интенсивного варианта электрофокусировщика — как раз такого, какой у меня здесь и который работает на низкой частоте с тех самых пор, как мы начали разговор. Вот почему вы себя неважно чувствуете, доктор Венабили, и такое с вами происходит впервые за время вашего существования, я уверен.

Дорс ничего не сказала и откинулась на спинку стула.

Элар самодовольно улыбнулся.

— Несомненно, если вы будете выведены из строя и игры, никаких проблем с маэстро и Амарилем не будет. Без вас маэстро быстро угаснет, впадет в тоску и скоренько уйдёт в отставку, а там и до могилы недалеко. Амариль — сущее дитя. Скорее всего ни того, ни другого убивать в прямом смысле не придётся. Ну, доктор Венабили, каково вам чувствовать себя разоблаченной? Подумать только, сколько лет вам удавалось скрывать, кто вы на самом деле! Просто удивительно, как это до сих пор никто не догадался. Но, в конце концов, я блестящий математик — наблюдаю, думаю, делаю выводы. Но даже я не додумался бы до правды, если бы не ваша фанатичная преданность маэстро да те вспышки, когда в вас просыпалась поистине нечеловеческая сила — в тех случаях, когда ему грозила опасность.

Давайте попрощаемся, доктор Венабили. Мне осталось только включить прибор на полную мощность. Вы были историком, а станете историей.

Но Дорс, собрав все силы, медленно поднялась со стула.

— Защищаться я ещё могу. Ты меня недооценил! — прошептала она и с криком бросилась на Элара.

Элар, выпучив глаза, вскрикнул и отскочил назад.

Но Дорс уже настигла его и занесла руку для удара. Ребром ладони она стукнула Элара по шее. Раздался хруст позвонков, и Элар рухнул на пол замертво.

Дорс с трудом выпрямилась и побрела к двери. Нужно было найти Гэри. Нужно было обязательно успеть всё ему рассказать!

Гэри Селдон в страхе вскочил на ноги. Он никогда не видел Дорс в таком виде: с перекошенным лицом, сгорбленная, она шла, шатаясь как пьяная.