— Он тоже не правительственный шпион. А нож мне нужен для себя.

Продавец покачал головой.

— Ненормальный вы народ, заезжие. Ну, если вам до смерти не терпится потратить ваши денежки, мне-то что…

Он наклонился под прилавок, вытащил футляр, легко, уверенно раскрыл его; блеснуло лезвие ножа.

— Это что, самый большой? — спросила Дорс.

— Самый лучший женский нож.

— Вы мне мужской покажите.

— Он для вас тяжеловат будет. Вы хоть знаете, как ножом пользоваться?

— Научусь, а тяжелый или нет — неважно. Показывайте мужской.

Продавец ухмыльнулся:

— Ну, если хотите…

Он наклонился пониже и достал футляр побольше. Нож на сей раз был гораздо более внушительный — прямо-таки мясницкий.

Улыбаясь, продавец протянул Дорс нож, держа его за лезвие.

— Ну-ка, покажите, как вы его вынимаете, — попросила Дорс.

Продавец медленно продемонстрировал, как обнажается лезвие и как убрать его обратно.

— Вот так повернуть… а потом перехватить, — пояснил он.

— Еще разочек, сэр.

Продавец повторил.

— Хорошо, — кивнула Дорс, — закройте и сделайте вид, что угрожаете мне.

Он медленно замахнулся.

Дорс вырвала у него нож, вернула и сказала:

— Теперь порезче.

Продавец слегка опешил, потом без предупреждения замахнулся левой. Дорс левой же рукой перехватила нож; лезвие мелькнуло и тут же исчезло в рукоятке. У продавца отвисла челюсть.

— Значит, этот у вас самый большой? — как ни в чём не бывало спросила Дорс.

— Да. Но если собираетесь им пользоваться, скоро устанете.

— Ничего. Буду дышать поглубже. И ещё один такой же.

— Для вашего друга?

— Нет. Для меня.

— Вы что, двумя ножами орудовать собираетесь?

— У меня же две руки.

Продавец вздохнул.

— Ох, госпожа, не суйтесь вы в Биллиботтон. Вы даже не представляете, что там с женщинами делают.

— Догадываюсь. А как засунуть эти ножи в ремень?

— Тот, что на вас, не подойдёт, госпожа. Он не годится для ножей. Я бы мог поискать для вас такой, какой нужно.

— А два ножа в нём поместятся?

— Где-то у меня завалялся двойной ремень. Сейчас поищем… Их не очень-то берут.

— Я возьму.

— Боюсь, он вам широковат будет.

— Ничего, подрежу как-нибудь, ушью.

— Но это всё вам обойдётся недёшево.

— Не волнуйтесь, у меня хватит.

Когда Дорс наконец вышла из магазина, Селдон скорчил кислую мину и сообщил:

— Ну у тебя и видок с этим ремнем!

— Правда, Гэри? Такой видок, что неприлично показаться рядом с тобой в Биллиботтоне? Тогда давай вернёмся к Тисальверам и никуда не поедем.

— Нет, я сам поеду. Так будет безопаснее.

— Не надо, Гэри. Всё решено. Либо мы вместе возвращаемся, либо вместе едем. Я с тобой не расстанусь.

Ее голубые глаза смотрели так уверенно, губы были так сурово сжаты, руки так твёрдо легли на ремень, что Селдон понял — она не шутит.

— Ладно, — сказал он, — но если ты останешься в живых и я ещё раз увижусь с Челвиком, я потребую с него плату за то, что буду продолжать возиться с психоисторией. Дорс, как бы ты ни была мне дорога, я потребую, чтобы он забрал тебя. Понимаешь?

Дорс неожиданно улыбнулась.

— Не надейся. И не подлизывайся. Со мной этот номер не пройдёт. Никто меня не заберёт. Понимаешь?

Как только мелькнули буквы «Биллиботтон», Дорс и Селдон торопливо выскочили из вагончика экспресса. Первым признаком того, что их ожидало, могла служить хотя бы отсутствующая вторая буква «и» в названии остановки. На её месте просто горело пятнышко света.

Гэри и Дорс спустились по лестнице и оказались на улице. Было немного за полдень, светло, и на вид улица ничем не отличалась от того района Даля, из которого они уехали.

А вот пахло тут совсем иначе, какой-то тухлятиной, а на тротуаре повсюду валялись кучи мусора. Уборочными машинами, в буквальном смысле слова, не пахло за километр.

И тем не менее — улица как улица, ничего особенного. Откуда же бралась такая напряженность, почему так тяжело дышалось?

Может быть, из-за пешеходов? Их было не больше и не меньше, чем в других местах, но всё-таки они были какие-то другие. Обычно в городской сумятице и спешке люди выглядят занятыми, торопливыми, думают о чём-то своем. Только так и можно выжить на Тренторе — игнорировать друг друга, не смотреть встречным в глаза, ни о чём не думать, кроме того, куда и зачем идёшь. Или, наоборот, как в тихом райончике, где обитали Тисальверы, предаваться ритуальному дружелюбию вечернего променада.

А здесь, в Биллиботтоне, и в помине не было ни дружелюбия, ни отчуждённости. По крайней мере, по отношению к неместным. Головы всех встречных до единого, а также всех, кого обгоняли Селдон и Дорс, автоматически поворачивались им вслед, и все взгляды были злобные, нехорошие.

Одеты прохожие были неряшливо, потрепанно. Грязью и нищетой несло ото всех, и Селдон почувствовал себя неловко в чистой, глаженой одежде.

— Как ты думаешь, — спросил он у Дорс, — где может жить матушка Ритта?

— Не знаю, — покачала головой Дорс. — Это твоя идея, вот и гадай теперь, где она живёт. Я другим заниматься буду. На мне — защита, и у меня сильное подозрение, что без работы я не останусь.

— Я-то думал, что можно будет просто спросить у первого встречного, — сказал Селдон немного виновато, — а теперь как-то не могу решиться.

— Я тебя не виню. И не думаю, что кто-то с радостью придёт тебе на помощь.

— Ну да ладно, есть ещё такая вещь на свете, как детишки, — сказал Селдон и поманил кого-то пальцем. На его призыв сразу откликнулся мальчишка. На вид ему было лет двенадцать, по крайней мере, усы ещё не пробились. Он остановился как вкопанный, во все глаза разглядывая Дорс и Селдона.

— Ты, наверное, думаешь, — фыркнула Дорс, — раз он такой маленький, он меньше ненавидит чужаков?

— По крайней мере, может, хоть не такой злющий, как взрослые. Если мы подойдём поближе, он в худшем случае удерёт и осыплет нас ругательствами, но уж драться-то вряд ли полезет. Молодой человек! — позвал мальчишку Селдон.

Мальчишка отступил на шаг, но смотрел по-прежнему на Дорс и Селдона.

— Поди сюда, — поманил его Селдон.

— А на чё? — поинтересовался мальчишка.

— Хочу спросить дорогу. Да не бойся, подойди поближе, чтобы мне не кричать.

Мальчишка сделал два шага вперёд. Мордашка у него была чумазая, но глазки умненькие и весёлые. На босых ногах красовались совершенно разные сандалии, а на штанине — грубая заплатка.

— Каку таку ещё дорогу? — спросил он и шмыгнул носом.

— Мы ищем матушку Ритту.

Глаза мальчишки загорелись.

— А тебе она на чё сдалась?

— Я учёный. Знаешь, что такое учёный?

— В школе, видать, учился?

— Да. А ты?

— Не-а, — мальчишка помотал головой и презрительно сплюнул.

— Мне нужно потолковать с матушкой Риттой. Можешь отвести нас к ней?

— Чё, хотишь, чтобы тебе судьбу предсказали, а? Приперся в Биллиботтон таким фертом, так и я тебе предскажу, не больно-то трудно. Незавидная у тебя судьба.

— Как тебя зовут, молодой человек?

— А тебе на чё?

— Чтобы можно было говорить по-дружески. Чтобы ты отвел нас к матушке Ритте. Ты знаешь, где она живёт?

— Может, знаю, а может, нет. А звать меня Рейч. А че ты мне дашь, коли я тебя отведу?

— А чего бы тебе хотелось, Рейч?

Взгляд Рейча остановился на ремне Дорс.

— У тётечки у твоей пара ножичков. Дашь один — так и быть, отведу вас к матушке Ритте.

— Это взрослые ножи, Рейч. Ты ещё слишком маленький.

— Ну, тода и к матушке Ритте водить я тоже буду слишком маленький, — заявил Рейч, хитро глянув на Селдона из-под спутанной челки.

Селдон занервничал. Ещё немного, и вокруг соберётся толпа. И так уже некоторые останавливались, но, не высмотрев ничего интересного, уходили. Но стоило мальчишке разозлиться, он бы наверняка мог созвать целую шайку.