— Я не признаю ваш арест. Я офицер службы. Вы не можете просто так казнить меня. Не посмеете. Должен состояться суд. А на суде у меня будет что сказать.

— Что именно? — презрительно спросил Девур.

Вся ненависть пожилого офицера к молодому аристократу вырвалась наружу.

— Например, что произошло сегодня: пятифутовый марсианин чуть не разорвал вас на кусочки, и вы вынуждены были звать на помощь, а Зайон должен был спасать вам жизнь. Зайон будет свидетелем. И все на базе запомнят, что вы не решались показать своё лицо — или всё же покажете, пока не зажило?

— Молчать!

— Не буду! Мне ничего не понадобится говорить, если вы подчините свои личные чувства интересам Сириуса. Выслушайте, что скажет член Совета. — Он повернулся к Старру. — Гарантирую вам справедливую сделку.

Верзила запищал:

— Какая справедливая сделка? Вы с Зайоном однажды утром погибнете от несчастного случая, Девур выскажет сожаление и даже пошлет вам на могилу цветы, но потом никто не сможет свидетельствовать, как он прятал свою жалкую шкуру за спинами роботов от марсианина. Какая тут сделка?

— Ничего подобного, — сухо ответил Йонг, — потому что в течение часа всё будет сообщено одному из роботов. Какому именно, Девур не узнает и не сможет узнать. Если я или Зайон погибнем неестественной смертью, всё будет сообщено через субэфир. Думаю, Девур очень постарается, чтобы с нами ничего не случилось.

Зайон покачал головой:

— Мне это не нравится, Йонг.

— Придётся сделать это, Зайон. Вы присутствовали при драке. Думаете, он ничего с вами не сделает, если не принять мер предосторожности? Послушайте, мне надоело приносить честь службы в жертву этому племяннику председателя.

Зайон с несчастным видом сказал:

— Какая же у вас информация, член Совета Старр?

Дэвид негромко ответил:

— Это более чем информация. Это сдача. Здесь, на том, что вы называете территорией Сириуса, есть ещё один член Совета. Согласитесь обращаться с моим другом как с военнопленным и забыть об уничтоженном им роботе, и я выдам вам этого члена Совета.

Верзила, который до конца считал, что Старр задумал какую-то хитрость, пришёл в ужас. Он отчаянно закричал:

— Нет, Счастливчик! Нет! Я не хочу, чтобы меня спасали так!

Девур откровенно удивился.

— Где? Ни один корабль не прошёл через нашу защиту. Это ложь.

— Я выдам вам этого человека, — устало сказал Дэвид, — если мы придём к соглашению.

— Великий Космос! — прорычал Йонг. — Договорились!

— Подождите, — гневно сказал Девур. — Признаю, что это представляет для нас ценность, но согласен ли Старр открыто подтвердить на конференции на Весте, что этот другой член Совета вторгся на нашу территорию и что Старр добровольно указал нам, где он скрывается?

— Это правда, — ответил Старр. — Я буду свидетельствовать.

— Слово чести члена Совета? — насмехался Девур.

— Я сказал, что буду свидетельствовать.

— Ну, что ж, — сказал Девур, — поскольку наша служба настаивает, можете получить в обмен свои жизни. — В глазах его внезапно вспыхнул гнев. — На Мимасе. Верно, член Совета? На Мимасе?

— Да.

— Клянусь Сириусом! — Девур возбуждённо вскочил. — Чуть не упустили. И службе в голову не приходило.

Зайон задумчиво спросил:

— Мимас?

— Служба всё ещё не понимает, — со злобной усмешкой сказал Девур. — Очевидно, на «Метеоре» находилось трое. Трое высадились на Мимасе, двое улетели, один остался. Ведь в вашем докладе, Йонг, сообщалось, что Старр всегда работает в паре.

— Так он всегда работал, — подтвердил Йонг.

— И вам не хватило гибкости предположить наличие третьего? Отправляемся на Мимас? — Девур, казалось, забыл о мести. К нему даже вернулась насмешливая ироничность, с какой он впервые встретил землян на Титане. — Доставите нам удовольствие своим обществом, член Совета?

— Конечно, мистер Девур, — ответил Дэвид.

Верзила, отвернувшись, отошёл. Он чувствовал себя хуже, чем в руках робота, когда ждал смерти в его металлических объятиях.

«Метеор» снова был в космосе, но не как независимый корабль. Его прочно держали магнитные зажимы, и он двигался под действием импульсов сирианских кораблей.

Полёт от Титана к Мимасу занял почти два дня, для Старра это было трудное время, горькое и беспокойное.

Ему не хватало Верзилы, который находился на одном из сирианских кораблей. (Девур заметил, что они, находясь на разных кораблях, будут заложниками хорошего поведения друг друга.)

Вторым на его корабле был Харриг Зайон. Держался он отчуждённо. Не повторял своей попытки переманить его на сторону Сириуса, и Дэвид не мог на него обижаться. Он спросил Зайона, является ли, по его мнению, Девур образцом высшей расы, проживающей на внешних планетах.

Зайон неохотно ответил:

— Девуру не хватает дисциплины и опыта службы. Он слишком эмоционален.

— Ваш коллега Йонг, кажется, так не считает. Он не делает тайны из своего мнения о Девуре.

— Йонг… представляет крайние взгляды сирианцев. Шрам на его руке появился во время беспорядков, которые сопровождали приход к власти нынешнего председателя Центрального правительства.

— Дяди Девура?

— Да. Служба выступила на стороне прежнего председателя, и Йонг подчинился приказам. В результате при новом режиме его не стали повышать. Да, его прислали сюда для участия в конференции, но он полностью в подчинении Девура.

— Племянника председателя?

— Да. Йонгу это не нравится. Йонг не понимает, что служба — орудие государства, она не вмешивается в политику и не склоняется на сторону той или иной группы или отдельных правителей. Но во всех остальных отношениях он образцовый офицер.

— Но вы не ответили на вопрос, считаете ли Девура образцом новой элиты.

Зайон гневно ответил:

— А у вас на Земле? Неужели не бывало плохих правителей? И даже преступных?

— Сколько угодно, — признал Старр. — Но население Земли неоднородно, мы сильно различаемся. И ни один правитель не сохранит свою власть, если не достигнет компромисса со всеми. Правители компромиссного типа не динамичны, но они и не тираны. На Сириусе вы выработали однообразие, и правитель может доходить до любых крайностей в этом однообразии. Поэтому у вас автократия и применение силы в политике — не кратковременные эпизоды, как на Земле, а правило.

Зайон вздохнул, и прошло несколько часов, прежде чем он снова заговорил с Дэвидом. Уже показался на экране Мимас, началось торможение.

Зайон спросил:

— Скажите мне, член Совета… Спрашиваю вас именем вашей чести. Это какая-то хитрость?

Внутри у Счастливчика всё напряглось, но ответил он спокойно:

— Что вы имеете в виду?

— На Мимасе действительно есть член Совета?

— Да. А чего вы ожидали? Что у меня там установка, которая разнесет нас в клочья?

— Что-то вроде этого.

— И что я этим выиграю? Уничтожу один сирианский корабль и десяток сирианцев?

— Вы спасете свою честь.

Дэвид пожал плечами.

— Мы заключили сделку. Внизу член Совета. Я выдам его вам, и он не будет сопротивляться.

Зайон кивнул.

— Хорошо. Вы всё-таки не станете сирианцем. Лучше вам оставаться землянином.

Старр горько улыбнулся. Вот в чём причина дурного настроения Зайона. Чувство чести у него протестовало против поведения Дэвида, хотя Сириус от этого и выигрывал.

На Земле в Центр-Порту Интернационального Города Гектор Конвей, глава Совета Науки, ждал отправки на Весту. Он не разговаривал непосредственно с Дэвидом с того момента, как «Метеор» скрылся за Гидальго.

В капсуле, которую доставил капитан Бернольд, содержалось короткое специальное сообщение, проникнутое обычным для Счастливчика здравым смыслом. Единственный возможный выход из сложившейся ситуации — созыв межзвёздной конференции. Президент понял это сразу, и, хотя члены кабинета проявили большую неуступчивость, он их переубедил.