Наконец он взорвался:

— Вы только поглядите на эту толпу! Для них это забава! Развлечение! Не знаю, что делать. Говорю вам, не знаю. — Он переместил свой ящик в более удобное положение, придвинув его к себе.

— Что это? — строго спросил Старр.

Тернер посмотрел на ящик, будто видел его впервые, потом сказал:

— Это мой компьютер. Особая переносная модель, я сконструировал его сам. — На мгновение беспокойство в его голосе сменилось гордостью. — Другого такого в Галактике нет. Я всегда ношу его с собой. Поэтому я и знаю… — И он снова замолчал.

Дэвид твёрдым голосом спросил:

— Ну ладно, Тернер, что вы знаете? Говорите! Немедленно!

Рука молодого Советника опустилась на плечо инженера, потом пожатие стало сильнее.

Тернер поднял голову, вздрогнул. Советник продолжал спокойно смотреть на него.

— Как вас зовут? — спросил Тернер.

— Дэвид Старр.

Глаза Тернера посветлели.

— Вас называют Счастливчик Старр?

— Да.

— Ладно, я вам скажу, только я не могу говорить громко. Это опасно.

Он зашептал, и Дэвид склонил к нему голову. Люди, торопливо входившие и выходившие, не обращали на них внимания.

Слова Тернера полились торопливо, будто он был рад, что может избавиться от них. Он сказал:

— Стены купола двойные. Каждая сделана из транзита — это самый прочный силиконовый пластик, известный науке. Его поддерживают силовые лучи. Стены могут выдержать невероятное давление. Они совершенно нерастворимы. Они не Разъедаются кислотой. Никакая форма жизни не может удержаться на них. Они не изменят свой химический состав ни под каким воздействием. Между двумя стенами сжатая двуокись Углерода. Она должна поглотить ударную волну, если наружная стена не выдержит, и, конечно, внутренняя стена сама по себе достаточно прочна, чтобы сдержать воду. И наконец весь город разделен на отсеки, так что в случае бреши будет затоплена лишь небольшая его часть.

— Весьма сложная система, — заметил Счастливчик.

— Слишком сложная, — горько заметил Тернер. — Землетрясение, вернее венеротрясение, может расколоть купол надвое, больше ничто ему не повредит. А в этой части планеты не бывает венеротрясений. — Он остановился, чтобы зажечь ещё одну сигарету. Руки его дрожали. — Больше того, каждый квадратный фут купола снабжен датчиками, которые постоянно измеряют влажность между стенами. Малейшая течь — и стрелки на инструментах тут же подпрыгнут. Даже если течь невидимая, микроскопическая. И тут же зазвенят звонки, заревут сирены. И все закричат: «Берегись воды!»

Он криво усмехнулся.

— Берегись воды! Какая насмешка! Я на этой работе десять лет, и за всё время инструменты ожили пять раз. В каждом случае ремонт занял менее часа. В пораженную часть купола направляли насос, откачивали воду, затем заплавляли транзит, добавляя заплату из этого же вещества, и давали ему остыть. После чего купол становился ещё прочнее. Берегись воды! У нас никогда не было даже серьёзной течи.

Счастливчик сказал:

— Я понял. Теперь переходите к делу.

— Дело в излишней самоуверенности, мистер Старр. Мы отгородили опасный сектор, но насколько прочна перегородка? Мы всегда считали, что опасность может возникнуть постепенно, если во внешней стене образуется небольшая щель. Вода будет медленно просачиваться, и у нас будет достаточно времени, чтобы ликвидировать течь. Никто и не подумал, что можно просто распахнуть шлюз. Вода ворвётся, как стальной прут, со скоростью мили в секунду. Она ударит в промежуточную перегородку, как идущий на полной скорости космический корабль.

— Вы хотите сказать, что перегородка не выдержит?

— Я хочу сказать, что никто не занимался этой проблемой. Никто не рассчитывал напряжения — до последнего часа. Я сделал это, просто чтобы занять время. У меня был с собой компьютер. Он у меня всегда с собой. Поэтому я ввел несколько допущений и принялся за работу.

— Перегородка не выдержит?

— Не могу сказать определённо. Не знаю, насколько верны мои допущения, но думаю, она не выдержит. Нет, не выдержит. Что же нам делать? Если перегородка не выдержит, Афродита погибла. Весь город. Вы, и я, и ещё четверть миллиона людей. Все. Все эти толпы, которые так возбуждены предстоящим зрелищем, все они обречены, если тот человек потянет за рычаг.

Старр с ужасом смотрел на него.

— И давно вы это знаете?

— С полчаса. Но что я могу сделать? Нельзя надеть подводные костюмы на четверть миллиона человек! Я собирался поговорить с Моррисом, может, спасти наиболее ценных людей или женщин и детей. Не знаю, как выбирать тех, кого нужно спасать, но, может, что-то ещё можно сделать. А вы как думаете?

— Не знаю.

Инженер, терзаясь, продолжал:

— Я подумал, может, самому надеть костюм и убраться отсюда. Вообще выбраться из города. Сейчас охрана на шлюзах не так внимательна.

Дэвид попятился от дрожащего инженера, глаза его сузились.

— Великая Галактика! Я был слеп!

Он повернулся и выбежал из комнаты, мозг его был захвачен невероятной мыслью.

У Верзилы в суматохе закружилась голова. Он упрямо держался за бесконечно перемещавшимся Моррисом и переходил от одной группы людей к другой, слушая разговоры, большую часть которых не понимал из-за своего незнания Венеры.

Моррис действовал безостановочно. Каждую минуту новый человек, новый доклад, новое решение. Прошло всего двадцать минут, как Верзила убежал за ним, а уже с десяток планов был обсуждён и отвергнут.

Человек, только что вернувшийся из опасного сектора, отдуваясь, говорил:

— На него удалось послать направленный луч, мы до него добрались. Он сидит, сжимая рычаг в руке. Сейчас мы передаем голос его жены, сначала по радио, потом по общественной системе, а затем через громкоговоритель. Не думаю, чтобы он слышал. Во всяком случае, он не двигается.

Верзила прикусил губу. Что бы сделал на его месте Счастливчик? Первое, что пришло в голову Верзиле, это подобраться к тому человеку — его имя Поппноу — и пристрелить. Но эта же мысль приходила и другим и была отвергнута. Человек с рычагом заперся изнутри, а помещения, из которых контролировался купол, были очень прочными и предохранялись от вмешательства снаружи. Каждый вход снабжен системой сигнализации, которая питается изнутри. Теперь эта предосторожность действовала в обратном направлении — она увеличивала опасность для Афродиты, а не уменьшала её.

При первом же сигнале, при первом же звонке, Верзила был в этом уверен, рычаг дернется и венерианский океан ворвётся в Афродиту. Не стоило рисковать, пока эвакуация полностью не завершилась.

Кто-то предложил использовать отравленный газ, но Моррис покачал головой без объяснений. Верзила решил, что знает, о чём подумал венерианин. Человек с рычагом не болен, не сошёл с ума, не злобен от природы; он находится под контролем. Значит, существуют два противника. Человек с рычагом сам по себе может ослабеть от газа так, что физически будет не в состоянии дернуть за рычаг, но до этого его слабость отразится в мозгу, и тот, кто его контролирует, приведёт в действие своё оружие до того, как его мышцы выйдут из строя.

— Чего они ждут? — негромко простонал Моррис, а пот ручейками стекал по его щекам. — Если бы можно было направить на него атомную пушку.

Верзила знал, почему и это невозможно. Атомная пушка потребует такой энергии, что уничтожит весь купол, то есть навлечет ту самую опасность, против которой они борются.

Он подумал: «Где же Счастливчик?» А вслух сказал:

— Если нельзя добраться до этого парня, то как насчёт приборов?

— Что вы имеете в виду? — спросил Моррис.

— Отключить энергию. Ведь она нужна, чтобы управлять рычагом.

— Хорошая мысль, Верзила. Но у каждого шлюза автономный источник энергии, расположенный в нём самом.

— А его нельзя отключить снаружи?

— Как? Он там внутри, и каждый квадратный фут защищен сигнализацией.