Верзила смотрел, как меняется товарищ. Обычное спокойствие и добродушие исчезли. Тёмно-карие глаза стали жесткими, и красивое худое лицо исказилось выражением, которое Верзила редко на нём видел, — гневом. Каждая мышца стройного тела Дэвида, казалось, напряглась.

Он звонко произнес:

— Командующий Донахью, я член Совета Науки. Я подчиняюсь только главе Совета Науки и Президенту Солнечной Федерации Миров. Я выше вас по должности, и вы должны выполнять мои приказы и распоряжения. Я считаю предупреждение, которое вы только что мне изложили, свидетельством вашей некомпетентности. Ничего не говорите, пожалуйста; слушайте. Вы очевидно не контролируете своих людей и непригодны к командованию. Теперь следующее: я высажусь на Юпитере-9 и проведу своё расследование. Я справлюсь с вашими людьми, чего вы не можете сделать.

Он помолчал, глядя, как собеседник хватает ртом воздух, тщетно пытаясь сказать слово. Потом рявкнул:

— Вы меня поняли, командующий?

Командующий Донахью с неузнаваемо искаженным лицом сумел ответить:

— Я обращусь в Совет Науки. Ни один высокомерный мальчишка не смеет так со мной разговаривать. Я руковожу людьми не хуже любого другого человека моего ранга. Моё предупреждение будет записано, и, если на Юпитере-9 вы будете ранены, я с радостью рискну трибуналом. Я ничего для вас не сделаю. Я даже надеюсь… надеюсь, вас поучат манерам, вы…

Он больше не мог говорить. Повернулся и прошёл к открытому люку, к трубе, всё ещё соединявшей два корабля. В гневе он чуть не упал, выбираясь в люк.

Верзила со страхом смотрел, как ноги командующего исчезают в трубе. Гнев Донахью был настолько ощутим, что марсианин чувствовал его волны в себе.

Он сказал:

— Вот это да! Ты его действительно расшевелил!

Старр кивнул.

— Он сердит. Несомненно.

— Послушай, может, он и есть шпион? Он много знает. У него много возможностей.

— Но его также больше всех проверяли, так что твоя теория сомнительна. Однако он помог нам в маленьком эксперименте, так что при следующей встрече мне придётся извиниться.

— Извиниться? — Верзила пришёл в ужас. Он твёрдо считал, что извинения — это то, что должны делать только другие. — Почему?

— Слушай, Верзила, ты что, считаешь, что я всё это говорил серьёзно?

— Ты не рассердился?

— Нет.

— Это была игра?

— Можно назвать и так. Я хотел рассердить его, по-настоящему рассердить, и мне это удалось. Я могу это засвидетельствовать.

— Засвидетельствовать?

— А ты разве нет? Ты разве не почувствовал в себе его гнев?

— Пески Марса! Венлягушка!

— Конечно. Она принимала гнев командующего и передавала его нам. Я знал, что венлягушки могут это делать. Мы это проверили на Земле, но я хотел проверить в полевых условиях. Теперь я уверен.

— Она здорово передаёт.

— Да, знаю. Так что у нас всё-таки есть оружие.

— Прекрасно, — сказал Верзила. — Значит, приступаем?

— Подожди, — сразу ответил Счастливчик. — Подожди, друг мой. Это особое оружие. Мы сможем улавливать сильные эмоции, но, возможно, так и не уловим ту, что служит ключом к разгадке. Всё равно что глаза. Мы видим, но можем увидеть не то.

— Ты увидишь всё, что нужно, — уверенно заявил Верзила.

Спуск на Юпитер-9 очень напомнил Верзиле манёвры в астероидном поясе. Дэвид объяснил ему, что астрономы считают этот спутник настоящим астероидом — большим астероидом, много миллионов лет назад захваченным чудовищным полем тяготения Юпитера.

Вообще Юпитер захватил множество астероидов, и в пятнадцати миллионах миль от гигантской планеты располагается миниатюрный пояс астероидов, принадлежащих только Юпитеру. Четыре самых больших астероида этого пояса имеют в диаметре от сорока до ста миль — это Юпитер-12, 11, 8 и 9. Существует также больше ста спутников свыше мили в диаметре; они не пронумерованы и обычно игнорируются. Их орбиты вычислили только десять лет назад, когда было решено разместить на Юпитере-9 центр антигравитационных исследований; необходимость связываться с этим спутником заставила обратить внимание на население окружающего пространства.

Приближающийся спутник заполнил небо и превратился в жесткий мир вершин и пропастей, не смягченных прикосновением атмосферы за миллиарды лет свой истории. Верзила, всё ещё задумчивый, спросил:

— Счастливчик, а почему вообще его называют Юпитер-9?

По атласу, он не самый близкий к Юпитеру. Например, Юпитер-12 гораздо ближе.

Дэвид улыбнулся.

— Беда в том, Верзила, что ты избалован. Ты родился на Марсе и потому считаешь, что человечество бродит по космосу с сотворения мира. Послушай, парень, человечество изобрело первый космический корабль всего тысячу лет назад.

— Это я знаю, — возмущенно ответил Верзила, — я не невежа. Я ходил в школу. Не разбрасывай свои большие мозги повсюду.

Старр улыбнулся ещё шире и постучал костяшками двух пальцев по черепу Верзилы.

— Есть кто-нибудь дома?

Кулак Верзилы устремился в живот друга, но тот перехватил его в воздухе, и малыш неподвижно застыл.

— Всё очень просто, Верзила. До изобретения космического корабля люди были прикованы к Земле и знали только то, что можно увидеть в телескоп. Спутники нумеровали в порядке их открытия, понятно?

— Ага! — сказал Верзила и высвободился. — Бедные предки! — Он рассмеялся, как всегда, когда думал о человечестве, привязанном к одной планете и с тоской глядящем к космос.

Старр продолжал:

— Четыре самых крупных спутника Юпитера имеют номера один, два, три и четыре, хотя по номерам их обычно не называют. Это Ио, Европа, Ганимед и Каллисто. Самый близкий спутник — маленький номер пять, а потом были открыты спутники по двенадцатый. Все последующие были обнаружены уже тогда, когда люди вышли в космос, побывали на Марсе и в поясе астероидов… А теперь внимание. Начинаем посадку.

«Поразительно, — думал Дэвид, — во что превращается крошечный астероид восьмидесяти девяти миль в диаметре, когда находишься от него в непосредственной близости. Он становится настоящим миром. Конечно, этот мир мал по сравнению с Юпитером или даже Землей. Положить его на Землю, и он поместится в штате Коннектикут; вся его поверхность меньше Пенсильвании. И всё же, когда оказываешься на этом мире, когда гигантские захваты (гравитация тут ничтожна, но инерция сохраняется в полной мере) помещают твой корабль в большую пещеру, способную вместить сотню таких кораблей, как «Метеор», этот мир больше не кажется крохотным. А когда видишь на стене подробную карту Юпитера-9, всю эту сложную сеть подземных коридоров и помещений, сооруженных по сложной программе, мир начинает казаться большим».

На карте изображались горизонтальная и вертикальная проекции Юпитера-9, и, хотя в основном использовалась небольшая часть спутника, Старр видел, что отдельные коридоры уходят в глубину на две мили, а всего они протянулись на сотни миль.

— Грандиозная работа, — негромко сказал он стоявшему рядом лейтенанту.

Лейтенант Августас Невски коротко кивнул. Его безупречный мундир сверкал чистотой. У него были маленькие светлые усики, широко расставленные голубые глаза и привычка смотреть прямо перед собой, как будто он постоянно находился в стойке «смирно».

Он с гордостью ответил:

— Мы продолжаем расти.

Когда четверть часа назад Счастливчик и Верзила вышли из корабля, лейтенант представился им в качестве личного сопровождающего, назначенного командующим Донахью.

Старр, внутренне смеясь, спросил:

— Сопровождающий? Или конвоир? Вы вооружены, лейтенант.

С лица лейтенанта исчезли всякие проявления чувств.

— Я нахожусь на службе, член Совета, и мне по инструкции полагается иметь оружие. Вы увидите, что сопровождающий здесь необходим.

Но, когда прибывшие стали хвалить проект, он расслабился и как будто стал испытывать обычные человеческие чувства. Он сказал: