— Дорогое удовольствие.

— Оно может оправдаться. Корабль снабдим шлюпками, которые автоматически стартуют, когда приборы корабля зарегистрируют характерные колебания приближающегося гиператомного двигателя. Что сделают пираты?

— Расстреляют шлюпки, возьмут корабль на абордаж и отведут на свою базу.

— На одну из своих баз. Верно. Увидев шлюпки, они не удивятся, не найдя на борту экипажа. Ведь, в конце концов, это безоружный исследовательский корабль. От такого корабля не стоит ждать сопротивления.

— К чему ты ведешь?

— Предположим дальше, что корабль должен взорваться, если температура его корпуса поднимется выше двадцати градусов от абсолютного нуля, а так и будет, если его приведут в ангар на астероиде.

— Ты предлагаешь мину-ловушку?

— Огромную. Она расколет астероид на части и уничтожит десятки пиратских кораблей. Больше того, обсерватории на Церере, Весте, Юноне или Палладе зарегистрируют вспышку. Тогда мы сможем отыскать уцелевших пиратов и извлечь из них ценную информацию.

— Понятно.

Так началась работа над «Атласом».

Молчаливая фигура в расщелине, ведущей на поверхность, работала с уверенной быстротой. Запечатанные приборы, контролирующие доступ к шлюзу, подались под действием игольного теплового луча. Защитный металлический диск скользнул в сторону. Пальцы в чёрных перчатках стремительно работали несколько мгновений. Затем диск вернулся на своё место.

Дверь в шлюз раскрылась. Сигнал тревоги на этот раз не прозвучал, проводка за диском была выведена из строя. Фигура вошла в шлюз, дверь за нею закрылась. Перед тем как открыть дверь, ведущую из шлюза в вакуум, человек развернул принесенный с собой гибкий пластик. Он забрался в него. Материал полностью покрыл его тело, только перед глазами осталась прозрачная силиконовая пластина. К поясу был прикреплен маленький цилиндр с жидким кислородом, шланг от него шёл к капюшону. Это был полукосмический костюм, предназначенный для краткого пребывания в безвоздушном пространстве; он гарантировал безопасность только на полчаса.

Берт Уилсон, удивленный, покачал головой.

— Ты слышал?

Верзила раскрыл рот.

— Я ничего не слышал.

— Готов поклясться, что закрылась дверь шлюза. Но сигнала тревоги нет.

— А он должен быть?

— Конечно. Всегда следует знать, когда дверь открывается. Сигнал колоколом, когда есть воздух, и светом, когда его нет. Иначе кто-нибудь может оставить дверь открытой и весь воздух из корабля или коридора уйдёт.

— Ну хорошо. Но ведь тревоги нет, значит, не о чем и беспокоиться.

— Не уверен.

Низкими прыжками, каждый из которых покрывал двадцать футов в слабом лунном тяготении, часовой по коридору добрался до входа в шлюз. Остановившись на пути у стенной панели, он активировал три ряда флюоресцентных ламп, и всё вокруг залил дневной свет. Верзила следовал за ним более неуклюже, рискуя при каждом прыжке приземлиться носом.

Уилсон извлек бластер, осмотрел дверь, потом взглянул вдоль коридора.

— Ты уверен, что ничего не слышал?

— Ничего, — ответил Верзила. — Конечно, я не прислушивался.

Пять минут до нуля. Пемза разлеталась из-под ног человека в полукосмическом костюме, двигающегося к «Атласу». Космический корабль блестел в земном свете, но в безвоздушном пространстве Луны свет ни на миллиметр не проникал в тень хребта, частично скрывавшую корму. Тремя длинными прыжками фигура миновала освещенную часть и скрылась в тени корабля.

Человек на руках поднялся по лестнице, перелетая сразу через десять ступенек. Он добрался до корабельного шлюза. Через мгновение шлюз открылся. На «Атласе» появился пассажир. Один-единственный.

Часовой стоял перед шлюзом и с сомнением смотрел на него. Верзила продолжал болтать.

— Я здесь уже неделю. Должен ходить следом за приятелем и следить, чтобы он не попал в неприятности. Каково это для такого космического бродяги, как я? Даже возможности увильнуть не было…

Измученный часовой сказал:

— Отдохни, друг. Послушай, ты хороший малыш и всё такое, но давай в другой раз.

Ещё несколько мгновений он смотрел на приборы шлюза.

— Забавно.

Верзила начал зловеще потеть. Его лицо покраснело. Он схватил часового за локоть и развернул его, чуть не уронив при этом.

— Эй, приятель, ты кого это назвал малышом?

— Послушай, уходи!

— Минутку. Давай кое-что выясним. Не думай, что я позволю всякому насмехаться над собой только потому, что я не такой высокий, как сосед. Давай. Попробуем. Поднимай кулаки, иначе я расквашу тебе нос. — Он подпрыгивал и уворачивался.

Уилсон удивленно смотрел на него.

— Что в тебя вселилось? Перестань говорить глупости.

— Испугался?

— Я не могу драться на посту. К тому же я не хотел обидеть тебя. Я занят делом, и мне некогда с тобой возиться.

Верзила опустил кулаки.

— Эй, похоже, корабль стартует.

Звука, разумеется, не было: звук в вакууме не распространяется, но поверхность под их ногами слегка качнулась в ответ на удары ракетных выхлопов, поднимавших корабль.

— Всё в порядке. — Уилсон сморщил лоб. — Наверно, не стоит сообщать в рапорте. Во всяком случае, уже слишком поздно. — И он забыл о приборах шлюза.

Старт! Люк выложенной керамическими плитами стартовой шахты раскрылся над «Атласом», и главные двигатели выбросили в шахту свои газы. Медленно и величественно корабль начал подниматься. Скорость его росла. Он прорезал чёрное небо и превратился в звезду среди множества звёзд, а потом исчез совсем.

Доктор Хенри в пятый раз взглянул на часы и сказал:

— Ну, корабль ушёл. Должен был уже уйти. — И черенком трубки указал на циферблат.

Конвей предложил:

— Свяжемся с администрацией порта.

Пять секунд спустя они на экране увидели опустевший порт. Стартовая шахта всё ещё была открыта. Даже в страшном морозе лунной ночи она дымилась. Конвей покачал головой.

— Какой прекрасный был корабль.

— Он всё ещё прекрасен.

— Я думаю о нём в прошедшем времени. Через несколько дней он превратится в поток расплавленного металла. Это обреченный корабль.

— Будем надеяться, что база пиратов тоже обречена.

Хенри печально кивнул. Они оба повернулись на звук открывшейся двери. Но это был всего лишь Верзила. Он улыбался.

— О ребята, как хорошо в Луна-сити. С каждым шагом чувствуешь, как к тебе возвращается твой вес. — Он топнул и два или три раза подпрыгнул. — Попробуйте сами, — предложил он, — только не ударьтесь о потолок, глупо будете выглядеть.

Конвей нахмурился.

— Ты не знаешь, где Счастливчик?

— Да, знаю. Скажите, «Атлас» взлетел?

— Да, — ответил Конвей. — А где же всё-таки Счастливчик?

— На «Атласе», конечно. Где же ему ещё быть?

Доктор Хенри уронил трубку, она подпрыгнула на линолитовом покрытии пола, но он не обратил на это внимания.

— Что?

Конвей покраснел, и его лицо резко контрастировало с белоснежными волосами.

— Это шутка?

— Нет. Он забрался туда за пять минут до старта. Я разговаривал с часовым, парнем по имени Уилсон, и не дал ему вмешаться. Я уже готов был подраться с этим парнем и показал бы ему пару приёмов, — он проделал в воздухе один-два резких удара, — но тот струсил.

— Вы позволили ему? И не предупредили нас?

— Как я мог? Я во всем должен подчиняться Счастливчику. Он сказал, что должен сесть в последнюю минуту и так, чтобы никто не знал, иначе вы и доктор Хенри помешаете ему.

Конвей простонал:

— Он это сделал. Клянусь космосом, Гус, я должен был не доверять этому марсианину размером с пинту. Верзила, вы глупец! Вы знаете, что корабль — ловушка?

— Конечно. Счастливчик тоже знает. Он велел не посылать за ним корабль, иначе всё пойдёт насмарку.