— Кучеряво живешь, девочка! Ишь, какое гнездышко себе свила! Разве в наше время студентка себе такое позволить могла? Но ведь ты, понятно, с Севера, родители помогают…

Ну да, родители с Севера — отчего же не жить со всеми удобствами?

— Ну, эту квартирку ты оставишь, — продолжала между тем Тамара Васильевна, удобно располагаясь на замечательной тахте. — Первое время ведь вы у нас поживете? А там видно будет.

Об этом раньше уже договорились. У них квартира порядочная — не такая, правда, как у Канторов, да и Ленинский проспект — это, извините, не Солянка, но Владислав Андреевич (так, кажется, — ну и имечко у ее суженого получается: Вячеслав Владиславович, язык, сломаешь), папа Славика, — какое-то там светило в области твердого топлива, док юр наук и прочее, и мама Тамара Васильевна, хоть и уступает мужу по степени сияния (но все-таки кандидат наук), занимает какое-то место в академических кругах, и библиотека у этих уважаемых химиков вполне приличная, без канторовских раритетов, правда, но зато есть кое-что такое, что ни за какие деньги не сыщешь, — видела Нина несколько таких книг, в те посещения мельком, скоро можно будет их неторопливо рассмотреть.

— Ты, значит, на втором, — продолжала эта неутомимая ткачиха (она же сватья баба Бабариха). — Самое чудесное время: и уже понимаешь что к чему, и до конца еще далеко. Самое хорошее. Славик, ты пойди сделай нам чай, привыкай жене помогать, это ведь тебе не мамочку эксплуатировать будет. А мы пока кое-какие проблемы обсудим. Давай, Ниночка, начистоту, чтобы ни для тебя, им для меня ничего неясного не оставалось. Ты женщина, и поэтому сама видишь, что Славик еще ребенок, что жениться ему рано — нужно сначала стать на ноги, добиться чего-то, чтобы быть главой семьи, иметь возможность ее элементарно содержать. Да и просто пожить, посмотреть жизнь, прежде чем брать на себя все эти обязательства, тоже не мешает. Но, как ты сама видишь, сейчас на это времени нет: у Славика распределение. Не буду говорить, почему мы с Владиславом Андреевичем против того, чтобы он уезжал из Москвы, — тут ты не все поймешь, потому что слишком молода, для этого самой матерью стать надо, да и жизнь знать получше. В той же науке, например, время терять никак нельзя, потом его уже не нагонишь, конкуренция слишком велика. Прости, что я говорю тебе эти элементарные вещи…

Славик чем-то грохнул на кухне — кажется, — чайник заварной уронил. Сообразит ли он сделать заварку в кружке, если чайник разбился? И где тряпка лежит, он не знает.

— Ничего, — придержала ее Тамара Васильевна, — сиди, пусть учится. А то так и останется на всю жизнь иждивенцем. Значат, мы о распределении. Единственный выход, чтобы его благополучно миновать, если, другие обстоятельства отсутствуют, — жениться и получить свободный диплом. Это ты тоже знаешь. И это послезавтра, как мы с тобой обе надеемся, благополучно произойдет. «Зачем же она тогда все это говорит?» — спросишь ты и будешь несомненно права.

Да, в ораторском искусстве этой тете не откажешь, научилась на своих коллоквиумах (или как там у них это называется). Только момент вопроса не уловила — он не сейчас, а как только Славик позвонил, возник, оттого что сказал, что с мамой придет. И не один вопрос, а целая куча появилась. Зачем она, действительно, едет? Платье посмотреть? Но оно только завтра будет готово — всегда ведь, наверное, так, в последний день. Жилищный вопрос решать? Но ведь еще тогда, у них, ясно было сказано, что молодым вон та (довольно симпатичная) комната отводится. Или перерешили? Что-то интимное? А принеси, пожалуйста, справочку, что ты честной девушкой под венец идешь! Но где же она такую справку возьмет, если у них со Славиком все уже было? Да и не трясутся сейчас, кажется, над всеми этими пережитками (Где принц ваш, бабуся, а девственность можно хоть в рамку обрамить вечная память… — Андрей Вознесенский). Или их реестр, список, перечень имен интересует? Да ошалели они, что ли? Это ее личное дело, совершенно личное! И никому она в этом отчет давать не обязана. А если не нравится — то и не надо ничего, возьмите себе своего Славика, пожалуйста, обратно. Но и это — глупости. Глупости она от страха разные придумывает. А чего ей бояться? Все ведь так прекрасно идет, и Тамара Васильевна — тетка, кажется, деловая и умная, такая не будет разными глупостями интересоваться. Значит, причина какая-то другая — деловая, практическая.

Ну, например: вы ребята еще молодые, у вас все еще впереди, поэтому не спешите, пожалуйста, с ребеночком, будьте в этом деле поосторожнее. Это они — пожалуйста, с удовольствием примут и учтут, тем более что торопиться, действительно, некуда, вся жизнь впереди. Но с таким чепуховым вопросом не стоит через всю Москву ехать, это шепнуть и послезавтра можно и даже позднее — не пожар ведь, прямо скажем. Опять, значит, не то.

Материальный вопрос возник? Чего-то для свадьбы не хватает? Так прямо бы и говорила. Денег у Нины, правда, нет, но придумаем что-нибудь — не в деньгах счастье.

— А вопрос в том, — продолжала Тамара Васильевна, — что ваша свадьба играется, как ты сама прекрасно видишь, в пожарном порядке, она — просто вынужденное мероприятие, и я хочу, чтобы и ты и Славик не переоценивали ее значение, не рассматривали ее как окончательный шаг, как бесповоротное решение. Понимаешь?

— Я? — спросила Нина. — А он?

— Он понимает. Потом ты его спросишь сама, если захочешь. А короче суть дела такова: свадьба ваша будет с испытательным сроком, то есть через год или — даже раньше, как только одна из сторон захочет, решение может быть тотчас пересмотрено.

— Я не пойму, — сказала Нина, — вы хотите, чтобы свадьба была фиктивная?

— Да нет конечно, — запротестовала Тамара Васильевна, — самая настоящая. И регистрация в загсе, и банкет в «Метрополе» — все будет. Следовательно, и прописка у тебя тоже будет. Но потом все можно перерешить, и ты ни на что претендовать не будешь, поняла?

Вот теперь, кажется, яснее. Значит, она, Нина, обещает сейчас, что вернет им Славика в будущем по первому требованию и претендовать ни на что не будет (на жилплощадь, разумеется, на часть их квартиры на Ленинском проспекте), а они ей — прописку в Москве, ну и Славика на время, и уютное домашнее гнездышко на тот же срок. Кажется, так.

— Вы поймите меня правильно, — снова перешла на «вы» Тамара Васильевна, видимо, решив, что с такой дурочкой лучше держаться на расстоянии, — Славику еще явно рано жениться, а вас мы и вовсе не знаем, потому что все это у вас так скоротечно произошло. Мы вам даже благодарны за эту решительность, граничащую с безрассудством, потому что времени-то у Славы в обрез, но, с другой стороны, эта поспешность, конечно, не может не вызывать некоторых опасений…

Ну конечно, со мной вы еще сомневаетесь. А умная птица Пугачева вам никаких сомнений не оставила, ее вам одурачить не удалось, а со мной можно как с дурочкой: подождите, посмотрим, а если нет, так вы и так уже свое получили… И что? Проваливай, да? Вот почему Славик Людиных родителей упоминал. Все эти химики взвесили и рассчитали, прежде чем опыт начать, и теперь точно знают, что получится и что в осадок выпадет (она, конечно) и как этот осадок из пробирки вытряхнуть. Только одного они не учли, на одно мозгов столичных не хватило: что ей эта московская прописка и на фиг не нужна, не собирается она за Москву цепляться. Поэтому она запросто все это дело, весь этот карнавал (ах, платье новое жалко!) послать может куда подальше! Так послать? Но ведь она Антошкину и Лобзикову на свадьбу пригласила! Им-то как сказать, что ничего не будет? Да это ведь все равно что еще раз лететь из Москвы с побитой физиономией.

— Да, Тамара Васильевна, — сказала Нина, — вы, конечно, правы. Кто в наше время особенно далеко заглядывает? Тем более что и тенденции — одна хуже другой (имеется в виду увеличение разводов и снижение рождаемости, но этой ученой тете разжевывать ничего не надо — все целиком глотает). Лучше, если никто не будет обольщаться. Вы ведь этого хотели?