Сразу за забором располагалась небольшая березовая роща, сквозь нее просматривалось некое серое строение, находившееся действительно не дальше чем в тридцати метрах от дыры, через которую выбрался Юрка.

Таран еще раз осмотрелся — нет, никого вокруг не было. Несколько секунд поразмышлял над чисто практическим вопросом — протиснется ли через дыру Веретенникова со своим бюстом и попой, даже хотел подождать ее тут, но потом решил, что лучше для начала сбегать и поглядеть, что тут за «дом свиданий». Дескать, ежели Надька задержится по причине застревания, то вернуться к дыре недолго.

Пробравшись между березками, Таран вплотную подошел к одноэтажному давным-давно заброшенному зданию, назначение которого было очень трудно определить. Зато вполне можно было рассмотреть, из чего это здание в свое время сооружали, поскольку с него во многих местах и большими площадями облетела штукатурка со следами смытой дождями желтой краски. Из-под штукатурки торчала серая, местами истрескавшаяся и сгнившая дранка, а из-под дранки — тоже погнивший брус. Из щелей вовсю свисали клочья пакли. Окна были забиты щитами из досок, опять-таки давно начавшими гнить.

Неподалеку от здания просматривалась песчано-гравийная, давно не езженная дорожка, обрывавшаяся как раз рядом с ним.

Таран обогнул здание и вышел на противоположную сторону, к другому торцу, где обнаружил крыльцо и дверь, некогда покрашенную в темно-красный цвет, а теперь облупившуюся и потрескавшуюся, но все еще висевшую на ржавых петлях. И ручка на двери была — тоже ржавая до ужаса, но прочная.

Юрка дернул за эту ручку, дверь открылась. Пахнуло застойным воздухом, плесенью какой-то, даже мочой, кажется. Сказать по правде, здешнее заведение к любовным играм не больно располагало. Уж лучше на травке где-нибудь…

Сразу за дверью находился небольшой коридорчик с облупившимся, когда-то крашенным полом, заваленным облетевшей со стен штукатуркой, щепками, обрывками газет и вылинявших обоев, битыми бутылками и прочим хламом.

Оставив дверь незакрытой, чтоб не налететь на что-нибудь в темноте — окон в коридорчике не было, — Таран добрался до дверного проема, который выводил в более длинный коридор, шедший перпендикулярно маленькому и составлявший с ним как бы букву Т. По сторонам этого большого коридора, проходившего, по-видимому, через все здание насквозь, чернели еще четыре дверных проема, а в дальнем конце, через щели в заколоченном окне, слабо брезжил закатный свет. Пол этого коридора тоже был завален хламом и мусором, к тому же заставлен какими-то ободранными досками с обрывками армейских учебных и агитационных плакатов. Однако именно тут, осторожно продвигаясь по коридору и посматривая то на потолок, чтоб оттуда ничего на голову не упало, то на пол, чтоб не наступить на какую-нибудь доску с торчащим гвоздем, Таран увидел первое свидетельство того, что в здешнем учреждении иногда занимаются сексом. На гвоздь, вбитый в стену, кто-то повесил использованный презерватив. Правда, давнишний.

Как ни странно, эта хреновина, которая в обычное время вызывала у Тарана умеренное отвращение, убедила его в том, что он не ошибся адресом и находится на верном пути. С другой стороны, данное резиновое изделие № 2 ему как-то сразу напомнило, что сии приборы были изобретены для безопасности секса. И Тарану как-то сразу полезли в голову неприятные мысли о том, что он, сукин сын, побалдев далеко не с самыми чистыми и непорочными бабами, типа Дашки и Шурки, у которых, в принципе, можно все на свете поймать, полез без средств защиты к действительно чистой и непорочной Надьке. Которая к тому же запросто может налететь, если уже не налетела… И он, Таран, может оказаться причиной всяких больших и малых неприятностей для этой милой, бескорыстной и самоотверженной девчонки. А все из-за чего — не позаботился вот о такой резинке!

С этими весьма полезными, хотя и запоздалыми мыслями Таран решил заглянуть в тот дверной проем, рядом с которым висело «изделие № 2».

Там оказалась большая комната с тремя заколоченными окнами, вероятно когда-то служившая учебным классом по автоделу. При слабом освещении Юрка все же сумел разглядеть на стенах какие-то плакаты с изображением моторов и их деталей, классную доску, прислоненную к стене, а также груду рассохшихся и развалившихся, тронутых гнилью столов и стульев, наваленную прямо посреди комнаты. Таран, однако, решил эту груду обойти. Переступив через несколько обломков мебели, он добрался до ближнего окна и посмотрел налево. В углу, у дальнего подоконника, на расчищенном участке пола обнаружился кожаный гимнастический мат, поверх которого было брошено сложенное вдвое солдатское одеяло и подушка без наволочки. Здесь же, поблизости от этого лежбища, под облезлым столом, входившим в упомянутую груду ломаной мебели, просматривалось десятка два пивных и водочных бутылок, а также стояло ржавое и мятое ведро, до половины заваленное окурками, конфетными фантиками и, должно быть, все теми же «изделиями». Таран, конечно, не стал ворошить это дерьмо, но и так догадывался. Да уж, скажем так, хорошего о них с Надей мнения ее начальница, если в такую парашу спровадила! Конечно, если б Юрка хотя бы месяцев пять отслужил, то не стал бы особо брезговать, но он-то всего сутки с небольшим как выбрался из уютной Надькиной кроватки. Неужели после хрен знает какого количества шлюх, которых небось вся здешняя дивизия на этом мате дрючила, укладывать сюда чистенькую Надюшку? Да тут и присесть-то страшно, еще вшей каких-нибудь поймаешь или чесотку… Таран почувствовал себя немного неловко. Правда, это не он придумал, может, эта самая Кира Андреевна, как говорится, из самых лучших побуждений их с Надькой сюда отправила. В конце концов, главное, что надоумила и Надюшку отпустила…

Таран поглядел на часы. Вообще-то десять минут, по идее, уже прошли, но то, что Надежда вполне могла задержаться еще минут на пять, Юрка отчетливо понимал. Даже если она через двадцать минут появится — еще не поздно.

Впрочем, ждать двадцать минут Тарану не пришлось.

Буквально отведя взгляд от циферблата, он услышал слабый шорох, долетевший из коридора. Потом хрустнула под ногой битая штукатурка. «Чу, идет! Пришла желанная…»

Нет, конечно, Таран эту строчку из русской народной песни на слова Некрасова в упомянутый момент не вспоминал, но настроение у него очень тому соответствовало. Он двинулся навстречу, полный самых радужных чувств…

Но едва он приблизился к дверному проему, ведущему в класс, как сразу из-за двух косяков одновременно выскочили какие-то жлобы в масках с прорезями для глаз, и два пистолетных ствола с глушителями одновременно уставились на Юрку.

— Пикнешь — башку разнесем! — тихо произнес один из них.

— Руки за голову! К стене! — Второй жлоб ухватил оторопелого Тарана за плечи и толкнул лицом к стене. — На затылок руки, падла!

Таран почуял, как ствол ткнул его в спину, и подчинился. В этот момент его вдруг посетила ободряющая мысль: да это небось опять проверка! Вроде той, что устроили ему по дороге сюда Сергей с дружками. Если 6 не эта мысль, он, может быть, не вел бы себя так спокойно, Впрочем, может, именно из-за того, что Юрка не дергался, его и не убили прямо здесь, на месте.

Цап! Молодчики завернули Тарану руки за спину и ловко защелкнули на запястьях браслетки. Л потом к его физиономии прижалась тряпка с какой-то пахучей жидкостью, от которой у Юрки помутнело в глазах, а затем он ощутил, будто проваливается в какие-то тартарары…

«Хлороформ!» — вспомнил Таран какой-то фильм, где похожим способом похитители усыпляли свою жертву. Впрочем, это была последняя более-менее связная мысль, промелькнувшая у него в башке до того, как сознание померкло…

Детины в масках подхватили обмякшего Юрку под руки и бегом потащили по коридорам на воздух. Один из них коротко свистнул, и откуда-то из-за кустов выехал «Москвич»-«каблук» с аляповатой надписью на кузове — «Школьные завтраки». Распахнув заднюю дверцу, молодцы одним махом запихнули пленника в кузов, а затем попрыгали сами. Водитель, одетый в какой-то синий халат и бейсболку, тронул машину с места, и она покатила по гравийной дорожке, постепенно набирая скорость…