Даша и тут долго не раздумывала.

— В Москве, — ответила она. — Я — в ГИТИСе, а он — в Институте физкультуры.

— Ого! — подивился Крылов. — Значит, вы, Юра, спортсмен! И в каком виде спорта?

— Бокс, — Юрка постарался ответить кратко.

— Звучит внушительно. А Даша, выходит, будущая актриса?

—

Да.

— Ну и как, интересно учиться?

Нет, оказывается, не один Юрка такой дурак! Этот солидный и много повидавший, должно быть, дядя тоже поверил ловкой болтушке. Даша так бойко начала врать, что ежели бы Юрка уже не знал, что она врет, то опять купился бы. Конечно, она ведь и впрямь два года прожила в Москве, но ведь занималась-то вовсе не в ГИТИСе. А Крылов, как видно, кое-что о нем знал, да и вообще в театральных делах был осведомлен немало. Он, конечно, больше слушал Дашин неутомимый треп, но и вопросики задавал изредка. Фамилии какие-то вспоминал, которых Таран, например, сто лет не слышал. Но Даша тут же выдавала целый ворох последних новостей из жизни этих знаменитостей, как будто, блин, позавчера сама с ними трепалась.

Потом опять вернулись к теме завтрашнего отъезда, и Крылов сказал:

— Я думаю, что Леша вас не выгонит. Подсохнете к полудню, а потом уж и езжайте, если родители не забеспокоятся.

— Ой, — Даша прижала руку к халатику, — нам так неудобно! Вы такие добрые люди, прямо как в сказке…

— Давайте я вас в мансарду провожу. А то, по-моему, Юра вот-вот заснет.

Действительно, разморенный сытостью Таран поклевывал носом и предложение пойти спать принял с удовольствием.

Лестница с красивыми резными перилами — еще одно свидетельство того, что задумывался дом с размахом, — вывела из прихожей на второй этаж, где довольно отчетливо слышался храп хозяина. Затем поднялись в мансарду, которая занимала только половину или даже треть площади под крышей, а остальное пространство было отведено под чердак, заваленный всяким хламом. Попасть на чердак можно было через маленькую дверцу на противоположной от окна стене.

Сама мансарда представляла собой маленькую комнатку, не больше чем 4x3 метра, с крашеным дощатым полом и оклеенным белой бумагой потолком. Стены были оклеены какими-то ужасно блеклыми обоями серого цвета. Мебели там не имелось вообще, только лежал старый пружинный матрас, должно быть снятый с рассохшейся деревянной кровати. Матрас был застелен простыней, двумя подушками и байковым одеялом с пододеяльником.

— Т

ут и

балкон есть! — подивилась Даша, а затем, отворив засте

кленную

дверь рядом с окном, вышла на свежий воздух.

— Да, и кстати, отсюда неплохой вид, когда светло, — сказалКрылов. — Ну, устраивайтесь, спокойной ночи! Туалет на 

первом

этаже, помните?

И

спустился вниз, на второй этаж, оставив гостей наедине.

Змея

Таран, разваренный и сытый, задремал сразу же. И к

репко.

Даша, сняв халатик, улеглась тоже. Но ей не спа

лось.

Она снова взяла халат, вынула из его кармана, как ни странно, некоторые предметы одежды, которые вроде бы должны были висеть и сушиться в ванной. Оделась, не побеспокоив спящего Юрку, вынула сигареты и, мягко ступая на носках по хорошо пригнанному, нескрипучему полу, вышла курить на балкон.

Пустив несколько колечек дыма, она вдруг услышала снизу приглушенные, но вполне отчетливые голоса Крылова и его приятеля-домовладельца.

— Уложил детей спать? — спросил Алексей Иванович.

— Вроде бы да. А ты чего не спишь? Тебе через два часа надо коров доить.

— Да вы и разбудили, когда по лестнице топали. У меня в последнее время какой-то обостренный слух стал. Да и твой приезд спокойствия не прибавил. Очень уж неприятный чемоданчик ты привез. Хуже бомбы.

— А что мне было делать, Леша? Сдаваться?!

— Прежде всего подумать, не впустую ли упираешься. Проанализировать, какой результат будет от твоей публикации, и не один вариант, а несколько. У вас, писак, есть много плохих черт, но одна — самая скверная. Погоня за «жареным». Пришли в руки материалы, которые этим «жареным» пахнут, вы их тут же хватаете и стряпаете то, что читатель должен проглотить по-быстрому. И больше всего вас заботит, чтоб это раньше других на полосу поставить, а там — хоть трава не расти. Но очень редкий из вас толково изучит обстоятельства этой «утечки», а заодно и просчитает последствия. Не только те, что на поверхности, а и те, которые под ковром спрятаны. Мало кто из журналистов может вычислить «сверхзадачу» того, что им подбросили. Вроде бы тебе дали бумажки, которые «стреляют» в товарища

«А»,

который «вор и должен сидеть в тюрьме», а на самом деле целятся в товарища

«Б»,

который нормальный человек, но имел несчастье с этим «А» когда-то поллитру раздавить. Понял?

— Ты думаешь, это как раз такой случай?

— Я ничего не думаю. Это не мое дело. А вот пускать в дом чужих людей в твоем положении поостерегся бы. И трепаться с ними подолгу не стал бы.

— Да они завтра уедут… Подозрительный ты стал, гражданин Душин.

— Они-то, может, и уедут, но кто-то вместо них приехать может. И не такой безобидный. Ладно, иди работай! А я еще поспать попробую…

Послышались шаги Крылова, спускающегося на первый этаж, а затем еще минут через пять — храп Душина.

Даша докурила свою сигаретку, придавила бычок о перила балкона и поглядела вниз. Свет горел только на кухне, где строчил свои опусы Крылов. Тот самый тип, из-за которого она, Даша, вместе с симпатичным дурачишкой Тараном влетела в дерьмо перед Седым, а заодно и перед Жорой. Да еще и Моргуна заложила Жоре. Но теперь появлялся шанс все исправить… Только вот надо удрать отсюда каким-то образом. А это не так-то просто. Собаки во дворе на беспривязном содержании — лай поднимут наверняка. Да и писака сидит внизу на кухне, а мимо него не пройдешь. Наверняка прячется здесь после того, что произошло на лестничной площадке. И поскольку этот Душин Алексей Иванович ему лекцию прочитал — засомневался в том, что правильно поступил, пустив их с Юркой на ночлег. Нет, с парадного хода не уйти, это точно. И если разбудить Тарана, то тоже никуда не уйдешь. Жалко, конечно, дурачишку, но он ей только помешает. У него слишком много совести, а она в этих делах не требуется.

После этого она глянула на дверь, ведущую на чердак. Через него наверняка можно перебраться на другую сторону дома. Ту, которая выходит на недостроенный коровник или свинарник. Там наверняка есть слуховое окно. Надо будет посмотреть и оценить ситуацию.

Дверь Даша открывала осторожно и сумела не дать ей заскрипеть. Затем, включив фонарик, осторожно ступила ногой на смесь песка и шлака, которой был засыпан пол, и двинулась в глубь чердака.

Похоже, что на чердак свалили весь хлам, оставшийся еще с тех времен, когда дом только строился. Тут лежали крафт-мешки с цементом, несколько ведер с известкой, обляпанные штукатуркой дощатые подмости, мастерки, лопаты без черенков, веревки и еще черт-те что. Даша вовсе не хотела пропороть защищенные только носками ножки битым стеклом или доской с гвоздями, а потому шла очень осторожно, все время посвечивая фонариком под ноги.

В общем, она благополучно добралась до противоположной стороны чердака и действительно нашла слуховое окно. В нем не было рамы со стеклом, и Даша смогла вполне спокойно выглянуть из него, высунувшись по плечи.

Признаться, она рассчитывала на лучшее. Во-первых, ей казалось, будто с задней стороны дома до забора гораздо ближе. Во-вторых, она почему-то думала, что к дому с этой стороны будут вплотную примыкать хозяйственные постройки, которые она видела, еще находясь за забором. Однако темнота ее обманула. Оказалось, что постройки, стоящие на заднем дворе, находятся метрах в двадцати от стены дома, а между ними и забором располагается еще полоса земли, шириной примерно метров десять, где валяются какие-то доски, бревна, кучки битого кирпича и прочее. То есть Дашина задумка спуститься с чердака на крышу какой-нибудь пристройки, примыкающей к забору, а потом перебраться через забор и удрать оказалась неосуществимой.