Впрочем, ежели допустить, что Костыль с братками только нашли «уазик», то это еще не значит, что они точно знают, где находятся ребята. А может, они в лесу прячутся? Или вообще в город уехали с автобусной остановки?

Но тогда непонятно, зачем сюда Седой наезжал. Костыль сразу этот вопрос задаст. Что ответить? Да очень просто: решили разобраться с Крыловым. А как вышли? Отследили. Они с Душиным отстреливались — оттуда и погром. Но тогда надо Душина показывать. А если показать его, то, значит, и Юрку… Все сразу к черту летит.

Ну вот, кажись, совещание окончилось. Костыль с братками стали садиться в машины. Один, правда, побежал к кустику — отлить. Морально подготовиться, так сказать. Странно, нагнулся зачем-то… Ба! Ружье поднял! И второе!

Седой вспомнил рассказ Даши. Это же те ружья, которые они с Юркой захватили у охранников склада вторсырья. Да-а… Это уже не «уазик» у Кузнецовки. Чалдон тут, наверняка узнает ружья своих дружков. Стало быть, отрицать, что Таран и Даша побывали на ферме, уже почти бессмысленно. К тому же Костыль или кто-то из его братков спросит, а где труп хозяина. То есть Душина.

Да, но ведь Душин мог и сбежать, например. Сбежать и унести чемодан с компроматом. И Юрка с Дашей с ним вместе смылись. Вполне правдоподобно! Правда, тогда покажется странным, что Седой здесь, на ферме, торчит, а не бегает по лесам, разыскивая беглых… Что еще соврать?

Поздновато придумывать, пожалуй. Вон они, подъехали почти к самым воротам. Правда, из машин пока не вылезают — присматриваются. Седой подавил искушение без разговоров взять машины на мушку. А что? И впрямь, может быть, так будет проще? Из четырех автоматов с полными рожками с пятидесяти метров все три тачки можно быстренько превратить в решето, а пассажиров — в покойников… Но котелок у Вани все же взял верх над эмоциями. Во-первых, машины встали, выражаясь по-морскому, в пеленг, так, что весь огонь в случае чего приходился на «уазик», который загораживал собой дорогие «Паджеры». Во-вторых, все три машины, подъехав к ферме, не глушили моторы и могли уже после первой очереди умчаться из-под огня или, наоборот, подкатить ближе к забору, где их не будет видно. Ну, и в-третьих, даже если Костыля с этой кодлой удастся пошмалять, Вася Самолет окажется в состоянии войны с Жорой. А за это он Седому ноги выдернет и спички вставит. Смотрящий сразу поймет, кто первый начал, не хуже любого прокурора. И запишет Васю в отморозки, предаст анафеме, как беспредельный элемент, подлежащий посылке на Луну. Сам-то Вася, возможно, и слиняет из области, хотя его все равно найдут, даже на Багамах или в Хренморжовске, но вот Седого он за эту подставу замочит гораздо раньше.

Щелкнул замок открываемой дверцы, и из «уазика», который стоял ближе других к воротам, вылез Чалдон. Седой сразу догадался, что Костыль поручил ему рискованную миссию, как штрафнику, упустившему Юрку с Дашей. Дескать, братан, если не сумеешь нормально базарить, тебя первым замочат, и это будет высшая справедливость, от Бога исходящая.

— Хозяева! — позвал Чалдон. — Есть кто живой?

Живые, конечно, были. У кухонного окна с автоматом засел один из Гогиных бойцов, Кум. Ему же было поручено присматривать за люком в подпол, где находились Юрка и Душин. Хотя, конечно, ни Седой, ни Кум не рассчитывали всерьез, что пленникам удастся сдвинуть с крышки тяжелый шкаф с посудой.

Панкрат укрылся в саду, за кустами крыжовника, на тот случай, если Жорина братва прорвется во двор и начнет ломать дверь или, завалив Кума, полезет через кухонное окно. До этого момента он должен был сидеть тихо и себя не обнаруживать.

Гога и Кила, конечно, не стали сидеть в «Ниссане» и дожидаться смерти, сразу перестали охать и кое-как дошли до второго этажа. Им дали по пистолету, и они могли оказать кое-какое сопротивление на лестнице.

Второго Гогиного парня, Мохера, Седой отправил на чердак, прикрывать тыл со стороны того слухового окна, из которого ночью вылезла Даша. Именно Даша подсказала, что оттуда, с чердака, гораздо лучше виден задний двор. Если б покойный Крылов сидел с ружьем не на втором этаже, а на чердаке, то смог бы заметить прятавшихся за забором Пятака и Микиту.

Пятак, как и положено, находился при Седом, в угловой комнате с камином. Вдвоем они могли держать под огнем и ворота, и двор — сектор больше 120 градусов. Здесь же, под их присмотром, находилась Даша. Ей строго-настрого велели сидеть тихо и не вякать, и уж тем более не подходить к окнам.

На вопрос Чалдона Седой заставил отвечать Пятака. Его бы Костыль сразу узнал по голосу. А Пятака знали только по морде, он обычно на стадии базара помалкивал. Вот когда до мордобоя и стрельбы доходило — тут он вступал в дело.

— А вам кого? — спросил тот своим внушительным басом, не выставляясь в окно.

— Нам бы Душина Алексея Ивановича, — ответил Чалдон.

— Нету его, в город уехал! — бодро соврал Пятак. Это было загодя согласовано с Седым.

— А вы ему кто будете, извиняюсь?

— Знакомый, комнату снимаю на лето. Дачник, короче.

— Интересно, а он еще комнатку не сдаст? Мы тут тоже с друзьями решили на природе отдохнуть.

— Это у него справляйтесь, я не знаю.

— Может, спуститесь вниз, ворота откроете? А то неудобно как-то получается.

— Не буду я открывать. Чего это ради? Может, вы банда, грабить приехали? Тут место не людное, гостей хозяин не заказывал, езжайте с Богом, пока милицию не вызвал!

— Чалдон ушел куда-то к самой дальней от ворот «паджере», должно быть, для консультаций.

Сколько Чалдон консультировался, Седой по часам не замерял, но показалось, будто очень долго. А время-то текло. Когда Пятак припугнул ежа голой задницей, то есть сбрехнул насчет вызова милиции, Седой вдруг вспомнил, что времени до семи утра осталось совсем немного. Менты имели полное право и впрямь приехать, если Вася не догадался еще пару часов выторговать у своего «свата». Конечно, Самолет догадливый и вполне может понять, что у Седого не все в порядке. Но деньги у него не лишние, и ежели Седой вернется с пустыми руками, то стребует их с него. А это может быть довольно крутая сумма…

Нет, Седой, конечно, не верил в то, что Костыля испугает упоминание о милиции. Ясно ведь, что проводного телефона к дому не подведено, а мобильные здесь не работают. Седой уже пытался позвонить Васе, и вышел облом. Спутниковый, возможно, и работал бы, но наличие такого аппарата для российского фермерского дома вещь нехарактерная. К тому же у Жориной конторы в ментовке были связи покруче, чем у Самолета, и ему могли обеспечить невмешательство за гораздо меньшую сумму на гораздо большее время. Но все-таки сердцем он надеялся на то, что Костыль не решится заводить разборку.

Увы, надежды эти накрылись медным тазом. Костыль повел себя так, как будто ментов и прочих органов вообще не существовало. Или как будто сам был по меньшей мере начальником РУОПа. Он подошел к «уазику» и крикнул, особо не показываясь:

— Седой! Ты же здесь, япона мать! Фига ли прячешься? Выходи, побазланим немного!

— Не знаем мы никакого Седого! — отозвался Пятак. — Сказано, хозяина дома нет!

— Слышь ты, шестерь, — очень нескромным тоном произнес Костыль, — заткнись, не с тобой разговаривают. Короче, Седой, ты выйдешь или мне самому подняться?

— Ну здесь я! — Седой решил, что пока рано заводиться, хотя уже понял — добром не кончится. — Меня что, плохо слыхать, братуха?!

— А спуститься тебе гордость не позволяет или как?

— Считай, что «или как».

— Это в смысле, что ты перебздел со страху? Не бойся, мы просто поговорить приехали.

— Ну говори, я тебя хорошо слышу. А вообще за словами следи изредка. Иногда лишнее говоришь, по-моему.

— Ладно, буду краток, чтоб ты не волновался. Мы тут два ружьишка нашли случайно, и вот этот «козлик» поблизости стоял, — Костыль похлопал по капоту «уазика». — На нем девка с парнем от нас очень невежливо уехали, слышал, наверное? Так вот, есть мнение, что они тут, на ферме у Душина, прячутся.