— Доза! У них моя доза была!

И, уже не вспоминая про стерню, помчалась обратно к машине.

Таран, услышав слово «доза», догадался, что речь идет не об инъекции инсулина (хотя он даже не знал о таком препарате для диабетиков). Наркоманов и наркоманок он считал людьми кончеными, как и алкашей, допившихся хотя бы до той стадии, на какой находились его родители. Общаться с ними, когда они в кайфе, — очень тугое дело. Гонят пургу и ничего не соображают. Когда не в кайфе, а в ломке, — вообще жуть. Одна мысль — где достать бабки, найти дозу и ширнуться.

Добежав до машины, соискательница дозы включила в кабине свет и начала там усердно шарить. И в «бардачке», и позади заднего сиденья. Шарила так, будто не свою «белую смерть» искала, а алмаз какой-нибудь. А когда там, в машине, ни шиша не нашла, туг же поспешила к трупам. Подобрала Кокин фонарик и не то что без страха, а даже без элементарной брезгливости начала шуровать у жмуриков за пазухами. Сперва Коку от и до обсмотрела, потом до Чабана добралась. И нашла-таки то, что искала. Оранжевую такую пластмассовую коробочку. Ее Таран на уроке ОБЖ в школе видел. В таких коробочках всякие противохимические и противорадиационные препараты содержались. Он, правда, плохо помнил, против чего они помогают, и не был уверен, что помогают вообще. Но зато хорошо помнил, что такое шприц-тюбик, который против нервно-паралитического газа. Там вроде атропин должен быть. Был в аптечке, кажется, и еще один шприц-тюбик, с обезболивающим средством, название которого Юрка сразу не сумел припомнить. Но в обычной аптечке, кроме шприц-тюбиков, были еще таблетки какие-то, а в этой только пять шприц-тюбиков и больше ничего. Похоже, кто-то специально для наркоманов такую хреновину разработал.

Шура, возбужденно сопя, накатила на руку резиновое колечко, которое тоже лежало в аптечке, зажала фонарь коленями и, выждав, пока вена надуется, воткнула в нее иголку с видом полного блаженства.

— О-о-о, кайф! — произнесла она.

— Это чего, промедол, что ли? — спросил Таран, вспомнив название обезболивающего. Кто-то из знакомых пацанов тоже ловил от него кайф.

— Жди-ка! — хмыкнула Шура, очень довольная жизнью. — Промедол — это фигня. А это живой кайф! Пять часов жизни! Понимаешь?! Вот теперь мне все по фигу — и ты, и эти трупы, и эта тачка вонючая. Садись! Поедем!

— В ней бензина нет ни фига, — произнес Таран.

— Мне хватит! — Шура придурочно расхохоталась. Видишь, сколько у этих «капусты»?

Она, оказывается, вытряхнула из карманов у Чабана и Коки не только свою дозу, но и деньги. Жадно сцапав бумажники, потащила их в машину. Тарану на все это смотреть было противно. Он подумал, что и так тут засиделся. Пусть эта дура кайфованная делает что хочет, а ему пора. В конце концов, у него своих проблем было до фига. Закинул автомат за спину, кейс взял за ручку и собрался идти. Но не тут-то было.

Сзади его осветил фонарик. Таран обернулся и, жмурясь от направленного в лицо света, увидел, что Шура навела на него пистолет. Не иначе у кого-то из тех двоих вытащила.

— Куда торопишься? — спросила та, которую он, блин, на голову от смерти спас. — Садись в машину, цыпа! Поедем кататься.

Наверное, не будь эта Шура под кайфом, он бы что-нибудь придумал и как-то выкрутился. Но хотя эта ведьма ничего не соображала, рука держала оружие твердо. Тем более никаких тормозов у нее не существовало. И Тарана обуял страх. Намного больший даже, чем на складе вторсырья или на ферме. Там он имел дело хоть и с бандитами, но с нормальными людьми, которые четко отдают себе отчет в том, делают. А эта вмазанная с дурной башки может шарахнуть просто так. От веселого настроения.

Конечно, автомат был. Но он стоял на предохранителе и висел за спиной. Был кейс, которым, в принципе, можно неплохо ударить. Наконец, были кулаки и ноги, которые Тарану обычно неплохо подчинялись. Обычно, но не сейчас. Словно бы эта зараза их загипнотизировала.

— Вещи положи на заднее сиденье! — приказала стерва. И Таран повиновался как миленький.

— Закрой заднюю дверь, лапочка, и садись за баранку!

— Я ж водить не умею! — рискнул вякнуть Юрка.

— Ничего! Научишься! — И Таран, сопровождаемый нежным, 7,62-миллиметровым взглядом «ТТ», вынужден был усесться на водительское место. Шура села справа от него, захлопнув за собой дверцу.

— Пристегнись! — Ствол «ТТ» указал на ремень безопасности. Юрка выполнил и это распоряжение.

— Ты такой хорошенький! — любвеобильно произнесла Шура и закатилась хохотом. При этом указательный палец лежал на спусковом крючке «ТТ», дуло которого вертелось в нескольких сантиметрах от Юркиного носа. Чуть-чуть посильнее нажмет — и…

Как мозги у людей через затылок вылетают, Таран уже видел.

А в следующее мгновение кайфованная уселась ему на колени и, продолжая играть пистолетом у Тарана под подбородком, пропела:

— " Я-а хочу-у быть с тобо-ой…»

Таран такого желания никак не разделял. Эта стерва была еще похуже Дашки. К тому же старая уже, лет тридцать ей, наверное, а главное — на иголке торчит. Тем более под пистолетом заниматься любовью — это еще то удовольствие!

Шура быстро повернулась, немного подпрыгнула, кажется, и вскочила обоими коленями на сиденье, усевшись Юрке на ноги, а затем, жадно обхватив Тарана за плечи, пробормотала, приставив ему пистолет к затылку:

— Вот сейчас нажму — и нас обоих убьет! Пых! Ха-ха- ха-ха!

Слава Аллаху, этот «пых» в натуре не состоялся. Но никто не мог гарантировать, что не состоится в следующий раз.

На Юрке, как известно, была одежка, в которую его наряжала Даша, — то есть футболка и тренировочные штаны. Так вот, Шурка, не выпуская пистолета из руки — теперь дуло «ТТ» глядело Тарану в живот, — ловко и молниеносно сдернула эти самые штаны вместе с трусами, а затем оттянула ремень безопасности, пронырнула под него головой, плечами и грудью. Да еще и подол успела подобрать, так что сидела теперь на Юркиных коленях голой задницей. Трусов у нее под платьем не имелось. А Таран оказался зажат между ней и сиденьем.

— Ты чувствуешь мое тело-о?! — томно спросила Шура.

Таран чувствовал, но не спешил радоваться — этот вопрос наркоша задавала, приставив пистолет к его подбородку.

— Ну, чувствуешь или нет? Отвечай!

— Чувствую… — пробормотал Таран, хотя чувствовал только ненависть к самому себе, поскольку боялся лишний раз пошевелиться. Наверное, ему было бы вполне по силам выкрутить у ведьмы пистолет, но попробуй-ка ухвати ее за руку! Нажмет — и у него мозги через макушку брызнут… Вот влип, прости Господи!

— Тогда — поехали!

Шура небрежно бросила пистолет куда-то за спину. Он мягко упал на заднее сиденье и, слава Богу, не стрельнул. Но прежде чем Юрка успел опомниться, кайфованная повернула ключ в щитке…

— «Пое-едем, красо-о-отка, ката-а-аться-а! Давно я тебя поджида-а-ал!» — загорланила Шура. Небось Русланова так фигово даже после ГУЛАГа не пела…

Но само собой, Тарана беспокоили вовсе не вокальные способности Шуры, а то, что она, развернув джип, погнала его куда-то в темноту, в том направлении, откуда машина приехала в лог. На полном газу, пренебрегая ямками, кочками и другими неровностями рельефа. Издавая разные нечленораздельные вопли и елозя задницей по Юркиным коленям.

Этаким лихим карьером она вогнала джип в просеку. Таран только охнуть успел, когда Шура вписывалась в очень крутой поворот сразу за въездом на дорогу. Запросто могли бы врезаться в столетнюю сосну. Он как-то непроизвольно обхватил бабу за талию, чем вызвал только дикий восторженный визг, а потому торопливо убрал руки.

Но психованная не унималась. Придерживая левой рукой баранку, она правую просунула себе между ног — одна из которых, между прочим, стояла на педали газа! — и ухватила Тарана, что называется, за «петушка». На скорости примерно 60 км в час. «Петушок» этот самый, конечно, был больше на несчастного цыпленка похож и ни в каких безумствах участвовать не собирался. Но Шура его там вовсю катала и перекатывала, то и дело прижимая к мохнатому и мокрому месту. В общем и целом довольно нежно и осторожно, но Таран очень боялся, что эта зараза может или нарочно дернуть посильнее, или нечаянно, например, если случайно на тормоз вместо газа нажмет — тогда все, прощай, молодость!