Но тут — открыли, хоть и не сразу. Минуты через две, когда Таран произвел еще три серии по три звонка, внутри квартиры зажегся свет. Его Таран увидел сквозь щели между дверьми. А потом зашаркали шлепанцы и старческий голос спросил вяло:
— Кто там?
— Это я, Шура! — собравшись с силами, отозвалась раненая и три раза хлопнула по двери рукой.
Щелкнул замок, и Таран втащил свою спутницу в квартиру. Сразу увидел морщинистую, почти лысую старуху в зеленой шерстяной кофте, наброшенной поверх ночной рубахи. Бабе Соне на первый взгляд было далеко за восемьдесят, а то и полных девяносто. Она только изумленно моргала бесцветными глазками из-под коричневых бородавчатых век и, как показалось Тарану, ничего не соображала. Так оно и было.
— «Скорую», бабушка! «Скорую» надо! — заорал Таран с порога. — Ноль три звоните! Ее ножом ударили!
— Нет у нас телефона… — пробормотала Шурка. — Неси меня в комнату! А бабка глухая, ни хрена не слышит.
— А как же открыла? — Таран нашел время удивиться. — Не слыша звонка?
— У нее вместо звонка лампочка: мигнет три раза — открывает, — слабеющим голосом ответила Шура. — А потом к двери лицо прикладывает. Если три раза ударить — чувствует сотрясение и открывает… Сюда, дверь не заперта…
— Шурочка! У тебя выкидыш? — спросила бабка, когда Таран вносил Шурку в комнату, подслеповато глядя на кровь, которая капала с подола побуревшего алого платья.
Таран в темноте нашел кровать, уложил на нее раненую. Потом зажег свет, стянул с Шуры платье, увидел под ребрами узкую ножевую ранку, откуда ручейком струилась кровь.
— Вата есть? — спросил он, оглядывая старую облезлую мебель. — В комоде, в шифоньере?
— Нету… — отозвалась Шурка. — Не ищи.
— А! — Юрка выдернул ящик из комода, из ящика, чистое махровое полотенце, сложил вчетверо и наложил Шуре на рану. Потом разодрал простыню, туго прибинтовал полотенце к ране.
— Не суетись, Юрик… — услышал он слабый голос.
— Как не суетись?! — вскричал он. — Кровью изойти хочешь?
— Все равно ничего не выйдет, — очень спокойно произнесла Шурка. — Хана мне! Уж лучше так, чем от ломки через два дня. Зря ты меня от Чабана и Коки отбил. Видно, на роду мне было написано сегодня умереть — не убежала, не уехала…
— Не мели языком, дура! — закричал Таран. — Я сейчас «Скорую» вызову! Где автомат ближайший?!
— Там, на улице… Метров сто отсюда. Не майся, не успеешь! Лучше дай мне сигарету и зажигалку. У меня заначка была, там, в письменном столе… В правом ящике, сверху.
Юрка достал пачку «Мальборо» и маленькую зажигалку «Крикет», принес Шуре. Она вытащила нетвердой рукой сигарету, чиркнула, прикурила. Не сильно затянувшись, произнесла:
— Спасибо, теперь и помереть можно…
— Дура! Не помрешь ты! Адрес какой?! — спросил Таран. — Дом и улица?!
— Некрасова, 56, — прошептала Шура. — Не приедут все равно…
Но Таран, впопыхах забыв пистолет на тумбочке у кровати, уже выскочил из комнаты, стремглав пронесся по коридору, открыл дверь и помчался вниз по лестнице. Если бы кто-то из тех, что напали на Шуру, был бы еще внизу — он бы его зубами разорвал. Но их не было — те двое, что лежали, как видно, очухались и смылись поскорее.
Во дворе сиротливо стояла «Тойота». На чуть-чуть заехали, ненадолго… Зла не хватало! Почему Юрка не пошел с ней туда, в подъезд, сразу, почему не прихватил автомат?! Знал бы, что так выйдет, — с порога расстрелял бы это гадье! И еще Таран на себя был в ярости за то, что машину водить не умеет. Умел бы — посадил бы Шуру, отвез в больницу… Лох он, лопух, неумеха поганый!
Но все это было уже из серии: «Знал бы, где упасть, — соломки бы подстелил!» И Таран, проскочив мимо автомобиля, выбежал в проход между домами-развалюхами. Где ж этот чертов телефон? Сто метров, сказала Шура, а в какую сторону от прохода? Налево или направо? Ну, хрен с ним, сто метров не сто верст, в случае чего и туда, и туда можно сбегать… Юрка побежал направо.
Он и не догадывался, что, едва за ним захлопнулась дверь квартиры, Шура пробормотала:
— Тили-бом, тили-бом, подпалю я «Кошкин дом»…
Подцепила маникюром отклеившиеся обои, надорвала полоску и чиркнула зажигалкой. Пламя мигом охватило сухую бумагу, плавно потянулось вверх по стене. Перегородки были тоже из сухих досок, занялись почти сразу… А Шура только счастливо улыбнулась. Она не боялась огня. Она знала, что умрет не от него и не от дыма. И не от ножевой раны, и не от мучительной ломки. Милый мальчик пистолет оставил! Вот он-то ей от всего поможет, от всех мук и от всей незадачливой, похабной и грязной жизни. И Шура дотянулась до тумбочки, взяла пистолет, сдвинула предохранитель и обеими руками поднесла ствол ко рту… Так, как мечтала! Отсосать пульку!..
Звук выстрела на улицу долетел, но очень глухо и слабо, к тому же Юрка был уже метрах в двухстах от дома 56. Никаких телефонов-автоматов не нашлось ни на этой, ни на другой стороне улицы. Тогда Юрка решил бежать в обратную сторону. Опять проскочил мимо дома 56, не обратив внимания на запах дыма — пламени на втором этаже еще не было видно.
На сей раз телефонная будка нашлась. Но самого телефона не было. Его выломали вместе с частью стенки. Зачем? Таран знал, потому что еще пару месяцев назад один друг, которого уже посадили, рассказывал, как они сперли такой же таксофон, развинтили его и оставили только трубку с номеронабирателем — чтоб подключаться к телефонной сети и безоплатно звонить по тем зарубежным странам, где секс по телефону предлагают… Умные до ужаса!
Таран тогда только ржал над этими козлами. Теперь он, если б узнал, что это их работа, — убил бы всех! Пнув в сердцах стальной скелет будки — стекла из нее давно повыбивали! — Юрка хотел бежать дальше, но тут глянул назад и увидел язык пламени, вырвавшийся из окна второю этажа дома 56…
Он мигом свою версию пожара выстроил: курила, потеряла сознание, сигарета зажгла постель… Козел! Он, Юрка Таран, — козел и еще похуже! Зачем дал ей курево?!
Примчался к проходу между развалюхами, увидел двух мужиков и бабу бомжового вида, которые выскочили из подъезда и потрюхали куда-то. Потом выскочил еще один, низенький, тощий, кашляя от дыма, и налетел прямо на Тарана:
— Беги, чувак! — просипел он, должно быть приняв Юрку за своего собрата-бомжа. — Ща менты с пожарными приедут! Всех похватают!
И побежал дальше.
Юрка сгоряча сунулся в подъезд, заполненный дымом, но тут же вылетел обратно: горели уже и стены, и сама деревянная лестница. Все! Никому он уже не поможет. Шуре уж точно — он ее погубил!!!
Где-то уже слышался шум голосов, должно быть, на той стороне улицы кое-кто из жильцов выглянул в окна. Юрке показалось даже, будто он слышит вой сирен пожарных машин, хотя это была чистой воды галлюцинация. Из соседнего дома, брякая кошелкой с пустыми бутылками, пробежала еще одна бомжиха. Должно быть, сообразила, что огонь может и на эту развалюху перекинуться. Таран понял, что основная масса квартир в этих домишках уже давно выселена, остались либо древние бабки, вроде Сони, либо такие полублатные молодки, как Шурка, а в остальные самовольно бомжи вписались… И потому народу по фигу, что горит. Лишь бы самому не изжариться!
Но тут Таран вспомнил о том, что в «Тойоте» лежит тот самый «дипломат». Кейс, из-за которого не только многие бандиты друг друга перестреляли, но и два хороших человека — Крылов и Душин — погибли. И телефон вспомнился: 45-67-23, по которому надо спросить Генриха и передать привет от Вольдемара.
А потому Юрка подскочил к «Тойоте», которая уже начала накаляться от близкого жара, выдернул из-под сиденья кейс и лежащий рядом с ним автомат. Наверное, нужно было бросить эту чертову волыну, с которой по городу не походишь, но Юрка как-то не подумал об этом. Сообразил лишь через несколько минут, когда услышал пиликанье милицейской машины, подкатившей к месту пожара с улицы.
А в тот момент, когда забирал кейс и автомат, его внимание привлекла оранжевая аптечка. Та самая, из которой Шурка взяла свою «дозу». И она была для Тарана совершенно лишним грузом — он, слава Богу, на игле не сидел и садиться не собирался. Но решил прихватить, потому что подумал, что это зелье может быть интересно тем, к кому его послал Душин. Хотя Юрка понятия не имел, что это за люди и как они отнесутся к его звонку.
