– Комнаты визиря Эйе, – церемонно провозгласил слуга. Он распахнул двери, и из каждой ниши в зале на нас уставились гранитные статуи. Это была комната, полная роскоши и света, с плетеными корзинами и деревянными столиками на резных ножках из слоновой кости.

– Отведи моих дочерей в их комнаты, – распорядился отец, – после чего сопроводи их в Большой зал на ужин.

– Мутни, оденься должным образом, – предупредила меня мать, не обращая внимания на слуг, чем привела меня в изрядное смущение. – Нефертити, учти, там будет и принц.

– С Кией? – осведомилась та.

– Да, – ответил отец. – Мы устроили так, что драгоценности и наряды принесут тебе прямо в комнату. Времени у тебя – до заката. Мутни поможет тебе.

Отец перевел взгляд на меня, и я кивнула.

– Кроме того, я распорядился, чтобы вам прислали камеристок. Это самые искусные служанки во дворце.

– В чем именно? – поинтересовалась я по своему невежеству. В Ахмиме у нас никогда не было камеристок. Нефертити даже зарделась от досады.

– В косметике и прочих женских ухищрениях, – ответил отец.

В наших покоях имелась настоящая кровать. Не тростниковый или соломенный тюфяк вроде тех, на которых мы спали у себя в поместье, а большая, украшенная резьбой и занавешенная льняным пологом платформа из черного дерева, которую нам предстояло делить с Нефертити. На случай ночной прохлады в выложенный плитами пол была вделана жаровня, у которой можно потягивать горячее пиво и кутаться в теплые одеяла. А в отдельной комнате, предназначенной исключительно для переодевания, обнаружился туалет из известняка. Я подняла крышку, и Нефертити оглянулась в ошеломлении. Наш провожатый с нескрываемым интересом наблюдал за нами. Под крышкой располагался керамический резервуар, наполненный розмариновой водой. Теперь нам больше не придется пользоваться деревянным стульчаком и горшком. Такой комнаты не устыдилась бы принцесса Египта. Провожатый прервал наш осмотр, пояснив, что я буду спать с Нефертити на одной постели до тех пор, пока она не выйдет замуж, после чего ей полагается отдельная кровать.

Повсюду виднелись символы царственной жизни. Деревянные колонны были инкрустированы цветочной резьбой и раскрашены в синие, зеленые, темно-желтые и красные тона. По стенам летали белые цапли и ибисы^*, нарисованные весьма искусной рукой. Даже выложенный плиткой пол искрился жизнью, а мозаичный пруд с лотосами выглядел настолько реалистично, что нам казалось, будто мы, подобно богам, могли ходить по воде. Наш провожатый исчез, и Нефертити окликнула меня:

– Ты только посмотри!

Она прикоснулась к поверхности зеркала, в котором поместилось бы отражение нескольких таких, как мы, девушек, и мы уставились в него. Невысокая, худенькая Нефертити и я. Нефертити улыбнулась, глядя на себя в полированную бронзу.

– Вот такими мы останемся в вечности, – прошептала она. – Молодыми и красивыми.

«Молодыми – это уж точно», – подумала я.

– Сегодня вечером я должна выглядеть величественно и блистательно, – заявила вдруг Нефертити, резко отвернувшись от зеркала. – Мне нужно обязательно затмить Кию. Старшая жена – это всего лишь титул, Мутноджмет. Аменхотеп запросто может сослать меня в какой-нибудь гарем, если я не сумею очаровать его.

– Наш отец ни за что такого не допустит! – запротестовала я. – В этом дворце для тебя всегда найдется комната.

– Дворец или гарем, – решительно заключила она тоном, исключавшим любую дискуссию, и вновь повернулась к зеркалу, – какое это имеет значение? Если я не произведу на него нужного впечатления, то всю оставшуюся жизнь проведу в своей комнате и так и не узнаю, каково это – повелевать царством.

Нефертити изрядно напугала меня подобными речами. Я все же предпочитала ее непоколебимую самоуверенность тому, что может случиться, если она не сумеет стать фавориткой. Вдруг я заметила какое-то движение в зеркале за нашими спинами и замерла. В нашу комнату неслышно вошли две женщины. Нефертити резко обернулась, и одна из женщин шагнула вперед. Одета она была по последней придворной моде, в ушах у нее покачивались небольшие золотые сережки, а ноги были обуты в расшитые бисером сандалии. Она улыбнулась, и на щеках у нее заиграли ямочки.

– Нам было приказано отвести вас в купальни, – сообщила она, протягивая нам льняные полотенца и мягкие купальные накидки. Она была ненамного старше Нефертити. – Меня зовут Ипу.

Она окинула нас взглядом своих черных глаз, оценивающе глядя на мои взлохмаченные волосы и стройную фигурку Нефертити. Показав на женщину рядом с собой, она улыбнулась:

– А это – Мерит.

Уголки губ Мерит дрогнули и поползли кверху, и я отметила, что выглядит она куда высокомернее Ипу. Тем не менее поклон ее был глубоким. Подойдя к нам, она взмахнула увешанной браслетами рукой, показывая на дверь, ведущую во двор:

– Купальни находятся там.

Я вспомнила холодные медные ванны в Ахмиме, и мне тут же расхотелось мыться. Ипу же, однако, болтала не умолкая.

– Мы будем вашими камеристками, – сообщила она. – Прежде чем вы оденетесь или соберетесь выйти из комнаты, мы должны будем убедиться, что у вас все в порядке. У принцессы Кии имеются свои собственные камеристки и помощницы. Женщины при дворе стараются во всем подражать ей: глаза они красят так же, как и она, а стоит ей сделать себе новую прическу, как все женщины Фив следуют ее примеру. Пока что, – с улыбкой добавила служанка.

Двое стражников церемонно распахнули двойные двери, ведущие в купальню, и, когда пар перед глазами рассеялся, я восторженно ахнула. Вода из резервуаров изливалась в длинный, выложенный узорчатой плиткой бассейн, окруженный каменными скамьями и нагретым солнцем булыжником. Побеги буйной зелени, растущей в вазах, обвивали колонны и тянулись к свету.

Нефертити окинула зал с колоннами удовлетворенным взглядом.

– Представляешь, отец знал обо всем этом, но все равно предпочел растить нас в Ахмиме!

С этими словами она отбросила в сторону свое льняное полотенце.

Мы уселись на каменные скамьи, и наши новые камеристки попросили нас прилечь.

– Ваши плечи очень напряжены, госпожа. – Ипу надавила на них, чтобы ослабить напряжение у меня в спине. – Зачастую у пожилых женщин плечи мягче, чем у вас! – Она рассмеялась, и я про себя подивилась ее фамильярности. Но по мере того как она массировала мои плечи, я почувствовала, как из них уходит напряжение.

Бусины, вплетенные в головной убор Ипу, негромко позвякивали, и я ощущала запах, исходящий от ее льняного облегающего платья, – так пахли цветки лотоса. Я сомкнула веки, а когда вновь открыла глаза, оказалось, что в бассейне уже плещется какая-то женщина. И почти сразу же засуетилась Мерит, укутывая мою сестру в просторную накидку.

Я села.

– А где…

– Ш-ш, тише. – Ипу вновь нажала мне на спину.

Я ошеломленно смотрела, как удаляются Нефертити и Мерит.

– Куда это они собрались?

– Обратно в ваши покои.

– Но почему?

– Потому что здесь Кия, – ответила Ипу.

Я покосилась на бассейн, в котором женщина как раз окунала в воду волосы с вплетенными в них бусинами. Личико у нее было маленьким и узким, нос – с легкой горбинкой, но тем не менее в ней чувствовалась несомненная притягательность.

Ипу прищелкнула языком:

– У меня закончилась лаванда. Побудьте здесь, но ничего не говорите. Я сейчас вернусь.

Как только Ипу ушла, Кия направилась ко мне, обернув полотенце вокруг талии. Я тут же села и последовала ее примеру.

– Значит, это тебя называют Кошачьи Глаза, – сказала она, уселась напротив и принялась пристально меня разглядывать. – Полагаю, сегодня ты впервые оказалась в купальне?

Она заглянула под мою скамью, и я, проследив за ее взглядом, поняла, что наделала. Я сложила свой купальный халат прямо на земле, и теперь вода намочила его края.

– Во дворце у нас есть шкафы для таких вещей. – Она усмехнулась, а я посмотрела туда, где висела ее одежда, и покраснела.