Глашатай царицы выступил вперед и широким жестом взмахнул рукой.

– Ваше величество, ваша племянница, госпожа Нефертити.

Моя сестра протянула подарок, и служанка приняла у нее позолоченную чашу. Тетя прикоснулась рукой к пустому креслу слева от себя, показывая, что Нефертити должна сесть рядом с нею. Пока моя сестра поднималась на возвышение, тетя не отрывала глаз от ее лица. Нефертити была красива той красотой, которая вызывала восхищенные взгляды даже у цариц.

– Ваше величество, ваша племянница, госпожа Мутноджмет. Теперь вперед шагнула я, и тетя удивленно заморгала. Взглянув на бирюзовую шкатулку, которую я протягивала ей, она улыбнулась, как бы в оправдание того, что в присутствии Нефертити забыла о моем существовании.

– А ты выросла, – заметила она.

– Да, но я не столь грациозна, как Нефертити, ваше величество.

Мать одобрительно кивнула. Я перевела разговор на причину, ради которой царица прибыла в Ахмим, и мы все посмотрели на мою сестру, которая постаралась напустить на себя кроткий вид.

– Она действительно красива, Эйе. Пожалуй, она пошла в свою мать, а не в тебя.

Отец рассмеялся:

– Она очень талантлива. Умеет петь. И танцевать.

– Но умна ли?

– Разумеется. А еще она обладает силой воли. – Он многозначительно понизил голос: – Она сможет направлять его страсти в нужное русло и руководить им.

Тетя вновь взглянула на Нефертити, явно раздумывая, правда ли это.

– Но если она выйдет за него замуж, то должна стать старшей женой, – добавил отец. – Только так она сумеет отвратить его от Атона и вернуть ему интерес к Амону и к более безопасной политике.

Тут царица повернулась к моей сестре.

– А что ты на все это скажешь? – напрямик спросила она.

– Я сделаю то, что требуется от меня, ваше величество. Я буду развлекать принца и подарю ему детей. И стану покорной слугой Амона.

Взгляды наши встретились, и я опустила глаза, чтобы скрыть улыбку.

– Слугой Амона, – задумчиво повторила царица. – Если только у моего сына достанет для этого здравого смысла.

– Из двух моих детей она обладает наиболее сильной волей, – сказал отец. – Если кто-нибудь и сможет переубедить его, так только она.

– А Кия слаба, – согласилась царица. – На нее полагаться нельзя. Он хочет сделать ее старшей женой, но я не допущу этого.

Отец заверил:

– Как только он увидит Нефертити, то сразу же позабудет о Кии.

– Отец Кии – визирь, – в голосе тети прозвучали предостерегающие нотки. – Он будет недоволен, если я отдам предпочтение твоей дочери, а не его.

Но отец лишь пожал плечами:

– Этого следовало бы ожидать. Мы – одна семья.

Последовало секундное колебание, и царица встала.

– Итак, решено.

Я услышала восторженный вздох Нефертити. Все закончилось так же быстро, как и началось. Царица сошла с возвышения, невысокая, но неукротимая и властная, и кошка последовала за нею на позолоченном поводке.

– Надеюсь, она исполнит твои обещания, Эйе. На карту поставлено будущее Египта, – мрачно изрекла Тия.

Вот уже три дня слуги носились по дому сломя голову, укладывая в корзины белье, одежду и небольшие драгоценные украшения. Повсюду стояли наполовину заполненные сундуки с откинутыми крышками, а рядом лежали сосуды из алебастра, стекла и глины, которые еще предстояло завернуть и уложить внутрь. Мой отец руководил подготовкой к отъезду с видимым удовольствием. Брак Нефертити означал, что мы все будем жить вместе с ним во дворце Малката в Фивах, и он сможет чаще видеться с нами.

– Мутни, не стой без дела, – упрекнула меня мать. – Найди себе занятие.

– Это Нефертити бьет баклуши, – обиделась я.

Сестра вертелась в дальнем конце комнаты, примеряя наряды и прикладывая к себе одно за другим стеклянные украшения.

– Нефертити, – резко бросила мать, – в Малкате у тебя будет вдоволь времени, чтобы покрасоваться перед зеркалом.

Нефертити выразительно вздохнула, подхватила обеими руками груду платьев и свалила их в корзину. При виде этого мать лишь покачала головой, а сестра отправилась следить за укладкой своих семнадцати сундуков. Ее голос донесся до нас со двора, когда она приказала рабу быть осторожней, заявив, что ее корзины стоят дороже, чем мы заплатили за него самого. Я оглянулась на мать, которая лишь вздохнула в ответ. А мне все еще не верилось, что моя сестра вот-вот станет царицей.

Это изменит все.

Мы уедем из Ахмима. Нет, поместье по-прежнему останется нашим, но кто знает, появимся ли мы здесь вновь когда-нибудь?

– Как ты думаешь, мы еще вернемся сюда? – спросила я. Мать выпрямилась. Я увидела, как она покосилась на пруды, у которых мы с сестрой играли еще детьми, а потом на нашу фамильную усыпальницу, возведенную в честь Амона.

– Надеюсь, – ответила она. – Здесь мы были одной семьей. И здесь наш дом.

– Но теперь нашим домом станут Фивы.

Мать тяжело вздохнула:

– Да. Этого хочет твой отец. И твоя сестра.

– А чего хочешь ты? – тихо спросила я.

Взгляд матери обратился на комнату, которую она делила с отцом. Когда он уезжал, она ужасно тосковала по нему. Но теперь она будет рядом с ним.

– Я хочу быть со своим мужем, – призналась она, – и я хочу больших возможностей для своих детей.

Мы обе, не сговариваясь, посмотрели на Нефертити, отдающую распоряжения слугам во дворе.

– Она станет властительницей Египта, – с каким-то даже благоговейным страхом произнесла вдруг мать. – Наша Нефертити, которой всего пятнадцать лет!

– А я?

Мать улыбнулась, отчего морщины на ее лице стали заметнее:

– А ты будешь сестрой старшей жены царя. Это немало.

– Но за кого я выйду замуж?

– Тебе ведь всего тринадцать! – воскликнула мать, и по лицу ее скользнула тень. Я была единственным ребенком, которого подарила ей богиня Тауэрт^*. Когда я выйду замуж, у нее не останется больше никого. Я моментально пожалела, что сморозила такую глупость.

– Пожалуй, я не стану выходить замуж, – быстро сказала я. – Быть может, я стану жрицей.

Мать согласно кивнула, но я видела, что она думает о том времени, когда останется совсем одна.

Наша галера была готова отплыть в Фивы через четыре дня после визита тети в Ахмим. Когда на востоке, над храмами нашего города, взошло солнце, я остановилась у своего садика с целебными травами и, сорвав листок мирры, поднесла его к носу и зажмурилась. Я буду очень сильно скучать об Ахмиме.

– Перестань разыгрывать трагедию, – раздался за спиной голос сестры. – В Малкате у тебя появится великое множество садов.

– Откуда ты знаешь? – Я окинула взглядом свои растения, за которыми бережно ухаживала. Васильки, мандрагора, мак, крошечное гранатовое дерево, которые мы с Ранофером посадили вместе.

– Как – откуда? Ты же будешь сестрой старшей жены царя. А если там садов не окажется, я прикажу вырастить их!

Я рассмеялась, и она последовала моему примеру, а потом взяла мою руку в свои ладони:

– И кто знает? Быть может, мы построим для тебя целый храм и сделаем тебя богиней садов.

– Нефертити, не смей говорить такие вещи.

– Через два дня я выйду замуж за бога, а значит, и сама стану богиней, а ты будешь сестрой богини. Получается, что в силу родственных связей и ты обретешь божественные черты, – пошутила она, чем изрядно меня шокировала.

Наша семья была слишком близка с фараонами Египта, чтобы верить в их божественную природу так, как это делали простолюдины, когда им приказывали верить, дабы они не осмелились бросить вызов их власти. Однажды вечером отец растолковал это мне, и я испугалась, что потом он скажет, что и Амона-Ра не существует, но, к счастью, до этого не дошло. Есть вещи, в которые вы верите для удобства и собственного спокойствия, а есть те, которые чересчур сокровенны и священны, чтобы опровергать их.