— К моему учителю? — удивился Роша.
— Да, я имею в виду профессора Сизу.
— Он был для меня больше, чем учитель… Он был мне как второй отец, — опустив глаза, произнес физик. — До сих пор не могу поверить, что он вот так взял и исчез, не оставив следов.
— Именно о его исчезновении я и хотел поговорить.
Луиш Роша посмотрел на Томаша странным взглядом.
— Вы пытаетесь найти его?
— Да, следственные органы попросили меня оказать им содействие.
— К вам обратились из «Жудисиарии» или из «Пэ-Эсэ-Пэ»[21]?
— Не угадали.
На лице Луиша Роши отразилось недоумение.
— Откуда же?
— Видите ли… э-э-э… это… так сказать, из мировой полиции.
— Из Интерпола?
— Да, — слукавил Томаш. — Они обратились ко мне с просьбой помочь в расследовании этого дела.
— А почему им занимается Интерпол?
— Видимо, исчезновение профессора Сизы затрагивает международные интересы.
— Вот как? И о каких конкретно интересах идет речь?
— Боюсь, я не волен разглашать то, что мне известно.
Луиш Роша в задумчивости почесал подбородок.
— Но вы, кажется, представились профессором истории…
— Да, я историк.
— Почему же Интерпол счел целесообразным прибегнуть к вашим услугам?
— Я являюсь экспертом по криптоанализу, а они обнаружили зашифрованный текст, способный подсказать путь к местонахождению профессора Сизы.
— Что вы говорите?! — Сообщение глубоко взволновало Рошу. — Что же это за зашифрованный текст?
— Извините, сказать это я тоже не имею права. — Томаш чувствовал себя крайне некомфортно из-за того, что ему приходилось столь нагло врать, и потому решил разом покончить с неудобными вопросами. — Так я могу рассчитывать на вашу помощь или нет?
— Разумеется, да! — воскликнул физик. — Что вы хотите узнать?
— Какими исследованиями занимался профессор Сиза.
Луиш Роша выпрямился, вытянув шею, посмотрел в окно и глубоко вздохнул. Затем сел за рабочий стол, положил свои листки в папку, спрятал ее в выдвижной ящик, откинулся на спинку стула и пристально взглянул на Томаша.
— Вы не проголодались?
Поскольку основное обеденное время еще не наступило, ресторан гостиницы «Астория» был почти пуст. Через большие витражи салона, привнося радостные нотки в его роскошное великолепие, лился яркий, насыщенный теплом дневной свет. Особый шарм залу придавал деревянный пол, хранивший память о столь любимых в тридцатые годы минувшего века гала-ужинах с танцами. Коимбра жила деловито-размеренной жизнью города, расположенного всего в двух шагах от провинции.
Внутри гостиницы все дышало прошлым, и это было не удивительно. Построенная в нежно-розовом стиле «бель эпок», она сохраняла в своих стенах неповторимую атмосферу, переносившую в первую треть XX столетия. Томаш чувствовал себя здесь особенно уютно, испытывая профессиональную потребность погружаться в былое, вдыхать его ароматы.
В качестве основного блюда оба профессора заказали «магрэ» — утиное филе в медово-апельсиновой подливе. Томаш сначала хотел взять «шанфану», но потом передумал, поскольку это типично местное яство из козлятины оставляет ощущение тяжести в желудке.
— Ну, а теперь расскажите, профессор, — попросил он наконец, — какие исследования проводил профессор Сиза?
Луиш Роша взял ломтик хлеба и намазал на него весьма аппетитный на вид гусиный паштет.
— Мой дорогой профессор Норонья, — сказал он. — Уверен, вы помните, что написал Кант в предисловии ко второму изданию «Критики чистого разума». — Физик намазал толстым слоем паштета второй ломтик хлеба. — Он пришел к выводу о существовании трех фундаментельных метафизических проблем, решить которые наука не в состоянии: Бога, свободы и бессмертия. По мнению Канта, ученые никогда не смогут доказать бытие Бога, определить, обладает ли человек свободной волей, а также со всей достоверностью узнать о том, что происходит после смерти. Данные вопросы, как полагал Кант, относятся к области не физики, а метафизики.
Томаш в задумчивости покачал головой.
— И это представляется разумным.
— Разумным это может представляться обычному смертному, — возразил Луиш Роша, — но никак не профессору Сизе. Профессор полагал, что можно научно доказать существование Бога и решить проблемы, связанные со свободой воли и бессмертием. При этом он был убежден, что эти вопросы взаимосвязаны.
— Прошу простить мое невежество, — промолвил историк. — Но разве возможно доказать существование Бога?
— Согласно Канту, нельзя.
— А согласно профессору Сизе можно? Но почему?
— Все зависит от того, что определяется словом Бог. Скажите, что есть Бог в вашем понимании?
— Не знаю… некое высшее существо… Творец.
— Но это явно не тянет на серьезное определение, вам так не кажется?
— Кажется, — согласился Томаш с усмешкой. — В таком случае, что же, по-вашему, есть Бог?
— Хорошо. Если не ошибаюсь, это ваш первый вопрос: что есть Бог? — Луиш Роша развел в стороны ладони. — Если мы ожидаем увидеть древнего патриарха с бородой и глубоким низким голосом, озабоченно взирающего на Землю и отслеживающего поступки, помыслы и устремления каждого из нас, то ждать доказательств существования подобной личности нам придется, полагаю, вечно. Такого Бога не существует, это всею лишь вымышленная фигура, позволяющая нам наглядно представлять себе нечто, находящееся выше нас. По сути дела мы сами создали Бога в образе отца-заступника, ибо человек нуждается в ком-то, кто бы его охранял, ограждал от напастей, давал утешение в часы невзгод, помогал принимать неприемлемое, объяснять необъяснимое, противостоять злосчастиям. И этот кто-то есть Бог. Мы представляем себе, что где-то там, высоко, — физик указал вверх, — существует всемерно заботящийся о нас Некто, к Кому можно обратиться за поддержкой в минуты печали, Некто, под Чьим оком и покровительством мы пребываем…
— Но в таком случае, если Бога не существует…
— Я не говорил, что Бога не существует, — поправил его физик.
— Разве?
— Я сказал, что не существует антропоморфного Бога — такого, каким мы его себе представляем в духе иудейско-христианской традиции. И вообще кто он, библейский Бог? Тот, кто велел Абрааму убить сына только для того, чтобы удостовериться, что патриарх хранит Ему верность? Тот, кто обрек человечество на страдания лишь за то, что Адам вкусил яблока? Но разве по здравом размышлении можно верить в столь мелочно-ревнивого и своенравного Бога? Разумеется, такого Бога нет!
— А какой же есть?
— Профессор Сиза верил, что Бог — во всем, что окружает человека. Что это не стоящая над нами сущность, которая блюдет нас и оберегает, а созидательный разум, неуловимый и вездесущий, внеморальный, с которым встречаешься повсеместно, делая каждый вздох, куда бы ты ни ступил и ни посмотрел, который присутствует в макрокосмосе и микромире атомов, который все наполняет собой и всему придает смысл.
— Я начинаю понимать, — заверил Томаш, — профессор Сиза полагал возможным доказать существование этого Бога.
— Да.
— И как давно он пришел к такому выводу?
— Сколько я его знаю, он всегда так считал. Думаю, эта убежденность у него еще со времен стажировки в Принстоне.
— И как можно доказать, что Бог существует?
Луиш Роша улыбнулся.
— Этот вопрос следовало бы адресовать профессору Сизе.
— Тем не менее скажите хотя бы вот что: сами-то вы верите в возможность доказать существование Бога?
— Зависит от того, что вы подразумеваете под доказательством… Как по-вашему, что такое научный метод?
— Процесс сбора информации о природе.
— Вы это определяете так, — принял ответ Луиш Роша, — а я иначе. По-моему, научный метод — это диалог человека с природой. Используя научный метод, человек задает природе вопросы и получает от нее ответы. Главное в том, как он формулирует вопросы и как истолковывает ответы. Не каждый способен вести беседу с природой и понимать то, что она говорит в ответ. Для этого необходимо иметь специальную подготовку, проницательность и прозорливость, а также острый ум, улавливающий тончайшие оттенки. Вы согласны?
