Томаш и Багери, выбежавшие из кабинета в конференц-зал, замерли у окна. Перед ними разворачивался наихудший из возможных вариант финала операции.

Их присутствие обнаружено.

Не теряя более ни секунды, иранец развернулся и ринулся к двери, увлекая за собой историка. Они бежали в кромешной темноте, то и дело натыкаясь на мебель, спотыкаясь и ударяясь о невидимые препятствия. Томаш прижимал к груди коробку с рукописью, у Багери через плечо висел мешок с инструментами.

— Моса, куда мы? — взмолился португалец.

— На первом этаже есть черный ход.

Они добежали до главной лестницы и почти кубарем понеслись вниз. Начался обратный отсчет времени — до спасительной двери надо было добраться как можно скорее, пока здание не будет полностью оцеплено. Но на площадке второго этажа они встали как вкопанные, услышав звуки, доносившиеся из холла.

Это были голоса.

Прибывшие по тревоге уже проникли в здание и прочесывали помещения. Кольцо вокруг здания замкнулось быстрее, чем ожидали похитители. Превосходящие силы противника стремительно продвигались вперед, и было яснее ясного, что с минуты на минуту двое незванных гостей будут схвачены.

В довершение ко всему в этот момент вспыхнул ослепительный свет. Преследователи стремительно поднимались по лестнице.

Багери и Томаш, отступая, поднялись на третий этаж. Там, в отчаянной попытке найти запасную лестницу — последний шанс на спасение, оба ринулись в коридор, залитый ярким электрическим светом.

— Ist!

Приказ остановиться ударом кнута рассек воздух откуда-то сзади, от лестничной площадки. Голос был гортанным и хриплым.

— Iiiiiiist!

Не дожидаясь нового окрика, они открыли находившуюся в торце металлическую дверь, за которой оказалась пожарная лестница — винтовая конструкция из алюминиевого сплава. Ухватившись за поручень, Багери устремился вниз, а за ним, на ватных от страха ногах, Томаш. Но через пять-шесть ступеней они остановились — снизу, навстречу им, громыхали шаги.

Беглецы развернулись и бросились обратно. Справедливо полагая, что третий этаж перекрыт, они поднялись до четвертого, откуда похитили рукопись, и, выскочив там в коридор, увидели быстро приближавшихся к ним вооруженных людей.

— Ist! — снова прокричали им, приказывая остановиться.

Тогда они рванули к дверям конференц-зала. Историк, задыхаясь, бросил коробку с рукописью на стол, а сам в изнеможении опустился на стул.

— Все, — в отчаянии выдавил он. — Сейчас нас схватят.

— Это мы еще посмотрим, — отозвался Багери, поспешно извлекая из своего мешка пистолет.

— Вы с ума сошли?!

Багери приоткрыл дверь, через образовавшуюся щель прицелился и открыл огонь.

Грянули два пистолетных выстрела.

— Один готов! — со злорадной усмешкой прокомментировал иранец.

— Моса! — завопил Томаш. — Вы рехнулись!

Но Багери, интуитивно ощутив движение слева по коридору, развернулся наизготовку в сторону пожарной лестницы.

— Еще двое, — удовлетворенно пробурчал Багери.

— Что вы делаете?! — взвился Томаш. — Нас теперь обвинят еще и в убийстве! Вы только усугубляете наше положение!

— Вы не знаете этой страны, — жестко парировал Багери, не оборачиваясь в его сторону. — Здесь нет большего преступления, чем то, что мы уже совершили. По сравнению с этим ухлопать пару-тройку служивых — сущая ерунда.

— Но и застрелив еще несколько человек, вы делу не поможете, — настаивал историк.

Иранец окинул быстрым взглядом коридор и увидев, что преследователи, столкнувшись с вооруженным сопротивлением, отступили и спрятались, поднял с пола торбу с инструментом и прижал ее к себе локтем правой руки. Затем, продолжая держать пистолет наготове, левой рукой принялся в ней шарить.

— Они нас не возьмут, — процедил Багери сквозь зубы.

Рука на мгновение замерла в мешке, по-видимому, нащупав то, что искала, и появилась наружу с двумя предметами белого цвета. Томаш подался вперед, стремясь убедиться, что зрение его не обмануло.

Шприцы.

— Это хлорид калия, раствор калиевой соли. Вы должны сделать себе укол.

— Зачем?! — прошептал Томаш, схватившись рукой за сердце.

— Чтобы нас не взяли живыми.

— Вы сумасшедший.

— Они замучают нас до смерти, — объяснил Багери. — Будут пытать, пока мы не признаемся, а потом пустят в расход. Так что уж лучше самим.

— Но, может, нас и не убьют.

— Давайте не будем спорить, — возразил иранец, держа шприцы в руке. — И потом, это приказ: в случае провала операции не сдаваться живыми. Хороший агент должен понимать, что бывают ситуации, когда приходится жертвовать собой во имя всеобщего блага.

— Но я не агент. Я…

— В данный момент вы — агент ЦРУ, — прервал его Багери, стараясь, однако, не повышать голос. — Хотите того или нет, но вы выполняете важнейшее задание и являетесь носителем информации, которая, попади она к иранцам, создаст серьезные осложнения для Соединенных Штатов и приведет к росту нестабильности в мире. Они, — последовал жест в сторону коридора, — не должны захватить нас живыми.

Не сводя глаз со шприцев, историк отрицательно мотнул головой.

— Я себя колоть не буду.

Багери протянул руку со шприцами Томашу и, помахивая пистолетом, словно приглашал его выбрать один из них.

— Давайте-давайте, берите! И поскорее.

— Я не смогу это сделать.

Пистолет нацелился португальцу в лоб.

— Послушайте меня. У нас два варианта. Первый, — Багери опять покачал рукой со шприцами, — мы сами вводим себе раствор. Смерть, уверяю вас, будет легкой и быстрой. Хлорид калия, попав в кровь, мгновенно парализует работу сердечной мышцы. Этот препарат применяется в некоторых американских штатах для приведения в исполнение смертных приговоров. Как видите, все обойдется без мучений. Второй, — теперь он покачал пистолетом, словно взвешивая варианты, — два выстрела, вам и мне. Мучиться тоже особенно не придется, хотя сам способ зверский. И потом, я предпочел бы сэкономить две пули и укокошить, если удастся, лишнюю пару ублюдков, которые нас окружили. — Иранец сделал паузу. — Теперь поняли?

Глаза Томаша метались, перескакивая со шприцев на пистолет и с пистолета на шприцы. Шприцы и пистолет…

— Дайте подумать… — попытался выиграть время Томаш.

Томаш Норонья был профессором истории, а не агентом ЦРУ, и потому оставался при мнении, что со всеми можно договориться.

— Так что же?

— Нет… Я не знаю…

Багери поднял руку с пистолетом чуть выше — черное дуло в упор смотрело на историка.

— Я уже понял, решение придется принимать мне.

— Нет-нет, погодите, не надо, — с мольбой произнес Томаш. — Давайте шприц!

Багери подкинул один из шприцев, так что тот упал на стол перед португальцем, а второй, предназначенный для себя, убрал в карман.

— Это очень просто, — продолжал убеждать он. — Сами увидите, бояться нечего.

Трясущимися руками Томаш вцепился в прозрачный пакетик и потянул за уголок, однако пластик даже не надорвался.

— У меня не получается!

— Дайте сюда! — Багери нетерпеливо махнул ему рукой.

Томаш вернул упаковку. Иранец разодрал ее зубами, вынул шприц, уже заправленный и с иглой, поднял вертикально вверх и выпустил в воздух тоненький фонтанчик.

— Готово, — сообщил он. — Или хотите, чтобы я сам вас уколол?

— Нет-нет. Я… не надо…

Багери протянул ему шприц.

— Давайте, и побыстрее!

Томаш с трудом поймал шприц, засучил рукав куртки, но тут же опустил обратно и повторил то же самое с другим рукавом.

— Я не смогу! — в отчаянии замотал он головой.

Багери подошел к нему.

— Значит, это сделаю я!

— Нет-нет! Не надо, я попробую еще раз!

Багери быстро схватил со стола шприц.

— Мне уже ясно, что сами вы не справитесь! — прорычал он. — Я сейчас…

Неожиданный звук заставил его обернуться к двери. В тот же миг в зал влетели две фигуры, за ними еще и еще, и все эти люди навалились на приготовившегося стрелять Багери.