4 Читают монахи: «Супруг мой и князь! Привиделось мне сновиденье: Поехал в Роскильду, в багрец нарядясь, На Магнуса ты приглашенье; 5 Багрец твой стал кровью в его терему — Супруг мой, молю тебя слезно, Не верь его дружбе, не езди к нему, Любимый, желанный, болезный!» 6 Монахи с испугу речей не найдут: «Святые угодники с нами!» Взглянул на их бледные лица Канут, Пожал, усмехаясь, плечами: 7 «Я Магнуса знаю, правдив он и прям, Дружил с ним по нынешний день я — Ужель ему веры теперь я не дам Княгинина ради виденья!» 8 И берегом в путь выезжает морским Канут, без щита и без брони, Три отрока едут поодаль за ним, Их весело топают кони. 9 Певец, что посылан его пригласить, С ним едет по берегу рядом; Тяжелую тайну клялся он хранить, С опущенным едет он взглядом. 10 Дыханием теплым у моря весна Чуть гривы коней их шевелит, На мокрый песок набегает волна И пену им под ноги стелет. 11 Но вот догоняет их отрок один, С Канутом, сняв шлык, поравнялся: «Уж нам не вернуться ли, князь-господин? Твой конь на ходу расковался!» 12 «Пускай расковался! — смеется Канут, — Мягка нам сегодня дорога, В Роскильде коня кузнецы подкуют, У свата, я чаю, их много!» 13 К болоту тропа, загибаясь, ведет, Над ним, куда око ни глянет, Вечерний туман свои нити прядет И сизые полосы тянет. 14 От отроков вновь отделился один, Равняет коня с господином: «За этим туманищем, князь-господин, Не видно твоей головы нам!» 15 «Пускай вам не видно моей головы — Я, благо, живу без изъяна! Опять меня целым увидите вы, Как выедем мы из тумана!» 16 Въезжают они во трепещущий бор, Весь полный весеннего крика; Гремит соловьиный в шиповнике хор, Звездится в траве земляника; 17 Черемухи ветви душистые гнут, Все дикие яблони в цвете; Их запах вдыхаючи, мыслит Канут: «Жить любо на божием свете!» 18
Украдкой певец на него посмотрел, И жалость его охватила: Так весел Канут, так доверчив и смел, Кипит в нем так молодо сила; 19 Ужели сегодня во гроб ему лечь, Погибнуть в подводе жестоком? И хочется князя ему остеречь, Спасти околичным намеком. 20 Былину старинную он затянул; В зеленом, пустынном просторе С припевом дубравный сливается гул: «Ой море, ой синее море! 21 К царевичу славному теща и тесть Коварной исполнены злости; Изменой хотят они зятя известь. Зовут его ласково в гости. 22 Но морю, что, мир обтекая, шумит, Известно о их заговоре; Не езди, царевич, оно говорит — Ой море, ой синее море! 23 На верную смерть ты пускаешься в путь, Твой тесть погубить тебя хочет, Тот меч, что он завтра вонзит тебе в грудь, Сегодня уж он его точит! 24 Страшению моря царевич не внял, Не внял на великое горе, Спускает ладью он на пенистый вал — Ой море, ой синее море! 25 Плывет он на верную гибель свою, Беды над собою не чает, И скорбно его расписную ладью И нехотя море качает…» 26 Певец в ожидании песню прервал, Украдкой глядит на Канута; Беспечно тот едет себе вперевал, Рвет ветки с черемухи гнутой; 27 Значение песни ему невдомек, Он весел, как был и с почину, И, видя, как он от догадки далек, Певец продолжает былину: 28 «В ладье не вернулся царевич домой, Наследную вотчину вскоре Сватья разделили его меж собой — Ой море, ой синее море! 29 У берега холм погребальный стоит, Никем не почтен, не сторожен, В холме том убитый царевич лежит, В ладью расписную положен; 30 Лежит с погруженным он в сердце мечом, Не в бармах, не в царском уборе, И тризну свершает лишь море по нем — Ой море, ой синее море!» 31 Вновь очи певец на Канута поднял: Тот свежими клена листами Гремучую сбрую коня разубрал, Утыкал очелок цветами; |
