x x x Гаральд Свенгольм * His voice it was deep like the wave of the sea. Его голос звучал как морская волна, Мрачен взор был грозящих очей, И была его длань как погибель сильна, Сердце зыблемой трости слабей. Не в кровавом бою он врагами убит, Не грозою повержен он в прах, Под могильным холмом он без раны лежит, Сам себе разрушитель и враг. Струны мощные арфы певец напрягал, Струны жизни порвалися в нем, И начатую песню Гаральд не скончал, И лежит под могильным холмом. И сосна там раскинула силу ветвей, Словно облик его, хороша, И тоскует на ней по ночам соловей, Словно песню кончает душа. В альбом * Стрелок, на той поляне Кто поздно так бежит? Что там в ночном тумане Клубится и кипит? Что значит это пенье, И струн в эфире звон, И хохот, и смятенье, И блеск со всех сторон? — Друзья, то вереница Волшебниц и сильфид; Пред ними их царица Воздушная бежит; Бежит глухой дорожкой, Мелькает вдоль реки, — Под маленькою ножкой Не гнутся стебельки. Ей нет красавиц равных, Ее чудесен вид, И много бардов славных Любовью к ней горит; Но бойся, путник смелый, В ее попасться сеть Иль кончик ножки белой Нечаянно узреть. Когда луна златая Глядит в зерцало вод, В лучах ее играя, Как сон она плывет; Наступит ли денница, Она спешит уж прочь; Пушок — ей колесница, Ее отчизна — ночь. Лишь в сумерках застанет В лесу она стрелка, Зовет его и манит К себе издалека; Скользит над влагой зыбкой Среди глухих болот И странника с улыбкой Над пропастию ждет. Сильфид она всех краше, Волшебниц всех милей; Седые барды наши Горят любовью к ней; Но бойся, путник смелый, В ее попасться сеть Иль кончик ножки белой Нечаянно узреть. Баллады, былины, притчи Волки Когда в селах пустеет, Смолкнут песни селян И седой забелеет Над болотом туман, Из лесов тихомолком По полям волк за волком Отправляются все на добычу. Семь волков идут смело. Впереди их идет Волк осьмой, шерсти белой; А таинственный ход Заключает девятый. С окровавленной пятой Он за ними идет и хромает. Их ничто не пугает. На село ли им путь, Пес на них и не лает; А мужик и дохнуть, Видя их, не посмеет: Он от страху бледнеет И читает тихонько молитву. Волки церковь обходят Осторожно кругом, В двор поповский заходят И шевелят хвостом, Близ корчмы водят ухом И внимают всем слухом, Не ведутся ль там грешные речи? Их глаза словно свечи, Зубы шила острей. Ты тринадцать картечей Козьей шерстью забей И стреляй по ним смело, Прежде рухнет волк белый, А за ним упадут и другие. На селе ж, когда спящих Всех разбудит петух, Ты увидишь лежащих Девять мертвых старух. Впереди их седая, Позади их хромая, Все в крови… с нами сила господня! 1840-e годы «Где гнутся над омутом лозы…» * Где гнутся над омутом лозы, Где летнее солнце печет, Летают и пляшут стрекозы, Веселый ведут хоровод. «Дитя, подойди к нам поближе, Тебя мы научим летать, Дитя, подойди, подойди же, Пока не проснулася мать! Под нами трепещут былинки, Нам так хорошо и тепло, У нас бирюзовые спинки, А крылышки точно стекло! Мы песенок знаем так много, Мы так тебя любим давно — Смотри, какой берег отлогий, Какое песчаное дно!» 1840-е годы Курган * В степи, на равнине открытой, Курган одинокий стоит; Под ним богатырь знаменитый В минувшие веки зарыт. В честь витязя тризну свершали, Дружина дралася три дня, Жрецы ему разом заклали Всех жен и любимца коня. Когда же его схоронили И шум на могиле затих, Певцы ему славу сулили, На гуслях гремя золотых: «О витязь! делами твоими Гордится великий народ, Твое громоносное имя Столетия все перейдет! И если курган твой высокий Сровнялся бы с полем пустым, То слава, разлившись далеко, Была бы курганом твоим!» И вот миновалися годы, Столетия вслед протекли, Народы сменили народы, Лицо изменилось земли. Курган же с высокой главою, Где витязь могучий зарыт, Еще не сровнялся с землею, По-прежнему гордо стоит. А витязя славное имя До наших времен не дошло… Кто был он? венцами какими Свое он украсил чело? Чью кровь проливал он рекою? Какие он жег города? И смертью погиб он какою? И в землю опущен когда? Безмолвен курган одинокий… Наездник державный забыт, И тризны в пустыне широкой Никто уж ему не свершит! Лишь мимо кургана мелькает Сайгак, через поле скача, Иль вдруг на него налетает, Крилами треща, саранча. Порой журавлиная стая, Окончив подоблачный путь, К кургану шумит подлетая, Садится на нем отдохнуть. Тушканчик порою проскачет По нем при мерцании дня, Иль всадник высоко маячит На нем удалого коня; А слезы прольют разве тучи, Над степью плывя в небесах, Да ветер лишь свеет летучий С кургана забытого прах… |
