23 Упал он, почуя предсмертную тьму, Упал он как пьяный на брашно; Хотел я спуститься на темя ему, Но очи глядели так страшно! 24 И долго над местом кружился я тем, И поздней дождался я ночи, И сел я варягу Гаральду на шлем И выклевал грозные очи! 25 По синему морю клубится туман, Слетается воронов боле: «Откуда летишь ты?» — Я, кровию пьян, Лечу от Гастингского поля! 26 Не стало у саксов вчера короля, Лежит меж своих он, убитый, Пирует норманн, его землю деля, И мы пировали там сыто! 27 Победно от Йорка шла сакская рать, Теперь они смирны и тихи, И труп их Гаральда не могут сыскать Меж трупов бродящие мнихи. 28 Но сметил я место, где наземь он пал, И битва когда отшумела, И месяц как щит над побоищем встал, Я сел на Гаральдово тело; 29 Недвижные были черты хороши, Нахмурены гордые брови — Любуясь на них, я до жадной души Напился Гаральдовой крови! 30 По синему морю клубится туман, Всю даль облака застилают, Из разных слетаются вороны стран, Друг друга, кружась, вопрошают: 31 «Откуда летишь ты?» — Из русской земли! Я был на пиру в Заднепровье; Там все Изяслава полки полегли, Все поле упитано кровью! 32 С рассветом на половцев князь Изяслав Там выехал, грозен и злобен, Свой меч двоеручный высоко подъяв, Святому Георгью подобен; 33 Но к ночи, руками за гриву держась, Конем увлекаемый с бою, Уж по полю мчался израненный князь, С закинутой навзничь главою; 34 И, каркая, долго летел я над ним И ждал, чтоб он наземь свалился, Но был он, должно быть, судьбою храним Иль богу, скача, помолился; 35 Упал лишь над самым Днепром он с коня, В ладью рыбаки его взяли, А я полетел, неудачу кляня, Туда, где другие лежали. 36 Поют во Софийском соборе попы, По князе идет панихида, Рыдает княгиня средь плача толпы, Рыдает Гаральдовна Гида, 37 И с ними другого Гаральда вдова Рыдает, стеня, Ярославна, Рыдает: «О, горе! зачем я жива, Коль сгинул Гаральд мой державный!» 38 И Гида рыдает: «О, горе! убит Отец мой, норманном сраженный! В плену его веси, и взяты на щит Саксонские девы и жены!» 39 Княгиня рыдает: «О князь Изяслав! В неравном посечен ты споре! Победы обычной в бою не стяжав, Погиб ты, о, горе, о, горе!» 40 Печерские иноки, выстроясь в ряд, Протяжно поют: аллилуйя! А братья княжие друг друга корят, И жадные вороны с кровель глядят, Усобицу близкую чуя… Февраль-март 1869 Песня о походе Владимира на Корсунь * Часть первая 1 «Добро, — сказал князь, когда выслушал он Улики царьградского мниха, — Тобою, отец, я теперь убежден, Виновен, что мужем был стольких я жен, Что жил и беспутно и лихо. 2 Что богом мне был то Перун, то Велес, Что силою взял я Рогнеду, Досель надо мною, знать, тешился бес, Но мрак ты рассеял, и я в Херсонес Креститься, в раскаянье, еду!» 3 Царьградский философ и мних тому рад, Что хочет Владимир креститься; «Смотри ж, — говорит, — для небесных наград, Чтоб в райский, по смерти, войти вертоград, Ты должен душою смириться!» 4 «Смирюсь, — говорит ему князь, — я готов — Но только смирюсь без урону! Спустить в Черторой десять сотен стругов; Коль выкуп добуду с корсунских купцов, Я города пальцем не трону!» 5 Готовы струги, паруса подняты, Плывут к Херсонесу варяги, Поморье, где южные рдеют цветы, Червленые вскоре покрыли щиты И с русскими вранами стяги. 6 И князь повещает корсунцам: «Я здесь! Сдавайтесь, прошу вас смиренно, Не то, не взыщите, собью вашу спесь И город по камням размыкаю весь — Креститься хочу непременно!» 7 Увидели греки в заливе суда, У стен уж дружина толпится, Пошли толковать и туда и сюда: «Настала, как есть, христианам беда, Приехал Владимир креститься! |
