* * * Эй, Исайя ты, Исайя, С небес свесь-ка голову! На невесту взглянь: босая, Того хуже — голая! Словно цельным становищем Вражьим — в рот целована. Всего тела вдоль — винищем В кровь исполосована. Ишь, сокрыла черноглазье! Хороша, смиренница! На полуношных-то разве На летуньях — женятся? Как пойдет чудить в кровати Булавками-иглами! — Нет, Исайя-ликователь, Твое дело гиблое! Гляди: Царь их лбами чокнул Для дельца веселого! «Да в уста чтобы — не в щеку Целоваться, голуби! Не рябая, не косая, Глаже шелку — платьице!» — Ох, пророк ты наш Исайя, Паренек-то пятится! «Коли сам жену не чмокнешь, Скручу с ней веревкою!» (Ох, поддастся паренек наш! Пенька — баба ловкая!) Быть ему, пророк Исайя, За дверьми чугунными! От нее себя заставил Изгородью струнною! Царь из рук как схватит гусли! — Держись, гуси-лебеди! — «Чмокай в паточное устье, — Не то — гусли вдребезги!» То не дéвица в когтях у черной немочи — То Царевича у женских уст застеночек. Потягивается, подрагивает, Устами уста потрагивает, Как жалом в него вонзается, Как в яблок в него вгрызается, Из сердца весь сок вытягивает, В глубинную глубь затягивает. «Учись, учись, любовничек, Как без меня чаевничать! Учись, учись, болезный мой, Как нашей лаской брезговать! Учись, учись, монашек мой, Как в споре жить — да с мачехой!» Обхватывает, обматывает, В грудь скудную — когти вкапывает, Вокруг обвилась, как жимолость, Как радуга — запрокинулась! Белки-то уже — под дёснами! Аж пол подметает — космами! * * * Стар и млад — не суди! Этот жар — из груди Должен в грудь перебечь, Аль всю суть нашу сжечь. У цыгана — луна, У буяна — война, У дворянчиков — честь, У нас — кровь одна есть. Кровь, что воет волкóм, Кровь — свирепый дракон, Кровь, что кровь с молоком В кровь целует — силком! Встреча третья и последняя
Солнце в терем врезалось — Что меч золотой! Лежит цвет-наш-трезвенник, Как пьяный какой. Вот уж вечер-зарево — Он взор межит. Уж к вечерне вдарили — Он всё лежит. Ухо клонит-слушает: Уж с коих пор — Ровно шум-шушуканье, Девичий спор. Словно ручеечка два Шумят сквозь снег… Только шепоточка два, — А толку — нет. Ему шепоточка два Без всяких слов, А нам волосочка два Да с двух голов. (Враги неразрывные — В одном котле!) Сошлись на груди одной, Одном сукне. Один — глаз хоть выколи, Тот — взор завесь. Один — аж по щиколку, Тот — с пальчик весь. По кафтану шитому Шумят войной. Тот — змеиным шипом-то, А тот — струной. От их шуму-шороху Аж лоб болит! «Твое дело коротко!» — Да толк велик! «Стрижка-брижка-выскочка!» — С грозой дружу! «Из хвоста-знать-кисточки!» — Да верх держу! «С головы я чёсаной!» — А я с честнóй! «Моя баба — с косами!» — Моя — с красой! Был тут спор порядошный: Свились в комок! Только слышит: рядышком — Другой шумок. Не морской, не гусельный: Пчелиный — гуд. Близко-близко, чуть ли не У самых губ. Нет, не пчелки розанам Ведут дозор. То с печатью грозною «Чей ты, мед несмешанный?» — Забыл ожог? «Подари усмешечкой!» — Вдохни разок! «Вспомни час полуночный!» — Полдневный жар! «Теку в каждой слюночке!» — Что вздох — то дар! «Раскрой половиночки!» — Шепни во сне! «Все мои — кровиночки!» — Все песни — мне! Разорвут на части две, (Аж жар во рту!) Разных уст — печати две На том же рту. «Мой он, мед несмешанный!» — Шалишь, дружок! Свистит слюнка грешная, Кипит ожог. «Что это с губами-то?» (Гусляр втупик.) «Пить хочу без памяти, — Аж грудь кипит!» Язычком оближется: От губ — дымок, Только что поблизости — Опять шумок: Как от свечки воск дает В церкви ночной. — Речь великопостная, Шумок свечной. Ему — капли воску две Из Божьих сот, А нам, значит, слезки две — Из разных вод. Та из моря Чéрмного, Акульих мест, Та из моря верного — Жемчужный всплеск. Двух печалей первенцы: — Вернись! — Вернись! — Две слезы-соперницы В одну слились. вернуться Печать (ожог) — поцелуй Царь-Девицы, слюнка — поцелуй мачехи. Первой говорит слюнка (прим. автора). |
