4 Не ветхой лестницей, где серó От дыма и пахнет ближним — На крыльях голоса своего Спустилась верхняя — к нижним. В сие смешение пустыря Со складом, костра — с затоном, На круглом облаке ниспаря, Как феи во время óно. С той разницей, что у фей — из рук Алмазы, для глаз — соблазны. — «Мой внук любезный, — а это — друг Заглазный: наш звук алмазный!» Я знаю: вида читатель ждет. Читатель, прости за смелость! Условившись, что и нос и рот, Все, все у нее имелось — Не хуже нашего, это «все» Смахнем, как с подушки волос. Зачем певицыно нам лицо, Раз вся она — только голос: Невидимость! Раз видней всего Нам небо — сквозь слезы градом! От этого ль иль еще чего — Но так и не поднял взгляда От — и не óтпитой чашки — внук Вчерашний, жених навечный. Как дева в зеркало, в чайный круг Глядится, как в пруд зловещий Глядится лебедь, и в нем гроза Читает (Немногим легче порой — глаза На гостя поднять — чем руку! И многим легче, конечно — шкаф Дубовый!) Сухих ли, влажных — Но глаз не поднял и, не подняв, Звезд не показал — алмазных. 5 Ветки тише, птицы тише, Тише снежного куста. Так стучат, чтоб не услышал Тот, к кому стучишься (— тa!). Капли, падающей с крыши, Быть услышанной — испуг. Так стучат, чтоб не услышан Был в сем стуке — сердца стук. Врач — в ключицу, Грач — в крупицу, Страх — стучится, Страсть — стучится… Стук, дыханья осторожней. — Дома? — Дома. — Можно? — Можно. Торс, виденья неподвижней. — Это — я: сосед Ваш нижний. К Вам от бабушки. — Гвоздики Жгут — как светоч вознеся: — Ну, и тьма ж у вас! — Входите. Лампы нет, а свечка — вся. Первая пройду. Вы — следом.— И наследным, деда — дедом Вытянутым коридором, Точно бредом, точно — бором, Точно — бродом, точно — Рода Сводчатым кровопроводом, Несомненнее, чем глотом Собственным, без оборота, Без возврата, тьмы — агатом И базальтом — и гранитом… В рот — монету Взяв — за вход подземный — плату — Душ подземным водоемом За Вожатою — ведомый. Ну, а дальше? То ли дернул Гвоздь за шалевый лохмот, То ли просто коридорным Ходом оказался грот — Словом — стали: Он — из стали Вылитый, она — но шали Кроме, да лезгинской тальи… Поздно встали — всё проспали! Не застали ничего! (Если ж, позже, дочь — его Именем — ее звалася — Это только в память часа Полного (Так помнит насыпь — Розами.) Никак не мяса — Белого — иль смуглого!) Губы — мела суше. Грушей Спелой — пение лилось. Пела — слушал. Тело — душу Слушало — и слушалось. * * * Так с тех пор и повелось: Чтó ни ночь — из тьмы наружной: — Дома? — Дома. — Можно? — Нужно. — Можно? — Можно. (Нежно, нежно…) 1935
Автобус Препонам наперерез Автобус скакал как бес. По улицам, ýже сноски, Как бес оголтелый несся И трясся, как зал, на бис Зовущий, — и мы тряслись — Как бесы. Видал крупу Под краном? И врозь, и вкýпе — Горох, говорю, в супу Кипящем! Как зёрна в стýпе, Как вербный плясун — в спирту, Как зубы в ознобном рту! Кто — чем тряслись: от трясни Такой — обернувшись люстрой: Стеклярусом и костьми — Старушка, девица — бюстом И бусами, мать — грудным Ребенком, грудной — одним Упитанным местом. Всех Трясло нас, как скрипку — трелью! От тряса рождался — смех, От смеху того — веселье Безбожно-трясомых груш: В младенчество впавших душ. Я — в юность: в души восторг! В девичество — в жар тот щёчный: В девчончество, в зубный свёрк Мальчишества, словом — точно Не за город тот дударь Нас мчал — а за календарь. От смеха рождалась лень И немощь. Стоять не в силах, Я в спутнический ремень Товарищески вцепилась. Хоть косо, а напрямик — Автобус скакал, как бык Встречь красному полушалку. Как бык ошалелый, мчался, Пока, описавши крюк Крутой, не вкопался вдруг. …И лежит, как ей повелено — С долами и взгорьями. Господи, как было зелено, Гóлубо, лазорево! Отошла январским оловом Жизнь с ее обидами. Господи, как было молодо, Зелено, невиданно! Каждою жилою — как по желобу — Влажный, тревожный, зеленый шум. Зелень земли ударяла в голову, Освобождала ее от дум. Каждою жилою — как по желобу — Влажный, валежный, зеленый дым. Зелень земли ударяла в голову, Переполняла ее — полным! Переполняла теплом и щебетом — Тáк, что из двух ее половин Можно бы пьянствовать, как из черепа Вражьего — пьянствовал славянин. Каждый росток — что зеленый розан, Весь окоём — изумрудный сплав. Зелень земли ударяла в ноздри Нюхом — так буйвол не чует трав! И, упразднив малахит и яхонт: Каждый росток — животворный шприц В oкo: — тáк сокол не видит пахот! В ухо: — тáк узник не слышит птиц! Позеленевшим, прозревшим глазом Вижу, что счастье, а не напасть, И не безумье, а высший разум, С трона сшед — на четвереньки пасть… Пасть и пастись, зарываясь носом В трáву — да был совершенно здрав Тот государь Навуходоносор — Землю рыв, стебли ев, траву жрав — Царь травоядный, четвероногий, Злаколюбивый Жан-Жаков брат… Зелень земли ударяла в ноги — Бéгом — донес бы до самых врат Неба… — Все соки вобрав, все токи, Вооруженная, как герой… — Зелень земли ударяла в щеки И оборачивалась — зарей! Боже, в тот час, под вишней — С разумом — чтó — моим, Вишенный цвет помнившей Цветом лица — своим! Лучше бы мне — под башней Стать, не смешить юнца, Вишенный цвет принявши За своего лица — «Седины»? Но яблоня — тоже Седая, и сед под ней — Младенец… Всей твари Божьей (Есть рифма: бедней — родней) — От лютика до кобылы — Роднее сестры была! Я в руки, как в рог, трубила! Я, кажется, прыгала? Так веселятся на карусели Старшие возрасты без стыда: Чувствую: явственно порусели Волосы: проседи — ни следа! Зазеленевшею хворостиной Спутника я, как гуся, гнала. Спутника белая парусина Прямо-таки — паруса была! По зеленям, где земля смеялась, — Прежде была — океана дном! — На парусах тех душа сбиралась Плыть — океана за окоём! (Как топорщился и как покоился В юной зелени — твой белый холст!) Спутник в белом был — и тонок в поясе, Тонок в поясе, а сердцем — толст! Не разведенная чувством меры — Вера! Аврора! Души — лазурь! Дура — душа, на какое Пéру Не уступалось — души за дурь? Отяжелевшего без причины Спутника я, как дитя, вела. Спутницы смелая паутина Прямо-таки — красота была! И вдруг — огромной рамой К живому чуду — Аз — Подписанному — мрамор: Ворота: даль и глаз Сводящие. (В сей рамке Останусь вся — везде.) He к ферме и не к замку, А сами по себе — Ворота… Львиной пастью Пускающие — свет. — Куда ворота? — В счастье, Конечно! — был ответ Счастье? Но это же там, — на Севере — Где-то — когда-то — простыл и след! Счастье? Его я искал в клевере, На четвереньках! четырех лет! Четырехлистником! В полной спорности: Три ли? Четыре ли? Полтора? Счастье? Но им же — коровы кормятся И развлекается детвора Четвероногая, в жвачном обществе Двух челюстей, четырех копыт. Счастье? Да это ж — ногами топчется, А не воротами предстоит! Потом была колода — Колодца. Басня — тá: Поток воды холодной Колодезной — у рта — И мимо. Было мало Ей рта, как моря — мне, И всё не попадала Вода — как в странном сне, Как бы из вскрытой жилы Хлеща на влажный зём. И мимо проходила Вода, как жизни — сон… И, утеревши щеки, Колодцу — Знаю, друг, Что сильные потоки — Сверх рта и мимо рук |
