* * * Горит, горит береста… Летит, летит молитва… Осталась та береста В веках — верней гранита. 1929–1936 Поэмы-сказки Царь-Девица Как у молодой змеи — да старый ýж, Как у молодой жены — да старый муж, Морда тыквой, живот шаром, дышит — терем дрожит, От усов-то перегаром на сто верст округ разит. Как у мачехи у младенькой — сынок в потолок, Не разбойничек, не всадничек, не силач, не стрелок, Вместо щек — одни-то впадинки, губы крепко молчат. Как в дворцовом палисадничке гусли за полночь бренчат… Поведешь в его сторонку оком — Смотрит в стену. Дай-ка боком Д’ненароком Да задену! Ночь первая Спит Царевич, распростерся, Спит, не слышит ничего, Ровно палочкой уперся Месяц в личико его. Соврала, что палочкой: Перстом светлым, пальчиком. И стоит бабенка шалая Над мальчиком. «Скрытные твои ресницы, — Без огня сожжена! Отчего я не девица, А чужая жена! Отчего-то людям спится, А мне плачется! Отчего тебе не мать родная Я, а мачеха? На кроваточке одной Сынок с матушкой родной. С головеночкой льняной Ребеночек мой! Молчи, пес цепной! Не реви, царь морской! Проходи, сон дурной! Ребеночек — мой! В кипяток положь яйцо — Да как не сварится? Как на личико твое цветочное Не зариться? Для одной твоей лежанки Я на свет рождена. Я царевичу служанка — Не царёва жена. Обдери меня на лыко, Псам на ужин изжарь! Хошь, диковинный с музыкой Заведу — кубáрь? Гляжу в зеркальце, дивлюся: Али грудь плоска? Хочешь, два тебе — на бусы — Подарю глазка? Не введу в расход, — задаром!» А сынок в ответ, — К взрослым пасынкам — нестарым Мачехам ходить не след. — * * * «Дай подушечку поправлю!» — Я сам примощусь! — «Как же так тебя оставлю?» — Я и сам обойдусь! — «Ай пониже? Aй повыше?» — Мне твой вид постыл! — «Видно, разум твой мальчиший Звоном пó морю уплыл. Али ручки не белы?» — В море пена белей! — «Али губки не алы?» — В море зори алей! — «Али грудь не высока?» — Мне что грудь — что доска! — «Можно рядушком прилечь?» — Постеля узка! — «Коль и впрямь она узка — свернусь в трубочку! Говорливые мои шелка? — скину юбочку! Все, что знала, позабыла нынче зá ночь я: Я крестьяночка, твоей души служаночка!» А Царевич ей в ответ Опять всё то же: Всё: негоже, да не трожь, Не трожь, негоже! «Али личиком и впрямь не бела?» — Не страми родство, да брось озорство! — «Ох, зачем тебя не я родила?» — Мне не надо твоего — ничего! — «Ох, височки, волосочки мои!» — Корабельные досочки мои! — * * * Поздний свет в ночи, да треньканье струн… То царевичев усердный шептун Три свечи зажег — да вниз головой, Да псалмы поет на лад плясовой. На угодничков плюет, давит мух, Черных сродничков своих славит вслух. — Распотешь себя, душа, распотешь! — Над лампадочкой святой клонит плешь. — Слюнка, слюнка моя, верный плевок! Ты в лампадочке моей — поплавок. Я недаром старичок-колдунок: Не царевичев ли вижу челнок? Шея лебедем, высок, белогруд, В нем Царевич мой, и я с ним сам-друг. Всколыхнулася лазурная рябь: К нам на гусельный на звон — Жар-Корабь! Подивись со мной, пророк Моисей! Купины твоей прекрасной — красней! Посередке же, с простертой рукой — Не то Ангел, не то Воин какой. Что за притча? Что за гость-за-сосед? Не то в латы, не то в ризы одет! С корабля кладет две легких доски, Да Царевичу дает две руки. Всполохнулся мой Царевич — погиб! — Половицы тут в ночи: скрип да скрип, Голосочек тут в ночи: «Дядь, а дядь! Научи меня, старик, колдовать! Опостылела царёва кровать! Я с Царевичем хочу ночевать». — Что ты, матушка, кто ж с пасынком спит? — «Царь с бутылкою в обнимку храпит. Ты царевичеву кровь развяжи: Коршунком ко мне на грудь положи!» Усмехнулся в бороденку старик: Хоть царица, а проста на язык! Ночевать одной, поди, невтерпеж!.. — Что ж, краса, мне за работу кладешь? «Положу тебе шесть сот соболей». — Мне плевочек твой единый милей! «Скат заморского сукна на кафтан». — Из сукна того скатай сарафан! «Так червонцев нагружу чугунок». — Дешев, дешев тебе царский сынок! Приклонись ко мне, Царица, ушком, Цену сам тебе скажу шепотком. — Помертвела ровно столб соляной, Д’как сорвется, д’как взовьется струной, Как плевком ему да вызвездит лоб!.. «Хам! Охальник! Худородный холоп! Целовать тебя — повешусь допрежь!» Старикашка ничего, вытер плешь: — Хочешь проку, красоты не жалей! Погляди-ка ты в лампадный елей! Дунь и плюнь! Сделай рябь! Что ты видишь? — «Корабь. Без гребцов-парусов, Само море несет». — Ну-кось? — «Чтой-то темно». — Плюнь на самое дно! Ну-кось? — «Ходко бежит! Кто-то в лежку лежит: Человек молодой… — Светел пасынок мой!» Смотрит в синюю гладь. Ничего не видать. — Перстень в маслице брось! Ну-кось? — «Рученьки врозь. Бусы в левой руке, Гусли в правой руке. Привалился к корме. Думу держит в уме». — Топни правой ногой! Что ты видишь? — «Другой В синеморскую хлябь Выплывает корабь. В сини-волны в упор Грудь высокую впер. Посередке — костер, Пурпуровый шатер». — Полный круг обойди! Ну-кось! Зорче гляди! — «Душу сперло в груди! Дева всех впереди! Великановый рост, Пояс — змей-самохлёст, Головою до звезд, С головы конский хвост, Месяц в ухе серьгой…» — Топни левой ногой! — Левой ножкой топнула, Да как охнет, взглянув! Да как навзничь грохнется, Колен не согнув! Да как затылком чокнется С заслонкой печной! — Подсмотрел в окошечко Месяц, сторож ночной. |
