* * * А уж под сталью-латами Спор беспардонный начат: — Чтó: над конем не плакала, А над мальчишкой — плачешь? Вихрь-жар-град-гром была, — За всё наказана! Войска в полон брала, — Былинкой связана! Войска в полон брала, Суда вверх дном клала, А сама в топь брела — Да невылазную! Кулаком славным, смуглым Лик утирает круглый — Наводит красоту. Лик опрокинула вверх дном, Чтоб солнце ей своим огнем Всю выжгло — срамоту. «Его Высочеству приказ: Что в третий и в последний раз Зарей в морскую гладь На гусельный прибудем зов. Прощай, Гусляр! До трех разов У нас закон — прощать». Всей крепостью неженских уст Уста прижгла. (От шейных бус На латах — след двойной.) От сласти отвалилась в срок, И — сапожок через борток — В дом свой морской — домой. * * * Еще сталь-змея вороток дерёт, А целованный уже вздрогнул рот: Не то вздох, не то так, зевóта, А всё, может, зовет кого-то… Допрежь синих глаз приоткрыл уста: — Эх, и чтоб тебе подождать, краса! И не слышал бы ветер жалоб: Целовала б и целовала б! Оттого что бабам в любовный час Рот горячий-алый — дороже глаз, Все мы к райским плодам ревнивы, А гордячки-то — особливо! * * * Потягивается, подрагивает, Перстами уста потрагивает… Напрасно! И не оглянется! Твое за сто верст — свиданьице! А дядька-то шепчет, козлом пляша: «Должно быть, на всех парусах пошла! Не всё целовать в роточек… Давай-ка свой вороточек!» * * * Синей василёчков, Синей конопли На заспанных щечках Глаза расцвели. «Эй, старый, послушь-ка: Вот сон-то приспел! Как будто кукушку Я взял на прицел! Пусть зря не тоскует! Зажмурил глазок… И слышу — кукует: До трех до разов». — То не пташечка-кукушка Куковала, То твоя подружка Тосковала. Как под бурею ночной стонут снасти… Да уж спать-то ты у нас больно мастер! — «И вижу еще я, — Речет сам не свой, — Что плачет смолою Дубок молодой. Ветвями облапит Как грудку-мне-стан, И капит, и капит Слезой на кафтан». — Нет, Царь Лебединый, Не дуб, не смола: То спесь-ее-льдина Слезой изошла. — «И снится мне, — молвит (Сам губочки трет), — Что красное солнце Мне — яблочком в рот. Да так вот, с поклоном: Испробуй, лентяй!» — Царя Соломона На сон почитай. — Тот вздохом туманным: «Дай сон доскажу! За перст безымянный Прикован — лежу. Ай к смерти? Ай к свадьбе? Скажи, не мытарь!» — Эй, спать бы и спать бы Тебе, государь! От бабы Иосиф-то Нагишом, — берегись! На женском волосике Не один уж повис! — Не внемлет Царевич дурной ворожбе, Сам нежную руку целует себе. «Гадай хошь на картах, А хошь — на бобах! Хошь вороном каркай, — Всё сласть на губах!» Ты бренчи, Гусляр, задай нам пиру-звону! Синь-то водная — что синькой подсинёна! Исполать тебе, Царь-Буря, будь здорова! Рот у мальчика — что розан пурпуровый! Ночь третья
— Веселитесь, наши верные народы! Белогривый я ваш Царь, белобородый. Круговой поднос, кумачовый нос, Мне сам черт сегодня чарочку поднес! Веселитесь, наши руки даровые! Всé хлеба ваши я прóпил яровые! Коли хлеба нет, будем есть овес: Напитаемся — и личиком в навоз! Выпивайте, брови черные, до донышка! Всех-то телок ваших пропил я, буренушек! А коль тошно вам от ребячьих слез, — Помолитесь, чтоб их черт скорей унес! Задирайте, попы-дьяконы, подрясники! Не то в пляске-то носами óб пол хрястнетесь! Чем крысиный хвост, да великий пост — Лучше с чарочкой-сударочкой взасос! Подымайтесь, воры-коршуны-мятежники! Для костра сваво я сам припас валежнику. Двери — настежь — всé. В клети заперт — пес! Частоколы сам по колышку разнес! Рухай-рухай, наше царство развалённое! Красный грянь, петух, над щами несолеными! Красный грянь, петух: «Царь-Кумашный нос Всё, как есть, свое именьице растрёс!» — Эй, холопы, гусляра за бока! Чтоб Камаринскую мне, трепака! |
