* * * — Ох вы, бабьи дела келейные! — Положил свою кладь на лавочку. — Вынь из ближнего, из нашейного Из платочка сваво — булавочку. Ты упрись ею в грудь высокую, Напои ее кровью досыта. А пленишь молодого сокола, Помяни и меня, красоточка! — Дерганула рукою спешною: Грудь раскинулась — цветом яблочным! Вынимает из тела грешного Пурпурóвую — всю — булавочку: «Всю до капли кровь За его любовь! Всю из жилок прочь За одну за ночь!» Тот булавку враз Ртом клыкастым — хвать! — Как начнет в волнах Дева-Зверь вставать — И вколи ему змейку в шиворот, Чтобы вся их любовь — навыворот! От булавки той — будет крепко спать, Она звать его, а он пуще спать… Ляжет парень смирней травиночки, От кровиночки-булавиночки. Вру — оставь в руке Бороденки клок! — А она в тоске: «Получай залог!» И, прильнув к бороде взъерошенной, В ночь — с улыбочкой перекошенной. * * * Лежит Царевич мой бессонный, Как лебедь крылья разбросал; «Всё отдал бы, весь сан престольный, Кто бы мне душу распростал! Не естся яблочко румяно, Не пьются женские уста, Все в пурпурóвые туманы Уводит синяя верста. Каким правителем вам буду, Каким героем-силачом — Я, гусляришка узкогрудый, Не понимающий ни в чем! Как с конницей-свяжусь-пехотой, Когда до бабы не охоч!» И, опершись на локоточек, Такой унылый смотрит в ночь. * * * А за дверью скреб да скреб… «Дядька, ты?» — Я, твой лодырь, Твой холоп-лысолоб! Светлый колос мой, опять клонишь лоб? Слабый голос твой меня силком приволок! Что ж не спишь опять? — «Не сплю, не дремлю, Дрему, радужную птицу, ловлю. Поступь легкая, и птица близка, Да ни сети у меня, ни силка». — Не испить тебе бы маку? — «He в настойке суть! В этих подлостях и так уж Я увяз по грудь. Все-то нежат день-деньской, Тешат, нянчат, — Ровно цветик я какой, Одуванчик! Отчего душа теснится, Грудь для вздоху мала?» — Оттого, что Чудо-Птица В ней гнездо завила. «Отчего на бабьи речи Весь — как ржавый замок?» — Оттого, что узкоплечий: Не по гостье — домок! «Отчего корабь морями Сам без весел плывет?» — Оттого, что за морями Царь-Девица живет! Встреча первая
Не слетались голуби К окну, за крупой — Встал Царевич сгорбленный, Кручинный такой. Вкруг очей — что обручи, Набились круги. Чай, опять на ковричек — Да с левой ноги! Гребешок потрагивал — Из рук пустил! Сапожок натягивал — Да так застыл. «Не понять, чем бабам Моя суть хороша! Руки-ноги слабые, Как есть — лапша! Награди халатиком, Крещеный мир! Цельный полк как я таких Взойдет в мундир. Кто б меня да тýрманом Да в тартарары! Где глаза лазурные? Две черных дыры. Снеговее скатерти, Мертвец — весь сказ! Вся-то кровь до капельки К губам собралась! Василька от робости В полях не сорву. Киньте в воду — пробочкой Поверх всплыву! Само солнце пятится, Не кажет лица. Видно, в полночь, в пятницу На свет родился. Дó любви нелакомый, Себе немил — Видно, месяц, плакамши, Слезой обронил». * * * Слабыми руками Вдоль перил витых, Слабыми шажками С лестничек крутых. Не трубили зóрю С крепостной стены. В небесах Егорий Не разжег войны. Спит кузнец над горном, Спит косарь в копне. — Чей глазочек черный В слуховом окне? Что за соглядатай Мерит даль зыбéй — Выше голубятни, Раньше голубей? Нет такой вершины, Чтоб тоске — крута! Лучше всех аршинов — Черный взгляд-верста. Берегитесь, люди, Некалёных стрел! Ветр с кудрями-грудью, Как любовник, смел. Уж такой ревнитель! Всюду — враз — рука! Что б дружочку прыти Взять у ветерка? «Дар ты мой обманный, Клад непокупной! Ровно столб туманный, Аль дымок степной… Пьет — отца хоронит, А ступнёт шажком — Вот сейчас обронит Ножку с сапожком. Шагай с косогору, Плыви — вдаль — водой… Не уйдешь от взору Мачехи младой! Всё ж на Зверь-Солдатку Не откроешь глаз: В вороток твой сладкий Я змеей впилась!» |
