А Сэлли продолжала сидеть на ветке, прислонившись щекой к коре. Она уже было решила поговорить с деревом, может оно не хочет расставаться с яблоком или хочет отдать его в другие руки. Но тут плод сам собой соскользнул в ладонь. На мгновение все вокруг засверкало, и она оказалась в окружение не весть когда успевших распуститься белоснежных цветов.
Полюбовавшись немного, девушка спрыгнула вниз. Ребенок стоял, потрясенно запрокинув голову. Цветущая яблоня представляла собой зрелище одновременно волшебное и очень земное. Благоухание цветов разливалось вокруг них. Ребенок улыбался. Сэлли отдала ему яблоко.
— Какое чудесное, — сказало дитя. — Я тоже хочу быть яблоком. Я останусь здесь и стану яблоком. Можно?
— Конечно можно, — ответила девушка. — Какая же яблоня без яблок.
Сэлли, точнее ее телесная оболочка, недвижимо лежала перед статуей проводника, скрестив руки на груди. Ялифер сидел рядом на краешке каменного пьедестала. Не будучи ясновидцем, он не мог следить за ее путешествием, зато мог точно определить, когда она подойдет к тщательно подготовленной ими на пути ловушке. Сэлли о ней не знала, а, значит, не знала и сущность амулета. Ялиферу оставалось лишь в нужный момент избавить амулет от его очередного носителя. А из ловушки ему самому уже не выбраться.
Он старался не смотреть на Сэлли, но взгляд самовольно искал ее. У них не было другого выбора. Хоть Хозяин должен был быть сейчас необычайно уязвим, сражаться с ним… да еще ей! Непозволительная самонадеянность. Необходимо было спрятать амулет и выжидать. Быть может, появится кто-то другой. А все же… нет.
Верит уже принял это свое непростое решение. Эмоции здесь не к месту. Обратного хода нет. Хотя в нужный, тот самый момент он заколебался. С трудом найденный единственный выход начал казаться неразумным и неправильным. А угроза перестала казаться такой уж страшной и неотвратимой. Волевым решением Ялифер взял себя в руки. Все возникшие сомнения — банальные проявления слабости. Нужно лишь избежать ненужных жертв. И не медлить долее.
— Похоже, нам здесь еще долго сидеть, — как ни в чем не бывало проговорил верит. — Сгоняй-ка в трактир, притащи нам что-нибудь похавать, — предложил он нервно кружащему вокруг Берсеню.
— Даже думать о еде не могу, такое гнетущее чувство, как будто сейчас что-то произойдет! — парень нервно оглядывался вокруг, будто ожидая нападения из каждого угла.
— Да ты просто еще слишком молод и не опытен, это нервное у тебя. — Проговорил Ялифер безразлично, еле уняв нервно задергашийся глаз. — Я, по крайней мере, ничего такого не чувствую. Сходи, будь другом, не гоже защищать деваху на голодный желудок.
Берсень вдруг резко остановился и недоверчиво уставился на Ялифера. Тот замер. Внезапно юноша решился окончательно. Он резко подошел и сел рядом с девушкой с другой стороны постамента.
— Я ни на шаг от нее не отойду, что бы ни было! — заявил он с вызовом. Ялифер вскочил.
— По-хорошему прошу, уйди!
— Никогда, — ответил Берсень обреченно.
Верит зарычал. Время нещадно уходило. Сэлли уже вошла в ловушку, скоро она поймет, что к чему, и попытается высвободиться. Накопленную энергию он высвободил зараз. Она ударила в юношу, с силой откинув его назад на стену. Тут же Ялифер схватился за нож. Утекали последние мгновения. Еще чуть-чуть и Амулет минует ловушку. Он метнулся к девушке, она должна была умереть сейчас, пока сущность камня находится в созданной ими иллюзии, немедленно. После полученного удара Берсень должен был валяться в глубоком бесчувствии, но он поднялся и не отступился от своего, кинувшись на его руку, занесенную для последнего удара. Скорее упрямством, чем силой ему удалось отвести руку. Сцепившись, они покатились по неровному полу. Яростного запала Берсеня не хватило на долго. Против опытного верита он стоил немного. Ялифер сломал ему шею.
Тяжело дыша, верит нашарил ускакавший нож. Но было уже поздно. Камень судьбы выбрался из расставленной сети. Теперь смерть хранителя привела бы лишь к потере амулета. И Берсеня, как оказалось, он убил напрасно.
Как странно, разве мы не проходили здесь прежде? Может и проходили, хотя какое это теперь имеет значение. Право же, никакого. Ветер гудит, но это там, наверху, среди крон. Здесь же и не шелохнется. Тихо, как будто замерло все. А посмотришь вверх, и голова начинает кружиться и земля уходит из-под ног. Там, на самом верху, они шатаются из стороны в сторону как тонкие стебли в поле и увлекают в это свое движение массивные столбы что уже ближе к земле, и вот они раскачиваются и скрипят, и кажется, что все сильнее и еще чуть-чуть и вся эта махина не выдержит, обломиться и рухнет вниз, увлекая за собой соседей, и здесь внизу эти невесомые былинки окажутся гигантскими исполинами, поверженными и сброшенными безжалостно в земной миниатюрный мир.
Как в здании столичного театра. Хотя нет, его тяжелейшие люстры и аляповато изрытый завитушками потолок, мертво застывший высоко-высоко над головами, это не живое небо, а скрупулезно отполированные поразительные колонны — не долгожители каменных лесов.
Способен ли человек повторить хоть что-то из того, что природа взрастила играючи, или его произведения всегда будут лишь тенью ощущений художника? Каким топором он сможет, наконец, прорубить окно из мира искусственного искусства в живой и живущий мир?
— "Брр", — подумала Сэлли, — "так и сбрендить можно". Пора уже было выбираться из леса, из этих глупых затягивающих размышлений. Усилием воли она покинула замкнутый круг и вышла к широкой полноводной реке. Вдалеке виднелся остров с громадой замка на нем. — Замечательно, мне что, придется плыть?
Вновь появившийся проводник молча указал на нечто, пересекающее реку в их направлении. При ближайшем рассмотрении нечто оказалось кентавром на лодке с длинным веслом и длинной черной бородой, с энтузиазмом гребущим к ним. Пока эта конструкция подплывала, Сэлли пыталась все-таки вспомнить, как выглядели те грибы, из которых Марко сварганила давешний супчик.
— Дай ему медную монетку, он перевезет тебя на тот берег. — Сказал проводник сухо и исчез.
Плюхнув сумку на землю, Сэлли попыталась вытряхнуть из нее хоть что-нибудь похожее на деньги. На свет выуживались всевозможное предметы, а вот простой монетки похоже не было.
— Что это за река вообще такая? — Дирк и Марко оказались неожиданно единодушны.
— О, смотрите-ка, — Сокур постучал по жестяному ящичку. — Сбор пожертвований, может это оно?
Ящичек быстро нафаршировали монетами, и выжидательно уставились на Лауреанну. Та долго смотрела вдаль и, наконец, отрицательно помотала головой. Потом будто бы затаила дыхание и удивленно кивнула.
— Он повезет ее бесплатно, Госпожу Тьмы он повезет бесплатно.
— Ах да, госпожу! — вспомнил Сокур.
— Какую, к собачьим демонам, госпожу тьмы? — проворчал Дирк.
— Как-то Сэлли спутали с Госпожой Тьмы, — пояснил волшебник.
— Даже так, да? Зря только ящик монетами кормили, — усмехнулся Велес.
— В принципе, их можно обратно достать, — Сокур указал на щель у дна.
— Ну и кто их оттуда выковыривать будет? — поинтересовался Дирк с ухмылкой, выразительно сложив руки на груди.
Темно. Тяжелое пасмурное небо над головой. Черные дома со скрытыми темнотой очертаниями. Толи есть, толи кажутся. Сэлли долго пробиралась меж теней, углубляясь все дальше в духоту. Пространство будто сдавливалось. Словно она шла по быстро сужающемуся тоннелю. С каждым шагом желание вернуться росло. Но возвращаться было бы глупо.
Теперь все стало походить на сон — муторный, вязкий, изматывающий кошмар. Она натолкнулась на какое-то отвратительное существо, заполняющее собой все пространство впереди. С ним они и завели какую-то идиотскую беседу, причем, время от времени ей казалось, что как раз она то в ней и не участвует.
— Подумай, вспомни: что спасало тебя каждый раз, что помогало осуществлять желаемое, откуда все это время ты черпала силу? Кто приходил тебе на помощь? Разве завывания храмовников, разве их лживые речи и напутствия, проповедуемое ими смирение и благочестие реально когда-либо явило свою силу? Что ты успела уже потерять, когда каждый раз отрекалась от меня, отрекалась от себя, своей природы? Я создал тебя! Я дал тебе силу! Думаешь, тот канат, что удерживал тебя все это время над пропастью, подарочек Великого Лейга? Чушь! Он не вмешивается в дела смертных, напрасно верующие зовут его на тысячи голосов! Ты можешь понять это, и в душе всегда понимала. Что мешает тебе принять очевидное? Конечно, большую часть своей жизни, ты провела в атмосфере лжи и маразматического бреда, я хотел, чтобы ты увидела всю эту кухню своими глазами, ведь ты не веришь на слово… Но я знал, что ты выдержишь, не поддашься! Свою жизнь надо держать своими руками! А не подчинять ее чужой воли или амбициям, а, тем более, чужой уютной религии, храму, воздвигнутому на болоте самообмана и трусливой вере в высшую силу, которая и защитит и решит за тебя!
