— Привет, Джимми, Арчи, Пэт, рада вас видеть. Как ты Шейла?

— Хорошо, спасибо, — ледяным голосом ответила жена басиста, от ее взгляда любой имеющий нервы человек давно убрался бы подальше. Но у Мерелин Харди, видимо, нервов не было.

— Как твои дела, Крис? — спросила она, глядя на бывшего мужа в упор. Крис прищурился, и Стэн отлично представил себе их семейную жизнь.

— Без тебя — отлично, дорогая.

— Ну-ну, а я хочу взглянуть на твою новую подружку. — и она со скоростью атакующей змеи повернулась к Стэну, — Это ты? Ну и как тебе с ним в постели?

Стэн не знал, что отвечать, он просто смотрел на разъяренную женщину и понимал, что дело тут не только в деньгах — она еще не остыла к его другу.

— Он был очень хорош, сначала. А в конце его хватало на десять секунд и все. Может я просто ему разонравилась? А, Крис? Твой дружок доволен тобой? Он даром под тебя ложиться? Или ты ему платишь за удовольствие? Никогда бы не подумала, что ты любитель мальчиков. Впрочем, он довольно смазливый, в этом ему не откажешь, сволочь же ты, Харди, мерзавец, — она уже задыхалась, — а ты, маленькая потаскушка, даже не надейся, он и тебя бросит, как всех бросал….

Она продолжала свою речь, Крис сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел на нее с холодным презрением, однако Стэн чувствовал, как его друг наливается яростью, но положение внезапно спас Крошка Пэтти. Он встал, взял Мерелин под локоть, и начал ей что-то говорить на ухо, она вырывалась, продолжая брызгать слюной, но тут уже подоспел какой-то мужик в коже, очевидно, ее кавалер, они вдвоем с Пэтти повлекли ее подальше от основного источника раздражения.

— Не обращай внимания. — сказала Шейла, — она просто недотраханная истеричка.

Эта дикая характеристика почему-то повергла Марлоу в состояние бурного веселья, скоро смеялись уже все, а потом вернулся Крошка, утирая пот со лба и сообщил:

— Все в порядке. Надеюсь у этого парня хватит ума затыкать ей рот, всякий раз когда она его открывает, — он произнес это тоном опытного психиатра, и все опять захохотали.

Когда они вечером уже лежали в постели, Стэн сказал задумчиво:

— У меня в жизни не было такого дня рождения. Разве что в раннем детстве.

Крис усмехнулся. Он лежал на боку, подперев рукой голову и смотрел на Стэна, не отрываясь.

— А знаешь, что мне больше всего нравится? — спросил он.

— Что?

— То, что ты первый мой, ну как это сказать, в общем, первый, с кем у меня любовь и который нравится моим друзьям, а они нравятся ему.

— Да ну? — изумился Стэн.

— Ну да. Дениз, моя первая жена, мы с ней поженились, когда мне было восемнадцать, она моих друзей терпеть не могла, и все зудела, чтобы я пошел учиться, стал бухгалтером там, или еще кем. А когда мы с Джимми серьезно стали музыкой заниматься, она вообще чуть не спятила. Ну я до этого еще какие-то деньги приносил, а так вообще перестал. Мы разошлись тут же. А Эмбер, ну Эмбер была сумасшедшая.

Стэн, никогда не слышавшей о второй жене Харди, посмотрел на него с любопытством, взгляд Криса стал рассеянным, губы кривились в странной усмешке.

— Она была чокнутая. Абсолютно. Хуже, чем мы с тобой. Я с ней познакомился, когда мы только начали набирать обороты. Ну, знаешь, полный андегрунд, тусовки все такие, сильно завороченные, их Джимми просто обожал. Я-то теперь понимаю, что они все на меня как в зоопарк смотреть ходили, я был совсем не оттуда. Джимми — свой, а я черте что. Она сама ко мне подошла. У нее тоже была индейская кровь, я на это и клюнул. Она несла всякую хрень, о том, что я пророк, мессия и прочее, представляешь? А через две недели мы с ней поженились. Я ее вообще не любил. Ни капельки, я это только потом понял. Она просто заморочила мне голову своими разговорами о великой миссии и тому подобном. Я думал, что она ширяется, а она не только наркотики не употребляла, она не пила, не курила, и не ела мяса. Говорила, что это замутняет энергетические потоки. Кстати, — Крис замолчал на секунду, словно не знал, рассказывать ему дальше или нет. — Она все время мне твердила, что я не человек и не должен им прикидываться, чтобы я вел себя так, как мне свойственно. А я и так себя так вел. Знаешь, как она Джимми называла? «Твой апостол», — Крис усмехнулся, — она меня ко всем ревновала, к ребятам, к женщинам, ко всем. Она один раз меня поймала с одной девчонкой. Так она на нее накинулась, разодрала ей лицо в кровь, я еле ее оттащил. Это было последней каплей. Я просто ушел от нее в тот же день.

— А она?

— Совсем сдвинулась. Даже лежала в больнице. А сейчас, говорят, ничего, живет все там же, собирает у себя каких-то экстрасенсов. Я ей плачу деньги. Мне ее жалко.

Крис уже полчаса как спал, прижимаясь щекой к груди Марлоу, а Стэн все лежал, закинув руки за голову, и думал о женщине по имени Эмбер, которая пыталась охранять его друга, но не справилась с этим. И теперь ему уже казалось, что его судьба будет не во многом отличаться от ее.

Странный подарок мне вручил Крис. Дело даже не в его цене и редкости, не в его необычности, а в том, что мне постоянно кажется, что эту вещь я знаю, я видел это распятие, эти знаки, я узнаю лицо Спасителя, откуда? Когда я взял его в руки я уже был уверен, что это не первое мое прикосновение к нему. Наверное, стоит проигнорировать все эти псевдовоспоминания из тьмы предбытия, если не другой гораздо более неприятный факт — то, что Крис сам не знает, кто ему сказал про мой день рожденья. Я не говорил ему, и это также верно, как то, что сегодня 3 ноября. Может быть, я когда сказал Джимми, а он передал эту информацию Крису. По всей видимости, так и было.

Очная ставка с Хелен состоялась. Хайнц усадил нас друг напротив друга в своем кабинете. Хелен была явно настроена враждебно и старалась даже не смотреть на меня. Мне стало ее жаль. Она была влюблена в Генри, возможно, даже рассчитывала на него, когда я его покинул, и в результате все потеряла.

— Мисс Портер, — начал детектив, — не могли бы вы прояснить некоторые подробности годовой давности. Во-первых мне хотелось бы услышать от вас ваше собственное мнение о том, что вы имели возможность наблюдать в доме господина Шеффилда в тот период, когда там проживал господин Марлоу.

Хелен поправила прическу и мельком взглянула на меня, надо полагать, она была смущена.

— Не знаю, господин Хайнц, — ответила она, я многое могла бы порассказать, но стоит ли.

— Разумеется, мисс Портер, — урезонил ее Хайнц, — вы должны это сделать.

— Я много повидала, и больше всего меня удивляло, что господин Шеффилд называл при посторонних господина Марлоу своим племянником, хотя только слепой не поймет, что никакой он ему не племянник.

— Это было, господин Марлоу? — обратился ко мне детектив, и я нехотя кивнул.

— Чем вы можете объяснить такое поведение, мисс Портер? — продолжал он допрос.

— Да, что тут объяснять, ясно, что он хотел, чтобы ничего дурного не подумали. — пояснила Хелен.

— А что дурного могли подумать? — с удивлением поинтересовался Хайнц.

— Известно, что, господин Хайнц, но это вы лучше у самого господина Марлоу спросите.

Вопрошающий взгляд Хайнца обратился ко мне.

— Что вы можете сказать на это?

— Мне нечего сказать, — довольно резко ответил я, — я уже отвечал на этот вопрос.

Хайнц удовлетворенно улыбнулся и опять обратился к Хелен:

— Вы когда либо были свидетелем ссор или каких либо других проявлений негативных отношений между господином Шеффилдом и господином Марлоу.

— Как же не была, была, конечно, — с энтузиазмом воскликнула Хелен, — господин Марлоу себе так позволял с господином Шеффилдом разговаривать, что мне даже неудобно передать вам, а то еще и бросал в него, чем под руку попадет. — Она закрыла рот и сжала губы, не поднимая на меня глаз, а я смотрел на нее в полном недоумении, пытаясь понять, не могла ли она быть подсадной уткой Хайнца, которую он использовал, чтобы раскрутить меня на признание, зачем-то очень ему понадобившееся.