— Подожди, но мы же в конце концов должны перестать так тупо им подчиняться, давай поговорим с адвокатом, все это должно быть урегулировано, нельзя позволять им манипулировать нами.

— Я говорил, я с Холливудом разговаривал, ни черта он мне не сказал, и никто не может сказать, пока все это тянется, а тут еще эта корпорация требует выплаты.

— Ты не передумал в JT ехать, выяснить, что это за махинация с контрактом, может они по хорошему скажут? — спросил я.

— Да, на завтра условленно, с нами Флан поедет и Герберт, и ребята, надо тряхнуть их как следует, — ответил Крис и налил себе вина в огромный бокал.

— Может, не будешь пить, лучше завтра на трезвую голову встать. — Осторожно заметил я.

— Да пошло все на фиг, — отозвался он, прикладываясь к бокалу, — ты тоже выпей, не повредит.

— Нет, я не хочу, — наотрез отказался я. Крис посмотрел на меня с неодобрением.

— Выпей, — настаивал он, — выпей, Тэн, я тебе говорю.

Он налил мне вина и протянул бокал с маниакальной настойчивостью. Я не стал с ним спорить. Выпил, сколько смог.

— Я пойду спать, Крис, — сказал я наконец, видя, что продолжения разговора ожидать бесполезно, а делить с ним его потребность в спиртном я не собирался. Он молча кивнул, и я ушел, оставив его в самом скверном расположении духа.

Айрон сидел за столиком в маленьком итальянском ресторанчике. Из его угла прекрасно просматривалось все помещение. Айрон уже выяснил, что слежка за Элис — дело дохлое и следить надо за Даншеном, который поддерживал с ней очень тесные отношения. Крису он пока об этом не говорил. Перед телохранителем Криса Харди стояла тарелка с пастой и стакан вина, но он еще не притрагивался к еде. Бывший полицейский не волновался, что его узнают, хотя человек, за которым он следил, был с ним знаком. Айрону была известна одна вещь — мало кто обращает внимания на обслуживающий персонал. Об этом писал даже Честертон. И то, что он сменил свой темный костюм на джинсы, майку и вытертую до серого цвета кожаную куртку, было более надежной маскировкой, чем любые ухищрения. А темные очки меняли его лицо до неузнаваемости. Впрочем, был еще один фокус, которому Айрона на заре его службы в полиции, научил Ричи, его напарник. «Все очень просто, — сказал он тогда двадцатилетнему мальчишке, смотревшему на него, как на Господа Бога. — Если тебе надо, чтобы тебя не заметили, стань незаметным. Представь, что на тебе стеклянный колпак, что тебя нет, что ты собственное отражение в зеркале. Ни о чем не волнуйся, ничего не бойся, никаких эмоций. Ты не человек, а фотоаппарат, кинокамера, понимаешь? Это работает. Поверь мне». И это работало, Айрон проверял неоднократно.

Даншен не заметил его. Он сидел за столиком с каким-то странным типом и ел. Тип ничего не заказал, кроме стакана воды. Айрон подумал, что он, наверное, индеец или латиноамериканец. Пожилой, лет шестидесяти, с бронзовым совершенно неподвижным лицом, узкими глазами, такими черными, что Айрону показалось, что у них вовсе нет белка, с длинными волосами, он был закутан в теплую куртку, которую не снял и в помещении. Он сидел, не двигаясь, полуприкрыв глаза и, казалось, ни на кого не смотрел, но именно в присутствии этого человека Айрону было очень тяжело быть отражением. Словно сотрапезник Даншена искал кого-то вроде него, словно он постоянно был, как один открытый глаз, шаривший по всему окружающему пространству.

Даншен доел суп и что-то сказал своему визави, тот медленно кивнул, и Даншен достал из кармана то, что Айрон принял за пачку фотографий. Индеец принялся их рассматривать, каждую он разглядывал минуты три и только один раз его губы сморщились в неприятной усмешке. Айрон дорого бы дал, чтобы увидеть их. Наконец просмотр был окончен, индеец сунул всю пачку в карман и снова замер.

Мимо простучала каблучками какая-то женщина и направилась прямо к столику Даншена. Айрон узнал ее. Элис. В ослепительном строгом синем костюме, на высоких каблуках, темные волосы уложены в красивую прическу, яркая помада, в ушах огромные кольца. Даншен резво вскочил при ее появлении и поцеловал даме руку. Индеец даже не пошевелился. Элис посмотрела на него, как показалось Айрону с испугом, но села за столик. К ней тут же подскочил официант. Айрон не отрываясь следил за ними, наконец, отправив в рот первую порцию своего ужина. Даншен принялся что-то объяснять, наклонившись к уху женщины. Она кивала головой. Внезапно заговорил индеец. Он произнес несколько слов и положил на стол руку, ладонью вверх. Элис задрожала крупной дрожью, втянула голову в плечи, но все-таки оторвала свою красивую с длинными розовыми с золотом ногтями руку от стола и вложила ее в ладонь старика. Они сидели так несколько минут, неподвижно, и Айрон увидел, что женщина успокаивается. Она перестала дрожать, расправила плечи, ему даже показалось, что в ней прибавилось уверенности, как будто ей впрыснули что-то внутрь.

Собственно говоря, здесь Айрона больше ничего не задерживало. Он узнал все, что хотел. Он расплатился, вышел на улицу, сел в свою неприметную машину и набрал на сотовом номер Харди. Крис взял трубку сразу.

— Крис, я кое-что узнал. — сообщил Айрон, не тратя время на приветствия.

— Встретимся? — спросил Крис приглушенно, Айрон подумал, что рядом с ним кто-то, от кого Крис хочет скрыть как можно больше.

— Ты где?

— Дома. Не здесь. Я через полчаса приду в «Раковину». ОК?

— Хорошо.

Айрон дал отбой и крепко задумался. Он мог держать пари на все, что угодно, что тем, от кого Крис собирался скрывать полученную информацию, был Стэн Марлоу и Айрон понимал, почему. Харди просто боялся его трогать. Это было особенностью психики Стэна, которую Айрон уже знал. Марлоу мог выдержать очень многое, больше чем мужики покрепче его на вид, причем выдержать это, не ломаясь, оставаясь абсолютно спокойным и даже как-то умудряясь поддерживать остальных. Но происходило что-то последнее, может, даже совершенно незначительное, и Стэн летел под откос. Харди это знал. И Айрон в который раз подивился, почему его считают легкомысленным и бесчувственным. Его иногда поражало, как Крис сек некоторые вещи, такие, какие самый образованный и интеллигентный человек, гордящийся тонкостью своих чувств пропустил бы мимо сознания, даже не подозревая об их существовании.

Крис пришел раньше, и, когда Айрон вошел в непритязательное стеклянное кафе, уже сидел за дальним столиком, зажав губами соломинку, торчащую из стакана с какой-то смесью. Вид у него при этом был самый детский. Судя по всему, он уже успел хорошенько перекусить, причем всем тем, что сейчас уже не ел, гамбургерами, картошкой с кетчупом и дурацкими фруктовыми пирожками. Айрон сел рядом и вкратце изложил ситуацию.

Крис слушал его молча, почти не шевелясь, его глаза потемнели от расширенных зрачков и было что-то в его неподвижном лице от того индейца, который сидел с Даншеном.

— Продолжай следить. — сказал Крис, когда Айрон закончил. — И ни слова Стэну. Пока ни слова. И еще, я хотел бы взглянуть на эти фотографии. Это возможно?

— Я попробую. — ответил Айрон.

— Ты молодец, — Крис улыбнулся. — Ты просто молодец.

Айрон усмехнулся в ответ. Встал и пошел к выходу.

Крис сел в машину и велел Бобби ехать в фэн-клуб «Ацтеков» в котором уже два часа был Стэн, у него брали интервью. Позавчера вышла статья Даны. Она вышла в журнале «Свет», самом популярном издании, в котором не просто полоскалось грязное белье кумиров, а полоскалось с претензией на мысль и философию. Статья была отличной. Крис перечитал ее дважды, пока Стэн спал, досматривая какой-то утренний кошмар, судя по его тревожным стонам, и Крису все хотелось его разбудить, но раньше десяти Марлоу было лучше не поднимать. Статья была смелой, искренней и совершенно не сентиментальной, В ней Дана просто и без всяких прикрас писала о том, что никого на свете не касается личная жизнь другого человека и что те, кто поднимают эту волну грязи вокруг Криса Харди и Стэна Марлоу не достойны ничего, кроме презрения. Статья была жесткой, к своим коллегам по перу Дана явно не питала никаких дружеских чувств. Она вспомнила все, даже смерть принцессы Дианы. В конце Дана призвала поклонников Харди не уподобляться тем, кто роется в помойке и слушать музыку и оценивать ее, а не сексуальную ориентацию их кумира. Когда проснулся Стэн, Крис прочитал ему статью вслух, и у Марлоу целый день было отличное настроение. Теперь, после интервью Лизе, которое как раз сейчас давал Стэн, оставалась последняя идея Джимми — вытащить Марлоу на сцену. Крошка, Джимми и Арчи уже сказали свое веское слово в прессе. Словно сказала и Шейла, которая возмущенно распиналась перед камерами о том, как она любит и уважает Стэнфорда Марлоу, какой он интересный, интеллигентный и воспитанный и как вообще хоть кто-тот, кто слышал хоть одну песню из нового альбома, может верить всему тому потоку нечистот, который изливается на него со страниц газет и журналов. Это подействовало. Журналисты приутихли и только задумчиво перепечатывали полуторачасовое интервью Шейлы и беседу с Джимми, который может был и не столько громогласен, но очень категоричен.