— Персон, — воскликнул старик, — никак ты раздобыл ужин?

— Нет, старина, — возразил гость, — но кое-что получше.

— Только одно было бы лучше ужина, а именно деньги, мой друг!

— Ты прав, Мотор, и я разжился ими!

— Тогда добро пожаловать, сын мой!

— Спасибо! Сколько ты хочешь за платье, которое я проиграл тебе недавно. Я хочу получить его обратно.

— Ты знаешь, что я взял его за десять крон и сохранил его собственно для тебя, за пятнадцать крон я готов возвратить его тебе.

— Ладно, давай костюм!

— Давай деньги!

— Возьми, — Персон вытащил из кармана горсть червонцев и отсчитал из них пятнадцать своему приятелю. Тот радостно кинулся к сундуку, поднял крышку, осторожно вынул оттуда полный костюм щеголя тогдашнего времени и бережно развесил по стульям.

Персон тотчас схватил украшенные вышивкой и блестками штаны, надел их на себя и взялся за красивые сапоги из оленьей кожи, каблуки которых были снабжены массивными серебряными шпорами.

Мотор в это время снова подошел к столу и стал взвешивать на руке свои червонцы. Наконец он обратился к гостю:

— Ты собираешься куда-то?

— Да, старина, я должен идти! — ответил Персон. — Вот уже четыре месяца, как я не бывал на той стороне залива, а у меня есть там дело.

— Так, так!… А ты пропадешь надолго?

— Персон взял со стула черную бархатную куртку с массивными серебряными пуговицами и, проводя по ней рукою, с улыбкой произнес:

— Да, любезнейший, и ты дашь мне отпуск на четыре дня.

— На четыре дня? — подхватил с удивлением старик. — Неужели мне придется так долго лишать себя удовольствия удить рыбу?

Персон повязал желтый шелковый платок на свою сухопарую, но мускулистую шею и спокойно возразил:

— Ты не один и можешь всегда уйти из этой старой кучи камня, чтобы лентяйничать с удочкой в руках, кроме того, наша разлука продлится только три дня.

— Насмешник! Так, значит, всего три дня?

— Да, Мотор, но в случае надобности ты должен засвидетельствовать, что я получил отпуск еще сегодня поутру и был на той стороне залива.

Персон приглаживал свои красивые волосы и бороду с помощью не совсем опрятной щетки, а Мотор в это время пытливо смотрел на него и скалил белые зубы.

— Понимаю, — пробормотал он наконец. — Ты знаешь, как ты мне дорог, милейший Персон!

— Я знаю себе цену! — ответил тот, надевая шляпу с перьями.

— Значит, четыре дня; по одной кроне за каждый день, это составит пять крон для круглого счета!

Персон подошел к своему плащу, лежавшему на стуле, и повернувшись спиной к старику опорожнил карманы и спрятал их содержимое в карманы своей куртки, жилета и брюк.

— Ты бессовестный, Мотор, — сказал он, — наша разлука продлится всего три дня.

— Она покажется мне целой вечностью, и моя память легко может пострадать в это время.

Персон запрятал подальше захваченную при убийстве и ограблении матроса Тома добычу, особенно тщательно спрятал похищенные бумаги, после чего бросил старику деньги.

— Прощай, Мотор! — сказал он и скрылся за дверью.

Покинув форт, Персон направился к Граве. Он поспешно проходил по безлюдным улицам, держа свой путь к южной оконечности города, и далее, к устью Ларгана, впадающего в бухту. Наконец он остановился на одной улице близ городских укреплений перед домом с ярко освещенными окнами нижнего этажа.

Большая занавеска над входной дверью, увенчанная государственным гербом, указывала на то, что здесь помещалась гостиница.

Персон вошел в открытый для посетителей трактир внизу и приказал встреченному им в сенях слуге позвать хозяина.

Тот явился, несколько подозрительно посмотрел на нового гостя, должно быть мысленно оценил его и, поклонившись с большой почтительностью, сказал с фальшивой улыбкой:

— Милорд, какое счастье!… Наконец-то вы явились… Ваше отсутствие внушало мне уже неприятнейшие опасения…

— Могу себе представить, Мак-Феда, — равнодушно ответил Персон. — Отведите мне комнату с кабинетом и следуйте за мной.

После этого он быстро и уверенно поднялся вверх по лестнице, что служило лишним доказательством, что здесь ему все было хорошо знакомо.

Хозяин последовал за ним и отпер одну из комнат. Когда они оба вошли туда, Мак-Феда позвонил и приказал вошедшему лакею принести свечи. Комната вскоре ярко осветилась.

— Слушайте, Мак-Феда, — сказал Персон, плюхнувшись на стул, тогда как дородный хозяин остался стоять перед ним, — я немного тороплюсь, и потому исполните поскорее те поручения, которые я вам дам!

Мак-Феда поклонился.

— Но ради порядка покончим сначала с нашими старыми делами. После последнего вашего приветливого поклона мой счет достиг двухсот крон?

— Совершенно верно, сэр, как раз столько.

— Вот получите! — произнес Персон, с изумительным проворством отсчитывая деньги. — Велите принести мне мой мундир и оружие.

Мак-Феда стал еще учтивее, получив тяжелые червонцы.

— Эту комнату, — продолжал Персон, — я желаю нанять на два месяца, устройте ее для двоих лиц и по возможности удобно, считайте за мной это помещение еще с первого числа настоящего месяца. Понимаете? Вот сорок крон квартирной платы!

— Весьма милостиво! — пробормотал хозяин, пряча деньги.

— Пошлите кого-нибудь к банкиру Мауране, передайте ему, что мне нужно поговорить с ним и что через час я буду у него. Другого человека отправьте к старому Ягенсу с приказанием доставить мне сюда через два часа свою лучшую лошадь с седлом и уздечкой. После того пришлите мне ужин и мадеры, а прежде всего позаботьтесь о принадлежностях для письма и бумаге!… Ну, теперь ступайте.

Персон отвернулся, и хозяин вышел.

Новый постоялец задумчиво смотрел в пространство, не вставая со стула до возвращения Мак-Феда. Хозяин внес военную форму, шпагу и пистолеты, вероятно, эти вещи оставались залогом за уплаченный сегодня долг. Кроме того, Мак-Феда захватил с собой потребованный письменный прибор и бумагу. Так как Персон ничего не говорил, по-прежнему погруженный в свои раздумья, то хозяин снова удалился.

Едва Мак-Феда скрылся, Персон проворно вскочил со стула, снял с себя шляпу и шарф и вынул бумаги, отнятые у матроса Тома.

Сев к столу, Персон начал переписывать все документы с такой быстротой, которая показывала, что он стоял много выше большинства своих современников, живших в непримиримой вражде к искусству письма.

Пока Персон занимался бумагами, вошел слуга с докладам, что банкир Маурана ожидает его через час. Явившийся вслед затем другой слуга доложил, что заказанная лошадь будет подана к назначенному времени. Третий слуга принес ужин.

Персон отпускал всех этих людей молчаливым кивком головы, не прерывая своей работы, пока она не была совершенно окончена. Тогда он сделал два пакета из оригиналов и копий, спрятал их к себе в карманы и принялся за еду.

Персон ел неторопливо и, выпив половину поданного ему вина, оделся и без особенной поспешности вышел из дома, предварительно передав хозяину ключ от своей комнаты.

Дом, перед которым он остановился, пройдя по многим улицам, можно было смело назвать барским особняком. На звонок посетителя распахнулась входная дверь, и, когда он вошел, его встретил прилично одетый привратник, который, глянув на вошедшего, указал рукой на двери кабинета, сказав с иностранным акцентом:

— Хозяин ожидает вас.

Гость постучался.

Послышался внятный, несколько резкий возглас: «Войдите!», и Персон, отворив дверь, вошел в ярко освещенную контору. При его появлении находившаяся у банкира молодая особа вышла из комнаты. Персон проводил ее взглядом, после чего поклонился хозяину. Мужчина средних лет, жгучий брюнет более или менее чистой мавританской крови, приветствовал посетителя:

— Сэр Персон, вы давно не показывались у меня… Прошу садиться!… Чем могу служить?

Персон, опускаясь на стул, ответил:

— Говоря по правде, я не мог показаться вам на глаза и даже высунуть нос на улицу.