— Сэр, — повторила Елизавета, — вы состоите уже довольно времени на службе, привыкли к ней и доказали свою пригодность. Вы — храбрец, я знаю, и не боитесь даже необычайного. На таких людей, как вы, можно положиться.

Королева замолкла.

Пельдрам поднял голову еще немного повыше, но явно недоумевал, что следует ему ответить на эту похвалу.

— Есть много людей, — продолжала Елизавета, — много слуг короны, которые хвалятся своей преданностью, но когда от них что-нибудь понадобится, то они отступают, прикрывая свою трусость пустыми рассуждениями. Но короне, стране, государству нужен смельчак, и я уверена, что нашла его в вашем лице.

— Распоряжайтесь мною, ваше величество, — сказал Пельдрам, — я готов повиноваться.

— Я не могу приказывать, сэр. Вы должны понять меня без приказания.

— Но… ваше величество… всемилостивейший намек…

— Да, разумеется, без этого нельзя, в этом вы правы. Существует замок Фосрингай, а в нем — женщина, которая приговорена к смерти. Закон осудил ее, приговор ей произнесен и может быть приведен в исполнение, но мне противно назначить его к исполнению.

— Ваше величество, вы вправе еще и теперь всемилостивейше отменить приговор!

— Конечно… Но мне одинаково неприятно и помиловать виновную.

Пельдрам выпучил глаза.

— Я думаю, — продолжила Елизавета, улыбнувшись при виде его изумления, — что вы поняли теперь, в чем дело. Народ хочет смерти Стюарт. Страна нуждается в этой развязке, Заключенная — слабая, больная старуха, изнывающая в долгом заточении. Если бы она умерла естественной смертью, у меня камень скатился бы с души.

— Ах, ваше величество!… — промолвил Пельдрам, тяжело вздыхая.

— Если бы комендант замка в один прекрасный день, в очень скором времени, доложил мне о смерти Стюарт, я была бы весьма признательна ему. Вы еще не получили, собственно, никакой награды за ваши значительные услуги. Что сказали бы вы, если бы я назначила вас комендантом Фосрингая?

— Ваше величество, такая высочайшая милость…

— Так вы признательны за нее? — оживилась Елизавета.

— Превосходно!… Вы понимаете меня? Значит, вы — комендант Фосрингая… Однако держите это пока в тайне.

Пельдрам низко поклонился.

— Я сейчас выдам вам полномочие.

Королева подсела к письменному столу и принялась писать.

Пельдрам сильно волновался. Раз он угадал желание королевы, для него уже было невозможно отклонить оказанную ему честь. Всякое уклонение грозило теперь гибелью. Пельдрам должен был согласиться, охотно ли он это сделал — вопрос другой. Обуревавшие его чувства довольно ясно отражались на его лице. На его лоб набежала туча, глаза потуплены в землю.

Елизавета очень скоро написала полномочие и приложила к нему печать, она приблизилась к Пельдраму и, подав ему это назначение вместе с туго набитым кошельком, сказала:

— Поезжайте сейчас! Доложите мне поскорее, как чувствует себя больная Стюарт; докладывайте мне об этом чаще. Ступайте.

Елизавета гордо отвернулась, сопроводив свои слова легким жестом руки.

Пельдрам на коленях принял от нее бумагу и деньги и поднялся, как в чаду. Не зная, следует ли ему поцеловать руку государыни, он не сделал этого.

Бывший конюх вышел из дворца комендантом Фосрингая.

После его ухода Елизавета села к столу и взяла принесенный ей Дэвисоном приговор. Она пробежала его глазами в опять положила на стол, потом снова взялась за него и перечитала вторично, долго раздумывала и наконец подписала роковой документ.

Дэвисон ожидал уже некоторое время ее приказания и вошел, когда ему подали знак. Он тотчас понял, что королева осталась довольна.

— Сэр, — почти весело начала она, — рыцарь Полэт не только несговорчив, но просто стар. Последний случай доказывает, что он уже не в состоянии как следует исправлять свою должность. Изготовьте приказ об его увольнении и отошлите ему сейчас же с примечанием, что его преемник вскоре прибудет в Фосрингай.

Дэвисон поклонился.

— Вот тут еще другой приказ, — небрежно продолжала Елизавета, — вы должны знать, как с ним поступить. Я не хочу больше ничего слышать об этом деле, запомните хорошенько!

Девисон взял приказ, взглянул на подпись и вздохнул.

С этим королева его и отпустила.

В течение дня Елизавета обнаруживала такую веселость, которой не замечали в ней уже много лет.

Дэвисон поспешно изготовил приказ Полэту и отправился с ним к Валингэму, захватив с собой и утвержденный приговор. Статс-секретарь улыбнулся.

— Следовательно, Полэт попал в немилость! — заметил он. — Хорошо, Дэвисон, но это ничего не значит. Должность все равно будет упразднена, когда все совершится. Поспешите же к моему зятю, я хочу осчастливить сэра Полэта. Старый мальчик еще очень может угодить королеве.

Валингэм, очевидно, не подозревал намерений Елизаветы.

Дэвисон явился к Бэрлею и представил ему утвержденный королевой приговор.

— Наконец-то! — воскликнул государственный казначей. — Это стоило немалого труда. Ну, а теперь мы свалим с плеч долой надоевшее дело!

— Государыня сказала, — заметил Дэвисон, — что я пойму сам, как поступить с этим документом. У меня, право, как-то неспокойно на душе!

— Глупости! Ваша обязанность передать мне документ, чем и кончается вся ваша причастность к делу! — возразил Бэрлей.

Дэвисон сообщил еще лорду об увольнении Полэта от должности и о назначении Пельдрама на его место.

Бэрлей не придал этому особой важности. Он снабдил приговор большой государственной печатью и отправил в Тайный совет.

Тот немедленно приступил к его обсуждению и наложил резолюцию: привести приговор в исполнение без дальнейшего доклада об этом королеве.

Бумага за подписью Бэрлея, Лейстера, Гэнедона, Ноллиса, Валингэма, Дэрби, Говарда, Кобгэма, Гэстона и Дэвисона уполномочивала графов Шрисбери и Кэнта распорядиться об исполнении смертного приговора над Марией Стюарт.

Глава двадцать восьмая

ОШИБКА В РАСЧЕТЕ

Посетить льва в его логовище было бы менее отчаянным риском для Дика Маттерна. Ему вздумалось собрать сведения о ненавистном сопернике и, основываясь на них, принять свои меры. Дик решил, что грозный полицейский, как и всякий обыкновенный смертный, проживет не два века и может потерять только однажды свою жизнь. Однако Дик для рискованного дела хотел воспользоваться чужими услугами.

Благодаря своему ремеслу оружейника он имел знакомства с людьми, занимающимися темным ремеслом.

Маттерн весьма скоро успел разведать в доме Пельдрама обо всем, что ему хотелось знать. Мало того, он нашел человека, который согласился за плату шпионить за директором полиции, с одним из слуг которого он был знаком.

После этого Дик отправился к людям, которые охотно брались за хорошее вознаграждение исполнить любую рискованную работу, и посвятил их в свой план.

Но у этих молодцов невольно вытянулись лица, когда они услышали, как зовут человека, которого им предлагали убить. Однако если бандиты и считали этого человека опасным, то, с другой стороны, они имели на него давнюю злобу. Поэтому согласились спровадить директора полиции на тот свет за сотню золотых.

Дик Маттерн не был бедняком. Оружейное ремесло приносило в те времена хорошие барыши, а он с самого начала откладывал свои заработки. Сто золотых были для него сущим пустяком и он согласился выплатить их.

Пельдрам, вернувшись домой с новым назначением в кармане, в сердцах разбранил своих слуг и стал собираться в дорогу. Во время переодевания он делал дальнейшие необходимые распоряжения. Только один слуга должен был сопровождать его, и этому человеку Пельдрам сообщил, куда и в какое время предстоит им отправиться. Этот лакей случайно оказался приятелем шпиона, нанятого Диком Маттерном.