— Продолжайте, Лили, — мягко попросил Ройал. — Расскажите, что случилось после того, как ваши родители умерли.

Она проглотила вставший в горле ком.

— Тогда я отправилась жить к единственному моему родственнику, о котором знала, — к брату моего отца, Джеку Морану. Проблема была в том, что у дяди Джека денег было еще меньше, чем у моих родителей. До того я жила в чистеньком домике в деревне, а дядя Джек жил в крохотной мансарде над одной из лондонских таверн. — Лили посмотрела на Ройала, собираясь с силами для того, чтобы завершить свою историю. — Дядя Джек был шулером, ваша светлость. С двенадцати лет и до того дня, когда он оставил меня на пороге дома кузена Генри, я вела такую же жизнь, как и он.

Ройал внимательно посмотрел в глаза Лили:

— Вы же не хотите сказать?..

— В тринадцать лет я была карманной воровкой — одной из лучших. Я могла сделать «три листика», и меня никому не удавалось поймать. Я была умелой воровкой и крала все, что нам было нужно, чтобы заплатить за аренду жилья. Когда дядя Джек устраивал аферу, я помогала ему, играя нужную роль. Я всегда была стеснительной, но научилась с этим справляться. К шестнадцати годам я могла играть дюжину самых разных ролей — и делала это очень хорошо.

Ройал молчал, однако было заметно, что он стиснул зубы. Лили приготовилась увидеть то отвращение, которое, она не сомневалась, он должен был испытывать. Стараясь не расплакаться, она заставила себя говорить дальше:

— Меня не растили нечестной, и поначалу мне тошно было даже думать о воровстве. Но потом у нас закончилась еда, и похоже было, что мы вот-вот окажемся на улице. Голод — хороший стимул, ваша светлость. Хотя дядя Джек старался обо мне заботиться, я поняла, что если хочу выжить, то должна усвоить все те вещи, которым дядя пытался меня обучить. Я готова была делать все, лишь бы сводить концы с концами. И я это делала. — Лили заставила себя улыбнуться, но ее нижняя губка предательски дрожала. — Так что вы понимаете, ваша светлость. С Джо вы по крайней мере получите именно ту женщину, которую видите. А вот я… я совсем не такая, какой кажусь.

Ее глаза наполнились слезами. Она ожидала, что Ройал отведет взгляд — возможно, даже оставит ее здесь, в лабиринте, — но вместо этого он прикоснулся к ее лицу:

— Лили…

Слезы покатились из ее глаз.

Ройал чуть запрокинул голову Лили — и его губы прижались к ее губам в мучительно нежном, захватывающем дух поцелуе. Из горла Лили вырвался слабый стон, вызванный резким всплеском желания — мощной волной томления. И хотя она понимала, что они поступают нехорошо, не смогла удержаться, чтобы не ухватиться за отвороты его фрака и не податься ближе, прижимаясь к нему.

Ройал со стоном продлил их поцелуй, сделав его еще более жарким. Их губы слились воедино. Прежде Лили целовалась с мужчинами. Пока она взрослела, роль соблазнительницы порой становилась частью мошенничества, но дядя Джек бдительно охранял ее и никогда не допускал, чтобы дело зашло слишком далеко.

Лили многое знала о поцелуях, однако никогда прежде они ее не затрагивали, не вызывали того сладкого томления которое охватило ее сейчас.

— Лили… — прошептал Ройал, покрывая поцелуями ее губы, ее нос и веки — и снова возвращаясь к губам.

Их поцелуй стал необузданным и бездумным. Его язык скользил по ее губам, проникал ей в рот, чтобы узнать вкус. Лили ощущала запах его мыла и крахмала на его шейном платке. Его шерстяной рейт-фрак грел кончики пальцев.

Она застонала от наслаждения, когда его губы скользнули по ее шее. Наслаждение затопило ее волной жаркого желания. Ройал целовал ее то так, то этак, целовал и целовал, словно ставил на ней клеймо своими жаркими губами, словно заявлял на нее свои права…

Лили задрожала. Она обвила руками шею Ройала и снова прижалась к нему, ощущая сильные мышцы его груди. Ей вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль о том, что она хотела бы избавиться от всех барьеров, которые их разделяли, хотела бы прижаться губами к его коже, запомнить ее вкус… Она понимала, что это безумие — но тело все равно взяло верх над разумом.

Лили лишилась возможности мыслить и могла только чувствовать. Она не смогла бы сказать, сколько длился этот поцелуй или что могло бы произойти, если б она не услышала, как снаружи лабиринта кто-то окликает Ройала по имени. Она узнала по голосу его друга, Шеридана Ноулза — и тут осознание того, что она делает, обрушилось на нее словно порыв зимнего ветра.

Лили резко отстранилась. Посмотрев на Ройала, она увидела, что и он внезапно вернулся к реальности. Его щеки покраснели, дыхание стало неровным — и только теперь она заметила, что и сама так же задыхается.

— Это… это ваш друг.

— Наверное, нас ищут. Шерри пришел нас предупредить. — Он заставил Лили подняться со скамьи. — Этого не должно было случиться. Мне не следовало так поступать с вами. Мне очень жаль, Лили.

Она отвела взгляд. Глаза ее щипало от слез.

— Вы не виноваты. Мне надо было вас остановить. Вы принадлежите Джослин, а она — моя кузина. Когда вы узнали о том, какую жизнь я вела, вы решили, что я…

— Господи, да нет же! Я просто… я просто хочу вас, Лили. Когда я услышал, что вам пришлось испытать, мне стало больно за вас. Мне хотелось стереть эти годы, как-то защитить вас. — Он горько рассмеялся. — Да уж, хорошо я вас защитил! — Он оценил ее взъерошенный вид, стер влагу со щек, а потом поправил шляпку и заправил под нее светлый локон. — Нам надо идти. — Взяв Лили за руку, он быстро зашагал по лабиринту, увлекая ее за собой. У самого выхода он приостановился: —Я уйду первым. Мы с Шериданом собирались ехать верхом. Подождите несколько минут, а потом возвращайтесь в дом.

Лили кивнула. Ройал больше ничего не добавил, но на его лице ясно отразилось чувство вины. Было совершенно очевидно, что он сожалеет о том, что позволил себе забыться.

Апартаменты Джослин были завалены нижними юбками, панталонами и настоящей коллекцией вечерних туалетов: из желтого шелка, лиловато-розового органди, серебристо-серого тончайшего шелка…

Лили была уже одета и готовилась спуститься вниз, к гостям.

Джо наконец выбрала платье из синего бархата, с воланами и рукавчиками из серебряной кисеи. Платье удачно подчеркивало не только ее красивые глаза, но и женственную фигуру.

Лили осмотрела Джослин с ног до головы.

— Ты сделала идеальный выбор. На сегодняшнем приеме лучше выглядеть просто невозможно, Джо.

Джо ухмыльнулась своему отражению в зеркале.

— Я покажу этой ведьме Серафине Мейтлин! Подай мне туфельки, ладно? — Она полюбовалась тем, как серебряная кисея блестит в свете лампы. — Ройал даже не посмотрит на эту девицу, как только увидит меня.

Лили почувствовала, как у нее больно сжимается сердце.

— Я в этом совершенно уверена.

Какие бы сомнения ни оставались у Ройала относительно их брака, ни один мужчина не сможет оторвать взгляда от женщины, которая выглядит как Джо. «Красивая» было бы слишком слабым словом, чтобы ее описать. «Ослепительная» — вот подходящее слово.

— По-моему, Серафина не в его вкусе, — обмолвилась Лили.

Джослин закатила глаза.

— Какая же ты наивная, Лили! Любая женщина мужчине по вкусу, если она на все готова. А я точно знаю, что леди Серафина Мейтлин была на все готова не один раз!

Глаза у Лили изумленно округлились.

— Правда?

— Я знаю, что ее любовником был лорд Холлоуэй, и почти уверена, что у нее было свидание с Кристофером Баркли.

— Он тебе об этом сказал?

— Нет. Кристофер — джентльмен. Но мужчина по-особому смотрит на ту женщину, которой он овладел. Я это поняла по тому, как Серафина смотрела на Кристофера, и по тому, как на нее смотрел он.

— Ты хочешь сказать — как будто оба знали друг о друге какую-то тайну?

Джослин многозначительно кивнула:

— Совершенно верно. — Она позволила Лили застегнуть на ее шее бриллиантовое колье, а затем в последний раз внимательно осмотрела себя в зеркале.