Лидия взяла со стола и открыла конверт от «Уорлдуайд». Тон стал еще более враждебным, а внизу, где обычно стояла подпись президента юридической службы, красовался росчерк Арнольда. «Кое-кто уже впал в отчаяние», — подумалось Лидии. Она понимала, что чем дольше они с Займаром будут задерживать мастер-копию у себя, тем большим идиотом Арнольд будет выглядеть в глазах всего Голливуда.

— Займар на первой линии! — крикнула Тодди.

Лидия сбросила кожаные «плетенки» на платформе от Боттега Венета и уселась в кресло. Плюс сутки, минус семь часов — только так она могла определить, сколько времени в Новой Зеландии. Посмотрев на часы, она поняла, что там сейчас два часа ночи, суббота.

— Тодди, это личный звонок! — крикнула она помощнице, чтобы та отключилась. — Привет, любимый, — сказала Лидия.

— Ты ранняя пташка, Лид. Я звонил тебе домой, но ты уже ушла. — Голос Займара время от времени прерывался, преодолевая расстояние в семь тысяч миль.

Лидия помолчала. При телефонном разговоре с человеком, находящимся в другом полушарии, такое случается даже при спутниковой связи.

— Я скучаю по тебе. — Лидия вздохнула.

— С чего бы вдруг, Лид? Разве тебе может быть скучно в компании с Арнольдом и его посланиями?

Лидия ухмыльнулась и взглянула на письмо, которое держала в руках.

— Как раз сегодня утром получила очередное, за подписью самого Лепрекончика.

— Если он вместо своих лакеев подписывается сам, то, надо думать, настроен очень серьезно.

У Займара был бодрый голос, а значит, монтаж шел успешно. Но даже хорошее настроение Займара не могло вывести Лидию из хандры. Она чувствовала себя раненой ланью, которую окружают волки.

— Я тоже сегодня получил письмецо. Мой адвокат переслал его мне, а в нем — официальная бумажка с требованием вернуть фильмокопию. Вот козел! Не будь мне так дорог этот фильм, я бы искромсал его на кусочки, вернулся в Лос-Анджелес и нашпиговал бы ими Арнольда через задний проход.

— У тебя счастливый голос, — заметила Лидия.

— Еще три дня, Лид, и фильм будет готов.

— Да ты что?! Я думала, тебе нужно для монтажа еще две недели.

— Режиссерская уловка: рассчитывай график с запасом, и тогда, сдавая фильм раньше срока, будешь на коне.

— Но это же отличная новость! — Лидия развернулась в кресле и посмотрела в окно.

— Музыка изумительная. Ван Хаузен превзошел себя.

— Скверно, если я не смогу сполна заплатить ему.

— Считай, что заплатила, Лид. Фильм выйдет в прокат — у них нет другого выхода. Никакого.

Лидии хотелось быть такой же уверенной, как Займар. И прежде она такой и была. А теперь нет. Она знала Арнольда. Он скорее потеряет полмиллиарда долларов, чем выставит себя дураком перед всем миром.

— Хотела бы я думать так же. Три дня, а что потом?

— Показ.

— Не смеши, — не поверила Лидия. Она мечтала отправиться в Новую Зеландию, чтобы увидеть смонтированный фильм.

— Я серьезно.

— Займар, перестань. Ты покажешь его тут, и Арнольд сразу наденет на нас наручники.

— Лидия, ты в Интернет заглядываешь? А телевизор смотришь?

— Нет вообще-то. У меня только переписка — электронная и почтовая. А что?

— Я сделал сайт для фильма и за прошлую неделю получил миллион откликов со всего мира, и их число все время растет. Загляни на defamer.com. Они требуют показать фильм. Потом зайди на сайт «Драджри-порт». Наша война с Арнольдом обсуждается и в Интернете. Публика хочет увидеть «Семь минут после полуночи». Арнольд не в силах этому помешать.

Лидия открыла defamer.com и увидела огромный заголовок жирным шрифтом, который гласил: «Почему Мэрфи так боится «Полуночи»?» В статье подробно (и верно) излагались почти все перипетии баталии между Арнольдом и Лидией. «Где они это раскопали?» — удивилась она. В левой колонке были приведены данные голосования, вариантов было два: «на экран» или «в мусорное ведро». Девяносто шесть процентов голосовавших хотели увидеть фильм на экране.

— Займар, это всего один веб-сайт. Горстка компьютерных маньяков, которым просто нечем больше заняться, не смогут повлиять на Арнольда.

— Лидия, эти «маньяки» контролируют всю киноиндустрию. Они тратят миллионы долларов на билеты. И наш фильм, даже не имея даты премьеры, уже раскручен больше, чем выходящие на экраны уже этим летом. Кликни на ролик.

— Ты сделал ролик?

— Ну кликни.

Из колонок, все нарастая, послышалась музыка, а на экране стали чередоваться сексуальные кадры с полуобнаженной Селестой и динамичные сцены.

— Боже мой! — выдохнула Лидия, и ужасаясь, и ликуя. — Это ты смонтировал и разместил ролик в Сети, да?

— Ничего такого, что можно было бы доказать, Лид, — сказал Займар со злорадной усмешкой в голосе.

— Займар, это же нарушение авторских прав! Очередное преступление! Одно дело — монтировать, но рекламировать… Арнольд нас теперь точно посадит.

— Не посадит, если мы будем действовать с умом.

Лидия еще раз просмотрела ролик.

— Займар, мы не можем…

— Можем. Я разговаривал с Джесс, и просмотровой зал у нас уже есть. Пригласи распространителей, руководство студий, агентов, прессу и обязательно — Теда Робиноффа, босса Арнольда. Если он посмотрит «Семь минут после полуночи», то поймет, что Арнольд — ублюдок, и, конечно, выпустит фильм в прокат. Клянусь тебе, Лидия, все отлично. Игра стоит свеч.

Лидия заерзала в кресле. Проявляя осмотрительность, она бы ничего в жизни не добилась. И в тот первый раз, когда она рисковала своей карьерой, это было также связано с Арнольдом Мэрфи. Тогда ей потребовалось собрать все свое мужество и решимость, чтобы сказать Уэстону и Беверли Бирнбаум, что Арнольд украл у нее сценарий «На исходе времен».

Лидия и Арнольд вместе работали на «Бирнбаум продакшнс»: она как начинающий редактор занималась доработкой сценариев, а он был старшим вице-президентом. Он при любом руководстве был непотопляем и к тому же чрезвычайно честолюбив, а потому с самого начала возненавидел юную Лидию за принадлежность к кинодинастии. Выплеснуть свое раздражение на Уэстона или Беверли он не мог (они были его боссами) и поэтому предпочел третировать и унижать Лидию. Она уже несколько месяцев работала с молодым автором над сценарием «На исходе времен», и, когда наконец была готова показать результат Уэстону, Беверли и студии, Арнольд «случайно нашел» сценарий на ее письменном столе и самым наглым образом присвоил его себе. Он пригрозил Лидии и сценаристке тем, что никто не поверит, будто бы они сами доработали сценарий, а если одна из них пожалуется Бирнбаумам, то Лидии придется распрощаться с карьерой в кино. Лидия не знала, к кому обратиться (отец умер за два года до этого), и не была уверена в том, что Уэстон и Беверли поверят ей, а не Арнольду.

Наглеца вывела на чистую воду сценаристка, которая сказала Уэстону, Беверли, а затем президенту по производству (в присутствии Арнольда и Лидии), что это Лидия нашла сценарий, отредактировала его и вообще полностью занималась проектом. На протяжении всего неприятного разговора Арнольд сверлил Лидию взглядом, а она смотрела в стол и не знала, как отвечать, когда президент по производству спросил ее, правда ли то, что говорит сценаристка. В итоге она сказала правду, и это стало публичным унижением для Арнольда на самом высоком уровне. Он лишился работы и хорошей репутации и, хотя быстро занял кресло вице-президента в другой продюсерской компании, о своем позоре не забыл. Лидия осталась у Бирнбаумов и очень скоро приобрела известность как специалист по поиску талантливых авторов и коммерчески выгодного материала.

Чем выше риск, тем больше вознаграждение.

«Необходимо, чтобы информация о показе просочилась в крупные киноиздания, — решила Лидия. — Нужны большая шумиха и давление еще и изнутри киноиндустрии».

— Через пять дней, Лид, в просмотровом зале Си-ти-эй.

— Если Арнольд узнает, когда и где, он успеет нас закрыть, — сказала Лидия, осознавая, что в этот самый момент она берет на себя ответственность за судьбу «Семи минут после полуночи». Она не станет сидеть сложа руки и дожидаться, пока Арнольд положит фильм на полку.