Он стоял в центре огромной кровати совершенно голый (только в черных ковбойских сапогах из змеиной кожи) и поглаживал правой рукой свой стоявший торчком член.

— Ну что, приступим? Я понимаю, что сказки про текст и репетицию — сплошная туфта. Я ведь поэтому оказался здесь в заложниках, да? — сказал он со скучающим видом.

Селеста пришла в бешенство. Что этот молокосос о себе воображает? Во-первых, видала она приборы и побольше. Во-вторых, Брэдфорд вызывал у нее стойкое отвращение. Его самодовольно-циничная бравада заставляла забыть даже о его смазливой физиономии. Черт возьми, когда спишь с настоящим взрослым мужчиной, сосунки вроде Брэдфорда просто не воспринимаются всерьез.

— Тебе же хочется. Брай сказала мне, что Дэмиен живет у нее уже почти две недели. — И Брэдфорд плашмя шлепнулся задницей на постель.

Ничего удивительного, что Брэдфорд общался с Брай Эллисон. Все ясно — золотая молодежь Голливуда: гадкие, развращенные, сорящие деньгами, неудовлетворенные подростки-переростки. Хотя Брэдфорда можно использовать. Дело катится к разводу, и у Селесты будет свой шпион — агент во вражеском стане. Поэтому информировать Брэдфорда о скромных параметрах предмета его гордости не стоит — чтобы не раздражать.

— Брэдфорд. — Веки Селесты дрогнули, она изображала звезду под «звездным шоком». — Все это очень заманчиво. Но ты вырос здесь и, конечно, знаешь, что я никогда не сплю со своими партнерами.

— Я думал, это чушь собачья.

— После — может быть, но во время съемок — никогда. — Селеста присела на край кровати и наклонилась к Брэдфорду. — Хотя в твоем случае сопротивляться очень трудно. — С таким раздутым самомнением он был легкой добычей.

— Еще бы! — заявил Брэдфорд и напряг бицепс. — Сомневаюсь, что тебя хватит на весь съемочный период, особенно если я буду здесь жить.

— Хорошо бы хоть на одну ночь хватило, — кокетничала Селеста. — Может, оденешься и пойдем вниз?

— Я проголодался. Давай здесь поедим.

— Матильда подаст обед примерно через час. Да, и захвати свой завтрашний текст — пробежимся по роли и выпьем.

— Да знаю я текст. — Он схватил пульт от телевизора.

— Ты-то конечно, милый, а как же я? Разве ты не заметил, как я запиналась сегодня? Ты же не хочешь, чтобы завтра я снова опозорилась? — похлопала ресницами Селеста. За такое представление она могла претендовать на «Оскар».

Брэдфорд улыбнулся:

— Для тебя все, что угодно, детка. — Он перекатился на кровати и потянулся за джинсами от Армани.

— Спасибо, — улыбнулась Селеста и направилась к двери. — И еще один момент, Брэдфорд!

Он перестал натягивать джинсы поверх сапог и поднял голову:

— Да?

— Пожалуйста, впредь оставляй свои ковбойские сапоги у входной двери.

Лидия сидела в замшевом кресле (всего их было двенадцать) в своем домашнем просмотровом зале, ожидая, когда загорится свет. Материал, отснятый за месяц, был роскошным. Цвет, игра актеров, угол камеры — все было исключительным. Займар оказался потрясающим режиссером… и потрясающим любовником. Лидия плотоядно усмехнулась. Она знала, что первое правило продюсера не водить шашни с исполнителем главной роли, но с ним у нее ничего не было (да и кто, за исключением самого Брэдфорда Мэдисона, пожелал бы секса с Брэдфордом Мэдисоном? При таком-то эго никому другому места в постели не оставалось). И Лидия спала со своим режиссером.

Впервые за месяц она проснулась одна. С того самого вечера, когда Брэдфорд едва не задавил Мэри-Энн у «Кой», она провела тридцать потрясающих ночей. Сидя в машине «скорой помощи» возле Мэри-Энн, которая то приходила в сознание, то снова проваливалась в беспамятство, они с Займаром пережили несколько тягостных мгновений.

— Она такая бледная, — сокрушалась Лидия.

— Серая, — говорил Займар. — Болезненно серая.

Он не ошибся. Мэри-Энн приоткрыла глаза.

— Стив? Где Стив? — спросила она.

Лидия наклонилась и взяла ее за руку.

— Деточка, все в порядке. Мы в машине «скорой».

— Кто такой Стив? — шепнул Займар на ухо Лидии.

— Деточка, ты хочешь, чтобы я позвонила Стиву? — спросила Лидия.

— Он трахается с Вивиенн, — пробормотала Мэри-Энн и закрыла глаза.

— А кто эта Вивиенн? — снова шепнул Займар на ухо Лидии.

— Я знаю не больше тебя, — так же шепотом ответила она.

К тому времени, когда они с Займаром вышли из «Синайских кедров», Лидия была как выжатый лимон. До отеля Займара было ближе, чем до дома (по крайней мере так она сказала себе), и там она чувствовала бы себя не так одиноко.

В номере Займара она сразу прошла в ванную, чтобы снять контактные линзы (годы, проведенные на съемочной площадке, научили ее всегда иметь запасную пару, ведь никогда не знаешь, где придется заночевать).

— Лидия, кровать твоя! — крикнул Займар.

— Мне и диван сгодится, — ответила она, выходя из ванной.

Займар стягивал рубашку. Лидия замерла и уставилась на него. Для режиссера у него было просто классное тело — поджарое, мускулистое, как у скалолаза или пловца. Волосы на груди уже слегка поседели. Она взглянула на диван, который Займар уже застелил. Неужели она действительно думала, что один из них будет спать тут?

— Лид, я нашел тебе футболку. — И он протянул ей футболку, а сам стоял с голым торсом близко за ее спиной, слишком близко. Ей казалось, он чувствовал жар желания, которое пробуждал в ней.

— Ты выглядишь усталой. — Он коснулся ее каштановых волос.

Она опустила голову, и тогда он прижался к ней всем телом и, взяв ее рукой за затылок, повернул лицом к себе и впился в ее губы. Его поцелуй не был нежным, скорее немного грубым, но Лидии было приятно.

Он обхватил рукой ее ягодицы и прижал к себе тесно-тесно, а Лидия сунула руку к нему в джинсы и прикоснулась к члену. Займар тихо застонал, а она почувствовала, что стала влажной.

Займар приподнял ее, а она, обняв за шею, обхватила его ногами — так они и добрались до кровати. Там он разомкнул свои объятия, а она, шлепнувшись на постель, быстро перевернулась, встав на четвереньки. Он сдернул с нее брюки, сунул руку ей между ног и двумя пальцами ласково помассировал клитор, а затем, прильнув к ее спине, прохрипел на ухо:

— Я хочу тебя.

— Тогда возьми меня, — выдохнула она.

Он раздвинул ей ноги коленом и, звонко шлепнув ее по заднице, всадил в нее член. Лидия застонала. Она знала, что быстро кончит, — она любила жесткий секс.

И теперь, месяц спустя, при воспоминании о той ночи она снова стала влажной. Она старалась не думать о Займаре, но ничего не получалось. Он был шумный, вульгарный, сексуально озабоченный, имел невообразимый акцент и бездну обаяния. Да, его акцент и голубые глаза. Это был настоящий разгул страсти, нечто фантастическое. Такого роскошного секса с таким интересным, потрясающим мужчиной у нее не было уже лет десять. Уэстон был последним удивительным приключением Лидии, а после него никого стоящего ей не встречалось.

Послышалась мелодичная трель сотового, и Лидия нажала на кнопку.

— Лидия Олбрайт, слушаю.

— Мисс Олбрайт, это Маделин Дарлидес.

— Да-да. Кто? Слушаю вас.

— Я пытаюсь разыскать Займара.

— Ах, Займара. Он снимает мой фильм. Он скоро должен появиться, примерно через час.

— Отлично. Я его жена и только хотела сказать, что его дочь Кристина сейчас на пути в Лос-Анджелес.

Лидия закрыла глаза и сделала глубокий вдох. «Расслабься».

— Вот как? — сказала она. — А я не знала, что у него есть дочь.

— Она моя бывшая жена. — Займар стоял на кухне, привалившись спиной к мойке. — Бывшая. Она гречанка, из православных, и ей трудно произнести это слово. По ее понятиям, мы всегда будем женаты. Но мы разведены.

— В какой стране? — Лидия сидела за столом на кухне — шикарно обставленной и никогда не использовавшейся по прямому назначению. На душе было невесело. Конечно, они с Займаром не были помолвлены, даже, строго говоря, не жили вместе — их отношениям всего месяц. И все же, если мужчина настроен серьезно, он мог бы упомянуть о бывшей жене и ребенке.