Мэри-Энн не могла представить себе, что может «того стоить», с точки зрения Сиси, которая обычно получала по двадцать миллионов за фильм. День в комплексе был за ее счет, однако Мэри-Энн размышляла о цене и производила в уме расчеты. Выходило, что Сиси с легкостью потратила восемнадцать тысяч. А Мэри-Энн не могла избавиться от привычки считать мелочь, просто потому что мелочи у нее стало больше. Такова уж психология нищего. Мэри-Энн ужасала мысль, что однажды бухгалтер со студии постучится к ней в дверь и скажет, что произошла большая ошибка и надо вернуть все деньги, которые ей были заплачены.

После массажа Сиси заявила: — Теперь грязевая ванна, а затем пилинг. Голая, она прошлепала по теплому мраморному полу и плюхнулась в ванну. Мэри-Энн смотрела на нее во все глаза. Разве можно быть настолько физически совершенной?! Видимо, да, потому что именно таким было тело Сиси. Ни грамма жира. Ни растяжек. Ни складок. И абсолютно ровный загар. Ну просто совершенство! Испытывая неловкость (а кто бы чувствовал себя иначе рядом с белокурой богиней?), Мэри-Энн завернулась в полотенце и потрусила к ванне. Физиотерапевт Татьяна укладывала на веки Сиси ломтики огурца, вымоченного в лимонной мяте, а Мэри-Энн погрузилась в ванну. Идеальная температура. Настоящее блаженство.

— Как думаешь, Брэдфорд Мэдисон хорошо трахается? — спросила вдруг Сиси.

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Мэри-Энн, задумчиво потягивавшая лимонад, поперхнулась. Откашлявшись, она сказала:

— Он определенно красавец.

— Да, но красота еще не показатель того, что он хорошо трахается. На самом деле обычно все наоборот. — Сиси повернула к Мэри-Энн голову. — Большинство красавцев очень самодовольны и считают, что, трахаясь с ними, ты должна быть на седьмом небе от счастья. А парни, у которых внешность так себе, трахаются просто супер. Это потому, что они сами на седьмом небе от счастья, да? Они же понимают, что так или иначе все равно кончат, но наверняка не знают, когда им в следующий раз доведется быть с красивой женщиной, поэтому они очень стараются доставить ей удовольствие. Кроме того, они действительно получают удовольствие. И прилагают все усилия, чтобы и ты его получила. Обычно это еврейчики со смуглой кожей. Секс с ними подобен шикарному обеду или бутылке «Шато де Бокастель». Потому-то я сомневаюсь насчет Брэдфорда. А ты что думаешь?

Мэри-Энн не знала, что думать и что сказать. Она была совсем не в этой лиге, многими классами ниже… Конечно, она провела в Лос-Анджелесе девять лет, но это отнюдь не означало, что она жила так, точно мчалась на всех парах по автостраде. Она была из Миннесоты, где не болтают о том, каково это — трахаться со знаменитостями или еврейчиками со смуглой кожей. В ее родном городе ни тех, ни других нет. За всю жизнь у нее было только трое мужчин. С первым, которого звали Тод, она училась в школе. Он бросил ее через полгода, после того как она перебралась в Лос-Анджелес. Сейчас у него толстая жена, трое ребятишек и доставшаяся от отца автомастерская в Сент-Поле. До недавнего времени Мици, мама Мэри-Энн, любила повторять, что ее дочь, если бы не уехала в Лос-Анджелес, могла бы обзавестись тремя детьми и жить в кирпичном тюдоровском особняке с пятью спальнями, а кроме того, быть членом Городского клуба Сент-Пола.

Со вторым парнем, Льюисом, который был актером, а по совместительству официантом, Мэри-Энн познакомилась в первый год своей жизни в Лос-Анджелесе. Их роман был скоротечным, всего полтора месяца, и закончился в тот день, когда, придя домой после работы, она не обнаружила ни стереосистемы, ни телевизора, зато нашла записку, в которой Льюис сообщал, что у него долги и ему нужно срочно убраться из города. В записке говорилось, что он скоро все вернет, — увы…

Третий, о котором Мэри-Энн не любила вспоминать, был главной причиной того, что она разуверилась в себе, — мечта рухнула, и последней каплей в длинном списке унижений, пережитых ею в Лос-Анджелесе. Стива, компьютерщика, она встретила на конференции сценаристов. Он битых сорок пять минут скованно и занудно толковал о том, как сделать ноутбук своим лучшим другом. Он был долговязый, нескладный, тихий и Очень умный. Именно из-за него Мэри-Энн оказалась на диванчике Сильвии — бездомной и без гроша. Он и жившая по соседству рыжая актрисуля Вивиенн. Мэри-Энн их застукала. Последовала сцена. Она до сих пор не могла об этом вспоминать спокойно.

— Ну? А ты что думаешь? — прервала ее раздумья Сиси.

— Не знаю. Я никогда не спала ни со знаменитостями, ни с евреями.

Сиси хихикнула, затем фыркнула и покатилась со смеху, захохотала во все горло, до упаду.

— Боже мой! Ты же так классно пишешь! Откуда же ты берешь свои сюжеты?

Мэри-Энн смущенно улыбнулась:

— Из собственной жизни.

— Какая жизнь! — усмехнулась Сиси и глубже опустилась в ванну.

Мэри-Энн услышала иронию в ее голосе и мысленно ответила: «Да, вот такая жизнь».

С заднего сиденья лимузина, в котором за сегодняшний день она ехала уже в шестой (или седьмой) раз, Мэри-Энн смотрела на мелькавшие за окном магазины и рестораны на бульваре Голливуд. Ей сделали стрижку, покрасили и завили волосы, и, не желая испортить прическу, она аккуратно пристроила свою голову на кожаный подголовник.

— Это платье изумительно сочетается с цветом твоих глаз, — шепнула ей на ухо Сиси.

Мэри-Энн нервничала. Сиси пригласила ее на это «мероприятие» четыре часа назад, когда примеряла туфли в «Феррагамо», а сидевшая рядом Мэри-Энн ужасалась, что стоят они больше, чем месячная арендная оплата ее голливудских апартаментов.

— Это благотворительное мероприятие, там будут все, — продолжала Сиси, любуясь кожаными босоножками из ремешков и на серебряных каблуках. — Будет здорово, если ты поедешь со мной. Организует его Кики Ди. Она не переживет, если я не появлюсь.

— Кики?

— Ди, — обернувшись, сказала Селеста. — Мой пресс-атташе.

— Ясно, — отозвалась Мэри-Энн. Мероприятие? До переезда в Лос-Анджелес это слово ассоциировалось у нее с празднованием выпуска, свадьбой или с похоронами. Первое подразумевало барбекю и шорты, второе — колготки телесного цвета, и все три — присутствие семейства в полном составе. Но голливудское мероприятие?! Что надеть? Ей совсем нечего надеть. И где купить? И сколько у нее времени на сборы?

— Сегодня, примерно в восемь, — подытожила Сиси.

Мэри-Энн поперхнулась. Сегодня? Нет, она никак не успеет. Ей даже недели не хватит, не говоря уже о четырех часах.

— Селеста, то есть Сиси, — поправилась Мэри-Энн, — я бы рада, но… — Она не договорила и уставилась на шестую по счету пару от Феррагамо, которую примеряла Сиси. Даже после такого восхитительного дня, посвященного исключительно себе, — маникюр, педикюр, депиляция (в интимной зоне все еще горело), массаж, грязевая ванна и пилинг — Мэри-Энн абсолютно не представляла себе, как она успеет сделать покупки, прическу, макияж и быть при полном параде за четыре часа.

— Дорогуша, — успокоила ее сидевшая рядом Сиси, — все схвачено. Ты поедешь со мной. Я уже позвонила Эмили, моему стилисту, она привезет тебе несколько нарядов для примерки. Джонатан и Куи приедут с ассистентами, так что из-за макияжа или прически переживать не надо.

— Правда?

— Разумеется, дорогуша, они профессионалы, это их работа. — Сиси наклонилась ближе к Мэри-Энн и прошептала: — Ты же не думаешь, что мой ухоженный вид — моя собственная заслуга, верно?

Мэри-Энн улыбнулась и вздохнула с облегчением.

— Эти. — Сиси указала продавцу на пять пар туфель у ее ног. — И эти тоже. — Она протянула туфли, которые только что примерила. — Какой размер у Мэри-Энн?

— Что? — Мэри-Энн рассматривала толпу, которая уже начала собираться за закрытой стеклянной дверью магазина «Феррагамо».

— Мадам, какой у вас размер? Вашей ноги? Я думаю, шесть с половиной, — сказал управляющий. Интересно, а костюм на нем тоже от Феррагамо?

— Да, — чуть смутилась Мэри-Эин. Неужели Сиси Соланж выбирала туфли для нее? За дверью магазина уже вовсю щелкали вспышки.