Институт гималайских исследований «Урусвати» был основан Н. К. Рерихом сразу после Первой Американской Центрально-Азиатской экспедиции. Николай Константинович понимал, насколько мало изучена Средняя Азия и Индия, и чтобы вести дальнейшие исследования, необходимы систематические полевые изыскания. Институт «Урусвати» представлял собой как бы постоянную экспедицию, находившуюся в непрерывном контакте с изучаемыми объектами и местностями. Научный отдел в институте разделился на несколько секций, и каждой отраслью заведовали опытные специалисты — ученые из разных стран.
Ботаническо-биологическое отделение в течение первых четырех лет совершило целый ряд походов в глубь страны, создало многочисленные коллекции, часть которых была послана в университеты, музеи, ботанические сады, в том числе и в Советскую Россию. Археологическо-этнографическое отделение под руководством сына Н. К. Рериха Юрия собрало интересный материал по истории и этнографии Индии. Ю. Рерих издал свой капитальный труд «Trails to Inmost Asia. Five years of exploration with the Roerich Central Asian Expedition», в котором систематизировал научные результаты предшествующих экспедиций. Будучи превосходным знатоком восточных языков, Юрий составил грамматику и словарь лахульского наречия, перевел некоторые тибетские медицинские книги.
Институт «Урусвати» выпускал свой ежегодник, где публиковались многие известные ученые-востоковеды. Почетными членами или сотрудниками научного отдела института значились выдающиеся люди самых разных стран. Многие университеты и культурно-просветительные учреждения поддерживали деловые отношения с Гималайским институтом, обменивались с ним как лекциями, так и печатными трудами. Институт имел своих членов-корреспондентов во всех частях света. К сожалению, из-за финансовых неприятностей и проблем с американским центром вышло только три номера ежегодника «Урусвати».
О научной деятельности Института «Урусвати» подробно рассказал в 1935 году Рихард Рудзитис:
«Научная организация „Урусвати“ (Гималайский Институт исследований в Индии) занимает весьма важное место в жизни „Музея“. Этот институт построен на высоте 6000 футов в долине реки Кулу, в чудесной местности, которая является как бы перекрестком древнеазиатских культур. Сам гималайский воздух здесь как бы насыщен древней мудростью, здесь на каждом шагу встречаются знаки вековой истины в бесчисленных памятниках, священных местах и святилищах, в развалинах городов. Долина Кулу была также местожительством множества подвижников, святых, или Риши. С другой стороны, кроме религиозно-археологических ценностей эта долина открывает громадное поле деятельности для исследований в области естествоведения, физики и медицины. Уже сама растительность здесь из-за вулканической почвы изумительно богата, встречаются бесчисленные разнообразные породы и виды растений и деревьев, так, например, в одной только окрестности Урусвати насчитано около шестидесяти пород яблонь. Потому недаром народное сознание долину Кулу называет Серебряной Юдолью.
Урусвати — „Утренний луч“ — означает зарю света науки. „Урусвати“ как всеобъемлющий научный институт, созданный для улучшения жизни всего человечества, стремится исследовать и синтезировать все многообразные факторы сущего, применяя новейшие научные методы и открытия. Институт создан с целью дать прочное основание науке будущего. Вот почему этот институт имеет то же значение в области науки, как Нью-Йоркский музей в области искусства… В последнее время сильно развилось и медицинское отделение института, исследуются и разводятся местные целебные травы, собираются и анализируются достижения тибетской и древнекитайской медицины и фармакологии. Недавно открылась биохимическая лаборатория с отделом борьбы против рака. Известно, что тибетская медицина уже с давних пор удачно применяет средства против рака и туберкулеза, все подобные средства в Институте исследуются самым тщательным образом. Далее следует упомянуть богатую библиотеку и музей института, предстоит также работа по установке электрической станции. Средства на постройку зданий Института дал как сам Николай Константинович, так и Нью-Йоркский музей и прочие друзья этого благого начинания… Урусвати я'вляется также духовным центром и местопребыванием Николая Константиновича и его супруги Елены Ивановны, откуда они руководят и вдохновляют все свои общества и учреждения, своей огненной мыслью и одухотворенным словом созидая и укрепляя то величественное культурное строение, которое, с каждым годом все более расширяясь, всеми своими основаниями и сводами врастает в будущую гармонию человечества»[390].
ДЖАВАХАРЛАЛ НЕРУ
Шла Вторая мировая война, войска Гитлера стояли под Москвой. Находясь вдали от России, Николай Константинович Рерих всеми силами пытался помочь своей родине.
В первые дни Великой Отечественной войны старший сын Н. К. Рериха Юрий написал в российское посольство просьбу о зачислении его добровольцем на фронт, а сам Николай Константинович стал изыскивать любые возможности для поддержки воюющей Советской России.
В 1943 году Н. К. Рерих писал:
«До чего хочется сделать что-то на пользу русского воинства, Русского Красного Креста, русского народа! Давали мы индийскому Красному Кресту. Давали — на самолеты. Все это ладно, но хочется и в Индии устроить что-то полезное для русской победы. Дали мы четыре больших картины — две моих и две Светика, которые должны дать не менее двадцати тысяч рупий. Кроме того, цветных воспроизведений на 1300 рупий, каталог, входная плата и значительная часть с продажи — все это должно дать не менее тридцати тысяч…
Святослав телеграфирует: „Выставка должна быть отложена“. Значит, он натолкнулся на непреоборимые трудности. Чуяли мы, что в Дели неладно. В Лондоне будут устраивать трехдневный национальный праздник. Будут флаги и речи и слова, слова и слова. В Австралии тоже национальный праздник в честь русского воинства, но в Дели будет глухо и немо.
Святослав хотел дать отличное радио, посвященное 23 февраля. Удастся ли? Столько подводных камней! Всякие сэры-горбачи изрыгают исподтишка злую слюну. А ведь как Святослав старался устроить что-то хорошее во славу русскую! Сейчас от него вторая телеграмма о том, что подобная выставка может быть устроена в Бомбее в июле. Кто знает, может статься такое решение — наилучшее. Видимо, в Бомбее нашлись деятельные друзья. Увидим… Слушаем каждое радио. Русские победы перевернули великую страницу истории. Ганди — тоже страница истории. Многое решается. Лагорское радио передало прекрасный привет Святослава русскому воинству. В Калькутте, в Карачи, на Цейлоне — процессии»[391].
1 ноября 1941 года Николай Константинович писал в своем дневнике:
«А ведь все мы свидетели, как до русских потрясений были указаны грядущие события. В 1927 году в Тибете были указаны события в Испании. В 1929 году были подробно указаны бедствия великих армий под Дюнкерком. И с какими показательными подробностями прозрены события! А Финляндия, Англия, резня в Хотане, вступление русских войск в польское Полесье, прохождение войсками Ирана… Сейчас война изуродовала всю жизнь. Прервалась переписка. Неизвестна судьба многих друзей. Книги и архивы, может быть, уничтожены. Общества пресечены. Мысль человеческая — в оковах. Утеснители культуры кричат о ее спасении. Знание подавлено. Гуманизм забыт. Искусство забито. Армагеддон!»[392]
В 1942 году в Америке вышла в свет брошюра с первым годовым отчетом Американо-Русской Культурной Ассоциации (АРКА). В конце книжки был помещен очерк Н. К. Рериха под названием «Подвиг», в котором он объяснял американцам смысл русского слова «подвиг», не имеющего аналога в английском.
«Пусть АРКА хотя бы в утеснении все же творит свое доброе дело, — писал Николай Константинович своим сотрудникам. — У Вас уже накопляется для отчета много полезных достижений. Включайте туда же и „Подвиг“: этот лист говорил о том же добре. Вот мы мечтали о Лиге Культуры. Уже заложены были основы ее. Но разве Хорш и его шайка могли иметь что-либо общее с Культурою? А ведь сейчас такая Лига очень нужна. Можно себе представить, как нелегко было грабителям десять лет носить маску культурных работников! Хитро притворились они. чтобы выждать час ограбления. Все-таки удивительно, что общественное мнение трусливо замолчало позорные, антикультурные преступления Хорша. Ведь его действия не только уголовны — они антикультурны. В этом позор не только Хоршу, но и его пресловутому „покровителю“, вернее, прикрывателю»[393].