Есть ли какие-нибудь современные авторы, которых вы с удовольствием читаете?
У меня есть несколько любимцев — например, Роб-Грийе и Борхес. Как свободно и благодарно дышится в их волшебных лабиринтах! Я люблю ясность их мысли, чистоту и поэзию, миражи в зеркалах.
Многие критики думают, что это описание не меньше подходит и к вашей прозе. В какой степени проза и поэзия пересекаются как формы искусства?
Разница в том, что я начал раньше — это ответ на первую часть вашего вопроса. Второе: да, конечно, поэзия включает все творческое сочинительство; я никогда не мог уловить никакой родовой разницы между поэзией и художественной прозой. На самом деле, я бы определил хорошее стихотворение любой длины как концентрат хорошей прозы, с добавлением ритма и рифмы или без них. Волшебство просодии может улучшить то, что мы называем прозой, подчеркнув все богатство смысла, но и в обычной прозе есть некоторые ритмические повторы, музыка точной фразы, биение мысли, переданной повторяющимися особенностями фразировки и интонации. Как и в современных научных классификациях, многое пересекается в наших концепциях сегодняшней прозы и поэзии. Бамбуковый мостик между ними — метафора.
Вы также писали, что поэзия передает «тайны иррационального, воспринимаемые через рациональные слова». Но многим кажется, что для иррационального мало места в век, когда точное знание науки начало проникать в самые глубинные тайны бытия. Вы согласны?
Это впечатление очень обманчиво. Журналистская иллюзия. На самом деле, чем выше наука, тем глубже ощущение тайны. Более того, я не верю, что какая-нибудь сегодняшняя наука раскрыла какую бы то ни было тайну. Мы, читатели газет, склонны называть «наукой» хитроумие электрика или мутную болтовню психиатра. Это, в лучшем случае, прикладная наука, а одно из свойств прикладной науки — то, что вчерашний нейтрон или сегодняшняя истина завтра умирают. Но даже для «науки» в лучшем смысле — как изучения видимой и осязаемой природы или как поэзии чистой математики и чистой философии — ситуация остается такой же безнадежной. Мы никогда не узнаем происхождения жизни или смысла жизни, или природы пространства и времени, или природы природы, или природы мышления.
Человеческое понимание этих тайн воплощено в идее Божества. Последний вопрос, вы верите в Бога?
Буду совершенно искренним — и я собираюсь сказать сейчас то, чего никогда раньше не говорил, и я надеюсь, это вызовет легкий приветственный трепет — я знаю больше, чем могу выразить словами, и то немногое, что я могу выразить, не было бы выражено, не знай я большего.
Перевод с английского Марии Малиновой
© The Vladimir Nabokov Estate, 1973.
© Мария Маликова (перевод), 1997.
Стихотворение из сборника «Poems and Problems» («Стихи и задачи»){168}
Отвяжись — я тебя умоляю!
Вечер страшен, гул жизни затих.
Я беспомощен. Я умираю
от слепых наплываний твоих.
Тот, кто вольно отчизну покинул,
волен выть на вершинах о ней,
но теперь я спустился в долину,
и теперь приближаться не смей.
Навсегда я готов затаиться
и без имени жить. Я готов,
чтобы с тобой и во снах не сходиться,
отказаться от всяческих снов;
обескровить себя, искалечить,
не касаться любимейших книг,
променять на любое наречье
все, что есть у меня, — мой язык.
Но зато, о Россия, сквозь слезы,
сквозь траву двух несмежных могил,
сквозь дрожащие пятна березы,
сквозь все то, чем я смолоду жил,
дорогими слепыми глазами
не смотри на меня, пожалей,
не ищи в этой угольной яме,
не нащупывай жизни моей!
Ибо годы прошли и столетья,
и за горе, за муку, за стыд
— поздно, поздно! — никто не ответит,
и душа никому не простит.
Париж, 1939
Will you leave me alone? I implore you!
Dusk is ghastly. Life's noises subside.
I am helpless. And I am dying
Of the blind touch of your whelming tide.
He who freely abandons his country
on the heights to bewail it is free.
But now I am down in the valley
and now do not come close to me.
I'm prepared to lie hidden forever
and to live without name. I'm prepared,
lest we only in dreams come together,
all conceivable dreams to forswear;
to be drained of my blood, to be crippled,
to have done with the books I most love,
for the first available idiom
to exchange all I have: my own tongue.
But for that, through the tears, oh, Russia,
through the grass of two far-parted tombs,
through the birchtree's tremulous macules,
through all that sustained me since youth,
with your blind eyes, your dear eyes, cease looking
at me, oh, pity my soul,
do not rummage around in the coalpit,
do not grope for my life in this hole
because years have gone by and centuries,
and for sufferings, sorrow, and shame,
too late — there is no one to pardon
and no one to carry the blame.
Paris, 1939
Три шахматные задачи из сборника «Poems and Problems»{169}
Позиция № 8
Белые: Kpg7, Cal, Kd5, Kh6, g3.
Черные: Kpg5, Фе4, nn.: c3, f6, f7, g6, h5.
Мат в три хода
Решение:
1. К:с3 и на любой ход ферзем следует
2. Ке4+ Ф:е4 3. C:f6x
Если 1… f5, то 2. К:е4+ fe 3. Cf6x
Если 1… h4, то 2. К:е4+ Kph5 3. g4x.
Конь, атакующий черного ферзя и заставляющий его в конце концов вернуться на свое прежнее место, и к тому же использование другой фигуры для постановки мата показались мне нестандартным решением во время составления этой задачи (Монтрё, 22 октября 1966).
Позиция № 13
Белые: Kph4, Фс3, Лd1, Лg7, Са2, Ch2, Ке6, Kg8.
