— Ну и дела!

— Черт! — воскликнул Эдди. Ему было завидно, что сестра, как всегда, его опередила. Ведь нервный срыв — это же прерогатива военных.

— Сэр, а вы знаете, кем себя представляет Джейн? — спросил Чарли.

Генерал кивнул:

— Думаю, что знаю. Сейчас я вам скажу, только вы не нервничайте. Главное — спокойствие.

Сыновья кивнули в ответ.

— Ваша сестра…

Братья даже наклонились вперед от нетерпения.

— Ваша сестра думает, что она торговый агент фирмы «Эйвон».

Тишина. Мальчики переваривали услышанное.

— Ребята, сейчас спокойно сядем обедать. Подыгрывайте ей. Старайтесь держаться естественно. Делайте вид, что ничего не произошло. Я помню, наш военный психиатр велел всем называть того сумасшедшего солдата Элвисом, потому что тот считал себя им. Если больному противоречить, последствия могут быть совершенно непредсказуемы. Понятно?

— Так точно, сэр, — хором сказали сыновья и отдали честь. Как раз в этот момент на кухню вернулась Джейн.

— Молодец, Джейн, ты как раз вовремя. Мы начинаем, — объявил генерал.

За час, проведенный за рождественским столом, отец уделил дочери больше внимания, чем за все прошедшие годы, вместе взятые. Он не замечал сегодня сыновей, не реагировал на их попытки обсудить новую модель револьвера, он не спускал глаз с Джейн и разговаривал исключительно с ней. Он хотел выяснить, как далеко зашло раздвоение личности.

Каждый ли день она ходит на работу? Да, сэр.

По-прежнему ли она живет в своей квартире на Семьдесят третьей улице? Да, разумеется, сэр.

Покупает ли она новую косметику? Да, сэр, но совсем немного.

Был ли у нее кто-нибудь в гостях в последнее время? Да, кое-кто бывает. В общем-то, это даже не ложь, если вспомнить, что заходили грузчики, миссис Карнс и Чип Бэнкрофт.

Выяснив, что Джейн по-прежнему много работает и живет все на той же квартире, генерал немного успокоился. Впрочем, после трудового дня у нее остается масса свободного времени. К тому же она сама призналась, что у нее бывают гости. Наверняка женщины. «Знаю я, как это делается». Генерал действительно был в курсе. Он прекрасно помнил, как однажды его жена Кэрол устроила вечеринку. Они тогда жили в Форт-Беннинге. Придя домой после целого дня занятий на плацу, он обнаружил у себя в гостиной пятнадцать женщин, которые красили себе ногти и румянили щеки.

Генерал улыбнулся дочери и принялся за еду, продумывая между тем дальнейшую стратегию. «Ну, в первую очередь нужно позвонить психиатру. Может, он что-нибудь дельное присоветует. Затем поехать в Нью-Йорк, вытащить Джейн из ее логова, спасти от разлагающего влияния штатских и перевести сюда, к себе, в Уэст-Пойнт».

К досаде братьев, дурацкая выходка сестрицы принесла ей только удовольствие. Впервые отец уделял ей столько внимания. И ей это было очень приятно.

После обеда Джейн отправилась мыть посуду. Братья, разинув рты, следили за процессом. Обычно они хозяйничали вчетвером, но сегодня Джейн даже слушать об этом не захотела. Если они желают, то могут постоять рядом, но руки мочить она им не позволит. Никто, впрочем, и не горел желанием.

Обычно после того, как вся посуда была вымыта, а остатки еды спрятаны в холодильник, Джейн шла со своими братьями играть в футбол. Чарли покосился на Эдди-младшего, тот подмигнул в ответ: тревожиться, мол, не о чем. Может, их сестра и сдвинулась, хотел сказать он, но рождественский футбол — это святое. Эдди-младший обожал эти рождественские сражения.

— Ладно, Джейн, встречаемся снаружи через пять минут, — примирительно крикнул он и кинул ей из коридора мяч. Но Джейн не стала его отбивать. Мяч пролетел справа от нее и ударился о телефонный столик.

— Джейн! Пойдем играть в футбол! Давай! — повторил свое приглашение Чарли.

— В футбол? На каблуках? Я же переломаю себе ноги. А к тому же прическу испорчу. Не-не-не. Сегодня я пас. Надеюсь, ты меня простишь.

Мальчики понимающе улыбнулись (так их учил генерал) и побежали на кухню, где отец наливал себе еще виски (Джейн тем временем отправилась раскладывать подарки под елкой).

— Сэр, она и в футбол играть больше не хочет.

— Я знаю, дети мои. Я же вам объяснял. Сейчас Джейн совсем другой человек. Но скоро все снова вернется на круги своя. Утром я позвоню психиатру. Доверьте дело мне.

— В этом нет ни малейшей необходимости, сэр, — вмешалась Джейн, которая незаметно вошла на кухню и теперь стояла там под ошарашенными взглядами родственников. — Не нужно никому звонить. Потому что незачем обо мне беспокоиться. Со мной все в порядке. И знаете что, сэр? Так хорошо, как сейчас, мне еще никогда не было.

Генерал внимательно вгляделся в свою дочь. Справедливости ради, надо признать, выглядит она действительно лучше, чем когда бы то ни было. И в самом главном осталась прежней Джейн — ответственной, послушной, дисциплинированной. Все, что имело для него ценность, все, что он воспитывал в ней, — все как прежде. Изменилась только оболочка. Упаковка. Джейн стала мягче и симпатичнее. Но что больше всего раздражало и не поддавалось контролю, так это то, что она стала вести себя как настоящая женщина.

Генерал быстро сменил тему и велел всем сесть вокруг елки и разбирать подарки.

Братья подарили младшей сестре шведский армейский нож.

— Это последняя модель, Джейн. Только-только поступила в продажу, — пояснил Эдди-младший.

— О, спасибо. Он просто великолепен.

— Этим ножом можно разделать зайца за одну секунду, — не без гордости за презент заявил Чарли. — Лезвия в два раза острее, чем у предыдущей модели.

— Восхитительно, — ответила Джейн.

Генерал подарил взрослой девочке биографию генерала Нормана Шварцкопфа. Он искренне верил, что совершенно необходимо всегда иметь под рукой военные мемуары. «Они должны вдохновлять нас на подвиги». К книге прилагался DVD с фильмом про Паттона.

— О, какой прекрасный подарок. Спасибо, сэр, — улыбнулась Джейн. — Уверена, что получу массу удовольствия.

Обычно Джейн дарила отцу годовую подписку на журнал «Солдаты удачи» и билет на выставку оружия в Нью-Йорке. Братьям — подписку на журнал «Оружие и боеприпасы» и сувенирное мыло. Все это заворачивалось в гофрированную бумагу.

Но в этом году подарки были разложены по серебряным коробочкам, а те перевязаны алыми ленточками.

— Это для вас, сэр, — объявила Джейн и протянула старому вояке подарок. Он разрезал ленточку перочинным ножом и поднял крышку. Внутри коробка была забита сиреневой бумагой. Ему едва удалось скрыть удивление. Настоящий солдат никогда не показывает эмоций. Но таких подарков ему еще не приходилось получать. Никогда. Генерал разворошил сиреневую бумагу и обнаружил на дне коробки хрустальный графин для мартини и два хрустальных стакана.

— Я знаю, что вы любите виски, сэр, но подумала, что с другими напитками тоже можно иногда поэкспериментировать, — пояснила Джейн сладким голосом.

— Спасибо, Джейн, — вежливо поблагодарил дочь генерал, резонно отметив про себя, что это, наверное, не самая плохая идея. Почему бы иногда не выпить мартини?

Братья вели себя куда менее сдержанно. Они откровенно хихикали. Хрусталь на военной базе! Нет, их сестре определенно пора в сумасшедший дом!

Для Эдди у Джейн были припасены серые кашемировые носки и такой же шарф. На обоих элегантные этикетки «Сделано в Париже». Когда Эдди, наконец, вытащил свои подарки из вороха сиреневой бумаги и увидел лейблы, он посмотрел на брата и закатил глаза.

— Это вещи высшего качества, Эдди. В них будет тепло стоять ночью на посту.

Потомственный офицер потрогал носки и отметил про себя, что они действительно очень мягкие. Наверное, стоять в них и правда будет тепло и приятно. Затем он обмотал шарф вокруг шеи и почувствовал, что его армейский шерстяной шарф просто дерюжка в сравнении с этим. Нужно только этикетки отпороть, а то ведь засмеют, если узнают, что он носит кашемир из Парижа.

— Спасибо, Джейн, это просто замечательно — сказал он совершенно искренне.