Он широким жестом обвел зеленый полог над головой Морганы, которая уже забыла, где находится.

— Помнишь свой первый раз? Скорее всего, нет. Ты была, скажем так, слегка не в теме. Индуктор был не больно-то хорош. Но ты помнишь, что было потом? Свои маленькие игры с животинками? Помнишь это, Морри?

Блик скрестил руки на груди и окинул ее взглядом.

— Вот почему ты продолжала приходить сюда — чтобы воссоединиться со своим народом. Крошка подменыш, пытающаяся понять, что к чему. Как это мило! Если бы тебя не бросили с такой жестокостью… Вив была занята играми в ладушки со своей маленькой любимицей, Ундиной, и у нее не оставалось времени для тебя. А твоя человеческая семья… — Он покачал головой. — Они же просто лохи! Но это ничего. Все теперь позади.

Он вытянул желтоватый палец и провел острым ногтем по капле на ее влажной щеке.

— Теперь дядюшка Блик с тобой.

— Не прикасайся ко мне. — Моргана задохнулась.

Неужели она… плакала?

— Не смей открывать рот, пока тебе не прикажут. И вытри слезы, — отрывисто проговорил Блик, и Моргана с трудом подавила грудной всхлип. Ее беспомощный вид, казалось, бесил резателя: он отступил назад, вытирая о кожаную куртку палец, которым дотронулся до нее, и снова скрестил руки на груди.

— Я, конечно, не такой. Я родился от вонючей зверушки на одном из отвратительных заводов Вив по производству маленьких туловищ. Но с тобой все было иначе. Тебя вырастила любящая мамочка, Ивонн — Королева Роз, и сумасшедший от любви к тебе Фил-младший, принц бумажного производства. Он ведь сидит там же? Кусок Бернсайд-стрит, принадлежащий д'Амичи, корпус десять? Да он настоящий производитель, этот Фил!

— Пошел на хрен.

Блик не обратил внимания на ее слова.

— По крайней мере, у тебя есть тарелки, из которых можно есть, и чистые простыни, чтобы заворачивать в них свое прелестное туловище. И какое прелестное, а? Ну просто картинка. Жаль только, что принадлежит оно не тебе.

Он злобно посмотрел на нее и погрозил когтистым пальцем.

— Ты же не думаешь, что в самом деле выглядишь так?

Он опять придвинулся, обдавая ее запахом болота.

— Ты не человек, Моргана. Заруби это на своем глупом эльфийском носике. Я знаю, я тебе противен. Тебе в самом деле стоит поработать над своим актерским мастерством. — Он горько ухмыльнулся. — К несчастью, дорогая, если ты собираешься стать резателем, тебе придется свыкнуться с таким видом и запахом. Потратишься на какой-нибудь дезодорант. «Тин спирит», наверное? В человеческом мире мы принимаем человеческий облик. А человек гниет.

Он дыхнул на нее, и Моргана действительно почувствовала запах гнили. Она вспомнила, как та девчонка с дредами на стоянке у «Кольца огня» обнюхивала ее — неужели она тоже начала разлагаться и уже пахнет гнилью?

— Но мы не такие на самом деле.

Блик показал запястье — на нем виднелась все та же отметина в виде небольшого синего икса, такая же, как у Мотылька или Вив. В его ладони вдруг выросла вращающаяся сфера сине-желтых искр размером около фута; с шипением она пронеслась мимо Морганы, царапнув мимоходом ее левое плечо. Отскочив от древесного ствола, шар улетел в темноту леса и скрылся из виду. Моргана взглянула на свой свитер — в том месте, где молния коснулась ее, появилась коричневая отметина. В воздухе запахло паленой шерстью.

— Мы принадлежим высшим сферам, любовь моя. Вот этой. — Блик величественным жестом обвел все вокруг. Моргана проследила за его рукой, но смогла увидеть лишь глухую темноту. — Мы населяем вселенную куда более огромную — ту, которую люди могут ощущать лишь самую малость. Это чувство приходит к ним, когда они испытывают страх перед темнотой ночи, когда волосы на их руках встают дыбом, когда они идут по лесу и понимают, что они там не одни. Мы приходим из ям в земле, древесных червоточин, отверстых могил, из смерчей, торнадо и бурь. Из черных дыр, что пожирают звезды. Так же как и резатели, — добавил он приглушенно. — В незримом мире есть место и для хороших, и для плохих, и для тех, что между ними.

На мгновение Моргане показалось, что он почти сочувствует ей, и она немного расслабилась.

— Резатели… кто они?

Но Блик кашлянул и со вздохом покачал головой, словно осуждая ее за то, что она подала голос без разрешения.

— Разве я говорил, что пришло время ответов на вопросы? Нет. Не говорил. Слушай меня. Прекрати так глупо кривиться и слушай. Эти твои слезы… у-мо-ля-ю… Они неизбежно отнимают некоторое количество сил. Подменыши не плачут, Моргана, разве что тайком, обитание в чужих телах высушивает нас. — Он фыркнул и расхохотался. — Впрочем, это тебе и так известно.

Он провел по ее щеке длинным ногтем, словно хотел заставить ее пожалеть о том, что она все же может плакать — этой способности ей в известном смысле всегда не хватало по жизни, — а заодно убедить в том, что он сам выжил лишь благодаря ненависти и тьме.

Моргана почувствовала влагу на щеке, провела по ней рукой, а потом взглянула на свои пальцы. На них радужно переливалось густое черное вещество, такое же, как у той девчонки на «Кольце огня», которую она ударила по лицу. Вещество тут же испарилось. Это была ее кровь, та самая, которой Моргана никогда раньше не видела. Она с детства не получала никаких ран или повреждений, и месячные у нее так и не начались (такая задержка называется «аменорея», и причиной ее Моргана считала свою худобу). Впрочем, она регулярно просила мать покупать ей тампоны, чтобы Ивонн, эта назойливая стерва, не задавала вопросов.

— Туловища кровоточат, дорогая моя. Это неприятно, но это так. — Блик снова придвинулся ближе. — Мерзкие, вонючие штуковины — эти наши человеческие тела, правда? Особенно когда они стареют. Вот погляди на меня. — Он оттянул одну особенно отвислую складку кожи под подбородком и подергал за нее. — А ведь я привык быть красавцем. Я привык получать любых девчонок. Резатели не хотят уходить, — продолжал он, вышагивая по небольшой поляне. — Нам нравится здесь. На земле у нас есть сила. В Новале мы просто станем такими, как все. На «Кольце» мы решили: какого черта уводить эту силу в Новалу, когда мы можем использовать ее прямо здесь?

— Какого рода силу?

— Тебе нравится, как это звучит, а? Неважно. Довольно скоро ты сама все узнаешь. В любом случае оставаться тут запрещено, Моргана. Эльфам необходимо участвовать в исходе. Проблема в том, что Вив не лгала, когда говорила, что наше пребывание разрушающе действует на человеческие тела. Это еще мягко сказано.

Блик открыл рот и продемонстрировал свои жуткие челюсти.

— К примеру, мои несчастные зубы. Наши человеческие туловища еще могут вынести вселение, но лет с восемнадцати они начинают разлагаться. Мне двадцать два. И на сколько же я выгляжу?

Моргана уже хотела ответить, но резатель махнул тощей, украшенной длинными ногтями рукой.

— Не утруждайся! — Он скривился. — Я уже решил сделать подтяжку лица. В наши дни эта операция значительно менее травматична… — Он вздохнул и покачал головой. — Но того, что я зарабатываю на «пыльце», недостаточно. И хотя я хороший торговец, человеку нужно еще что-то есть. Поэтому я проложил… — Блик смолк и в упор посмотрел на Моргану, будто пытаясь понять, можно ли ей доверять, — другую трассу. Намного чище и намного забавнее. Но об этом я расскажу позже. Не стоит развращать тебя так скоро. Разумеется, наш небольшой урок еще не окончен. Ты это понимаешь?.

— Да, — через силу ответила Моргана, превозмогая головокружение. — Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Он снова замолчал, отошел в сторону и отвернулся, потом начал объяснять задачу:

— Эта милая крошка с конфетти вместо мозгов, Нив Клоуз, скоро станет моей. Я уже довольно давно подкармливаю ее «пыльцой», и теперь она моя рабыня или же в скорости станет ею. Не так-то просто раздобыть человека, который стал бы зверушкой. — Он повернулся и взглянул на Моргану. — Не позволяй этой Вив обвести тебя вокруг пальца. Они сами хотят стать зверушками. Твой братец-теленок — моя главная заноза, поскольку Нив должна быть одна, а пока он ошивается возле нее, они, судя по всему, близки в самом неприятном для меня смысле. Я хочу, чтобы ты заняла его чем-нибудь, отвлекла на несколько дней, пока я не заманю свою добычу в ловушку.