— Отвечать будешь или как?
Джейкоб Клоуз стоял все в той же позе, понял Никс, как и тогда, когда мгновением раньше ударил его в лицо. Шнур от плеера все еще висел у него на шее; левая рука лениво потирала костяшки правой. Глаза были немного грустными, немного усталыми, как обычно. Но вокруг… ничего. Светящийся ореол пропал.
«Кольцо огня» ушло. Никс заставил его исчезнуть.
Он почувствовал, как лицо ожило и улыбка невольно расплылась на губах.
— Думаешь, это смешно, чувак? Может, тебе еще раз врезать?
Голос Джейкоба прозвучал неуверенно, скорее с чувством вины, чем гнева. Тут он потер голову, и Никс понял: он сейчас, должно быть, гадает, что же с ним произошло, куда девалась боль.
— Нет, мистер Клоуз. Я просто… ошеломлен. Вне себя от радости.
Он смолк, глядя на Джейкоба, который качал головой и притворялся раздраженным.
— Все нормально. Я это заслужил.
На этот раз улыбнулся Джейкоб.
— Прости, парень. Я погорячился. Нив рассказала мне, что произошло.
— Нив? — Никс посмотрел на кресло, стоявшее на лужайке, но там было пусто.
— Ушла за льдом. У тебя вот-вот жуткий фингал вылезет.
Джейкоб потянулся, чтобы дотронуться до Никса, и впервые юноша не отдернулся.
— Хотя, кажется, все уже проходит.
Скривившись, Джейкоб осмотрел больное место.
— Ничего себе. Странно. Поверить не могу, что я тебе врезал. Это все потому, что мне… не по себе было. Сам не понял. Так или иначе, сейчас я в порядке. И между нами тоже все нормально, между мной и тобой. Нив рассказала мне, что это все тот парень, Блик. Она сказала, что ты довез ее до дома. Постой, Никс. Я чувствовал себя так… погано. Но теперь все в порядке. В порядке, — повторил он.
— Вы хорошо себя чувствуете? — отозвался Никс.
Это было похоже на правду, и все же ему не верилось. Неужели все так легко? Неужели это все, что ему требовалось сделать? А мама, мог ли он спасти ее? Этот опыт показался ему изматывающим, даже болезненным, и сейчас еще каждая мышца в теле Никса ныла — и все же это была полная ерунда по сравнению с тем, что ему удалось совершить! Никс посмотрел на Джейкоба.
— Нив мало что соображала, — сказал он, пытаясь придать голосу бодрость, но сам не веря, что у него это получается. — Что… что она вспомнила?
— Можешь сам спросить. Она только что ушла в дом. Слушай… я правда не совсем понимаю, что тут произошло. Я совсем… ничего не соображал. Сейчас объясню.
Джейкоб негромко крякнул.
— Я думал, у меня сердечный приступ или что-то типа того. Думал, что мне уже… ну, ты понял. Крышка. Но теперь я нормально себя чувствую. Нет, даже лучше, намного лучше.
— Я уверена, что Никс просто счастлив слышать, что твой хук правой вернул тебе молодость, — раздался рядом голос Нив, и оба повернулись к ней. — У нас не нашлось ни одного пузыря со льдом, так что я положила несколько кубиков в пакет.
«О нет», — пронеслось в голове у Никса.
— Я даже для тебя один приготовила. — Она улыбнулась и кинула им в отца. — Как только адреналин улетучится, твои костяшки начнут болеть.
«Нет. О господи… Нет».
— Я в порядке, — ответил Джейкоб, не сводя глаз с Никса. — Ты уверен, с тобой все хорошо?
Нив уже подошла к ним, шагнула к Никсу, чтобы прижать пакет со льдом к его лицу.
— А ты как думаешь, папочка? В тебе веса примерно три сотни фунтов, и ты врезал ему прямо по лицу. Конечно, ему не может быть хорошо.
Ее голос был веселым, глаза смотрели осмысленно. Все в ней было как всегда — ни за что не догадаешься, что всего минуту назад она находилась под кайфом.
«Нет, нет, нет».
— Хочу извиниться за нас обоих, — сказала Нив. — На самом деле, это я виновата.
Она взяла безжизненную руку Никса в свои — теплые, мягкие, живые — и прижала ее к пакету со льдом у виска.
— Я правда облажалась. Это все… ну, ты понял, из-за кого это все.
Тут она отвела глаза.
— Хочешь встать? Или лучше прилечь? У тебя немного ошалелый вид.
Никс понял, что сидит с открытым ртом, и услышал слово, сорвавшееся с губ.
— Нет.
Пакет полетел на землю.
— Я была бы очень рада, если б ты ничего не стал рассказывать К. А… — начала она.
— Нет, — повторил он и начал пятиться от отца с дочерью — назад к лесу, из которого недавно выскочил.
— Никс? — встревоженно позвал его Джейкоб.
— Какого черта, Никс? — спросила Нив. — Что с тобой такое? Тебе нехорошо? Ты меня пугаешь.
Он искоса смотрел на нее и видел чудные волосы, совсем недавно взмокшие от пота и прилипшие к коже, а теперь сухие, блестящие и пушистые, миндалевидные темно-карие глаза — Никс всегда считал темноглазых блондинок самыми хорошенькими. И дрожащее, стремительно вращающееся жуткое пламя, которое с каждой секундой становилось ярче. Она даже не подозревала о нем и была абсолютно, до идиотизма беспечна.
«Зверушка».
Нив Клоуз умрет. Скоро умрет.
— Никс, — позвал Джейкоб, когда тот еще быстрее попятился назад. — Послушай, извини. Вернись. Тебе нужен лед.
Он не остановился. Споткнувшись обо что-то, Никс упал, вскарабкался, потом повернулся и бросился к деревьям.
— Никс? Что происходит? — раздавались у него за спиной крики Нив и Джейкоба.
Он слышал, как Нив зовет его, но не мог остановиться. Он снова бежал сквозь деревья, но теперь не знал куда. Просто прочь отсюда. Прочь от Нив, сгорающей в огне, который пожирал сначала ее отца. Он не заставил его исчезнуть, он только перенес его с одного человека на другого — спас Джейкоба, но обрек на смерть Нив. Свет и тени мелькали вокруг него. Сосновые иголки и пустота. Свет и тени оставляют Вселенную, взаимозависимые, уравновешенные. Как только он мог вообразить, будто в силах заставить какую-то ее часть исчезнуть?
ГЛАВА 16
В дверь дома 1515 на Северо-Восточной Скайлер-стрит позвонили. В эту дверь звонили множество раз, и приятный двухтональный перезвон всегда радовал Ундину. Ей нравилось принимать гостей и даже время от времени беседовать со Свидетелями Иеговы. Но не теперь. Теперь ей больше хотелось побыть в одиночестве.
Еще никогда Ундина не чувствовала такого нежелания встречаться с людьми. Ей хотелось сидеть в гостиной, старательно стирая из памяти все виденное, чтобы можно было пойти спать, — и именно этим она сейчас занималась. В машине у Морганы она не спала но-настоящему, а лишь временами проваливалась в забытье, сбивающее с толку и не дающее отдыха. Она смертельно устала, и сначала ей нужно отдохнуть, а уже потом решать, что делать дальше.
Звонок раздался снова. Ундина, сидевшая с прижатыми к глазам ладонями, опустила руки на стол. Она знала: за дверью стоит Никс. Придется поговорить с ним. Обычно доброе отношение к людям было для нее естественным, как дыхание, но теперь она с усилием пыталась заставить себя выполнить этот долг. Больше ей не хотелось быть доброй. Ей хотелось вернуть все на те же рельсы, как это было несколько недель назад, до отъезда родителей. Хотелось снова стать простой девчонкой, прежней Ундиной.
Она дошла до двери и открыла ее.
— У тебя пять минут, — сказала она и тут же осеклась.
Перед ней, щурясь на солнце, стоял Мотылек, его крупные солнечные очки с выпуклыми линзами были сдвинуты на лоб. Он изображал кающегося грешника, но Ундина знала, что все это притворство.
— Мне и этого-то много, — ответил он.
— Мне нечего тебе сказать, — бросила она. — Особенно не могу достойно ответить на твою жалкую попытку пошутить. Пошел вон отсюда, пока я не вызвала полицию. Хотя чего я жду? Я звоню им прямо сейчас.
Но прежде чем она успела захлопнуть дверь и вытащить сотовый из кармана куртки, Мотылек шагнул вперед и положил руку на дверь. Ундина чувствовала силу его руки и его решимость. Если она попробует захлопнуть дверь, он оттолкнет ее, и он намного сильнее.
У нее ослабели ноги. В горах кругом были люди, а тут, на Северо-Восточной Скайлер-стрит, стояло тихое утро четверга и все сидели по домам. Перед ней мелькнул образ брата, Макса, который в свои тринадцать был шести футов росту. И как только она могла пожелать, чтобы он уехал?
