— Да ну, — ответила она, отметив про себя, что Блик и так не розами благоухает.

Она повернулась к кофемашине позади себя, притопывая в такт доносившейся из соседнего зала музыке.

— Ну что, Моргана, — спросил он фальшиво-дружелюбным тоном, — где ты пряталась? Я привык все время тебя где-нибудь встречать.

Девушка пожала плечами, отработанными движениями делая новую чашку эспрессо. Вытряхнуть старую гущу, насыпать свежего кофе, уплотнить, вставить в аппарат, включить, нажав на кнопку. Взять маленький кувшин, достать молоко из холодильника…

— Работы много.

Блик нахмурился.

— «Мешай дело с бездельем…»

— А мне и так веселья хватает. — Она повернулась. — Слышь, Блик, чего тебе нужно? Когда мы беседовали в последний раз, ты завалился сюда со сногсшибательной Эвелин Шмидт, которая висела у тебя на плече.

Она водила туркой вверх-вниз, взбивая пену. Одним ловким движением зачерпнула немного пены сверху и добавила в уже готовую чашку эспрессо, потом толкнула чашку к посетителю и уверенно улыбнулась. В конце концов, она была профессионалом.

— Три бакса.

Блик отодвинул чашку обратно.

— И капельку шоколада сюда, дорогуша. Просто пылинку, — сказал он, взяв крошечную кофейную ложечку и раскачивая ее между большим и указательным пальцами.

Она внимательно посмотрела на него — намек был понятен. На той вечеринке в Юджине она купила у него дурь, а Блик, несомненно, воспользуется любой возможностью слить информацию крайне консервативному председателю ее школьного совета, который всегда околачивался возле «Крака», высматривая учеников из Мак-Кинли. В год перед выпуском Моргана собиралась стать президентом класса и не желала, чтобы ее планы расстроились.

— Мне нужна кое-какая информация… любовь моя. Адрес. Интересно, слышала ли ты что-нибудь о кое-каком… собрании.

Собрание, надо же! Что за дурацкие шифровки? И все же при упоминании о «Кольце огня» что-то сжалось у нее внутри.

Наутро после вечеринки она наводила справки о Мотыльке по всему «Краку», даже собиралась спросить о нем Ундину или Нив, но потом передумала. С Нив ей не сильно хотелось разговаривать, а что до Ундины, то Моргана не желала, чтобы та была в курсе ее дел. Она слышала, что Мотылек вернулся в Юджин, откуда был родом, и решила подождать. Рано или поздно он объявится. Каждый день она пыталась вспомнить, что он тогда говорил ей, но удалось восстановить лишь несколько деталей: беспорядочное топтание в темноте, вспышки синих огней… И все. Она перестала думать об этом, погрузилась в работу в «Краке» и убивала время в мечтах о красавце Рафаэле Инмане. Вечеринка стала древней историей, сказала она себе… Вечеринка? Какая вечеринка?

Тем более странно было то, как она ответила на вопрос Блика. Даже когда слова полились из ее уст, Моргана сомневалась в том, принадлежат ли они ей.

— Девяносто седьмое шоссе… отметка двадцать миль… «Малый кратер». Паркуйся там.

— Я знал, что ты именно та, у кого стоило спросить, — восхитился Блик.

— Иногда не стоит быть слишком чистеньким, — ответила она, понижая голос и не отрывая взгляда от собственной руки, кругами протиравшей барную стойку, — взглянуть ему в глаза у нее не было сил.

Она оставалась в полном сознании, но вокруг чувствовалось что-то необычное. Ни одна живая душа не знала о том, что сказал ей Мотылек про «Кольцо огня», она едва помнила это и на самом деле даже не планировала ехать туда. «Флейм»?

Правильно.

Любимой местной группой Морганы была «Бермз» — провинциальная группа разгильдяев экспериментаторов из Бивертона. Рафаэль Инман говорил, что даже играл с ними несколько раз на электроскрипке.

— Фантастика. — Блик улыбнулся и толкнул к ней пустую чашку. — Как я рад, что зашел.

Моргана взяла чашку и соусник: у нее дрожали руки, и она повернулась к раковине позади себя.

— Увидимся там, дорогая.

Она низко опустила голову. Если он собирался обрадовать ее этой перспективой, то с таким же успехом мог вцепиться ей в горло своими челюстями.

— Совсем неплохо быть маленькой грязнулей, да, Моргана? — прошептал Блик.

Песня в динамиках смолкла.

— О да, совсем неплохо.

Потом она услышала легкое треньканье — это задняя дверь «Крака» закрылась за ним.

Все началось из-за К. А.

Прохладным вечером в середине июня Ундина собрала компанию, чтобы проводить К. А., на неделю отбывавшего в Калифорнию, в тренировочный лагерь юных футболистов. Утром ему предстояло отправиться в Стэнфорд, куда приедут спортивные агенты; у него был шанс получить стипендию и тем самым определить свою судьбу на следующие четыре года после окончания школы. Они смотрели кино: Нив и К. А. притулились на диване, а Никс и Ундина растянулись на полу, подъедая последние куски пиццы Джейкоба и потягивая корневое пиво[34] — из солидарности с К. А., которому нельзя было пить перед поездкой.

Никс исподтишка следил за Нив. Она выглядела как обычно, хохотала, все ее внимание было сосредоточено на К. А., но Эвелин клялась, что несколько раз видела «дочку Клоуза», околачивающуюся у реки с Тимом Бликером. Никс до сих пор держал информацию при себе, хотя это и беспокоило его. Один раз может быть случайностью, второй — ошибкой, но все, что сверх того, — уже привычка. А о дурных привычках и привыкании Никс знал все.

Моргана, разумеется, тоже была приглашена, но, как обычно, отговорилась — через К. А., не ответив на звонок Ундины. Дескать, она не может прийти, у нее дополнительные рабочие смены. Простодушная или же не такая сдержанная, как остальные, Нив поинтересовалась, уж не злится ли на нее Моргана. Она не видела и не слышала ее с самой вечеринки. При упоминании о вечеринке все смолкли, пока наконец К. А. не подал голос:

— Да ну, ты же знаешь Морри. Она человек настроения. Иногда ей просто нравится делать перерывы.

— Чувак! — сказал он теперь, потянувшись на диване и улыбаясь Нив. — Ты должен признать: Джейкоб делает отвратительные пироги.

— Ага, — ответил Никс.

Ему было неприятно слышать упоминание о его бывшем боссе, но он все равно улыбнулся. Ундина нахмурилась. Неделя, проведенная вдвоем, сблизила их, и теперь присутствие других людей, пусть даже таких хороших знакомых, как Нив и К. А., воспринималось почти болезненно. Чувствительная к настроению своего друга, она попыталась переменить тему разговора.

— Ну что, К. А., вперед, на Кубок мира? Думаешь, ты забьешь мяч?

Невозмутимый К. А. вытащил руку, которой он обнимал Нив, и потянулся, чтобы потрепать Никса по длинным волосам.

— Знаешь, а он скучает по тебе.

— Кто? — спросил Никс, хоть и знал, о ком К. А. ведет речь.

— Джейкоб, чувак! Я только сегодня говорил Нив, как Джейкоб расспрашивал о тебе.

Нив кивнула и провела длинным, украшенным стразом ногтем — на этой неделе у нее был стиль подружки гангстера — по краю бокала с пивом.

— Ага, — звякнул ее украшенный пирсингом язычок. — К. А. все хочет, чтоб ты вернулся, Никс.

Она подтолкнула юношу в плечо ногой в полосатом носке.

— Он скучает по тебе.

Ундина, сидя на полу, наблюдала за всем с хмурым и настороженным видом.

— Зато Никса это не очень-то волнует. Весна выдалась трудная.

— Ну да, — подвел итог К. А., — он тут сидеть будет, а Тим Бликер опять станет меня доставать…

Заслышав имя дилера, Никс поднял глаза.

— Что?

— Да, чувак. Он тут околачивается с того самого дня, как у Ундины была вечеринка, все к Нив клинья подбивает. И, позволь сказать тебе, Джейкоба это все не радует. Он знает, что от Блика добра не жди. Но ты же знаешь, как Клоуз относится к Нив. Захоти она на Марс, он будет придумывать, как ее туда отправить. Но, чувак, Блик — это отстой. Короче, я ему: «Чувак, это моя девушка, а это отец моей девушки, а ты сраный торговец наркотой», а он, типа: «Все ништяк, чувак, все ништяк». И все время спрашивает меня, не в курсе ли я, где ты есть. Он хотел разузнать насчет той колбасни — и почему-то уверен, что ты знаешь, где она будет, так что он постоянно достает меня. Когда Никс приедет? О Никсе не слышал? Как-то раз Джейкоб уловил краем уха его расспросы, а потом говорит мне: «С Никсом все в порядке? Почему он с Тимом Бликером тусуется?»