РИТМ-ДЕБИЛ Он возносил её до самых ярких звёзд И там держал, как сваи держат мост, Берёг её, как самый верный друг, И вдруг беспечно выронил из рук, Разбил её у бездны на краю, Как чью-то жизнь, мелодию свою, Порвал мотив и расцепил слова… Какой дебил! Какой безумец, а? «Как месяц ясный, как зелёный колос…» Как месяц ясный, как зелёный колос, Он поднимался, восходил тот голос Из сердца прямо в радости и грусти, А в нём летели «утки и два гуся», Летели быстро-быстро дружной стайкой Из вечеров, что где-то близ Диканьки, А может быть, из певчей той страницы Тургеневской? Летели эти птицы И век, и миг… И вдруг, как чей-то выстрел Из-за угла, врубили в них транзистор! Врубили с ходу — рвано и хрипато. И началась реакция распада. «Очень грустно, друзья, так я всем вам скажу…» Очень грустно, друзья, так я всем вам скажу: Мать свою из деревни в Москву увожу, Увожу от крыльца, от забитых ворот, От надворной тропинки в сарай, в огород, От могилы отца, от родного всего. Очень грустно, друзья. Ну а ей каково? «Луна торжествовала… Полночь. Тишь…» Луна торжествовала… Полночь. Тишь. Трава спала, спал берег, спал камыш, Волна спала в ногах у камыша, И лишь безмолвно плакала душа. О ком она? О чём? А всё о том, Что там, в ночи, стоит мой старый дом. Стоит один — ни звука, ни огня. Лишь тишина за дверью ждёт меня. «Там он стоит, сутулится…» Там он стоит, сутулится, Весь как немой укор, Дом в два окна на улицу, Дом в два окна во двор. Там он живёт, родимый, Памятью старика. Почта проходит мимо, Мимо идут облака, Мимо — зимой и летом, Мимо — и тут и там… Вот соберусь и с ветром Дому письмо передам. «Я всё отдал аплодисментам в зал…» Я всё отдал аплодисментам в зал И лишь тебе одной недосказал, Недошептал, любимая, а надо бы Всего себя отдать, а вот теперь Зачем слова? Кругом сугробы-надолбы: Ни подойти, ни постучаться в дверь. «Тебя уж нет давно, а я всё верю в чудо…» Светлой памяти Исаевой Евгении Степановны
Тебя уж нет давно, а я всё верю в чудо, Что ты хоть раз один отпросишься оттуда. Придёшь, как свет из тьмы, с лица откинешь полночь И вся себя сама живой волной наполнишь, Предстанешь предо мной, и на краю разлуки Я в радостных своих твои согрею руки. И лишь потом, когда ты снова станешь тенью, Земле тебя отдам, но не отдам забвенью. «Было. Били соловьи…» Было. Били соловьи Серебром по камушкам, Каблучки — тук! тук! — твои От подруг, от мамушки Через поле — на крыльцо, В избу через сенцы, Запрокинуто лицо, Нараспашку сердце, Без луны и при луне, И зимой и летом Всё ко мне, ко мне, ко мне, Не ко мне, так к детям… Было. Пели соловьи, Наступили зимы. Каблучки, но не твои — Мимо, мимо, мимо. «У моря, как у неба на краю…» У моря, как у неба на краю, Далёкое всем сердцем принимая, Я звал её, любимую свою, Под лунным серебром ночного мая. Я звал её. И наконец она, С потухшими прощаясь маяками, Из вечности пришла моя волна, Легла у ног… Но рядом были камни. «He смолкай, соловушка…» He смолкай, соловушка, В тёмной тишине. Жаль ты моя, жёнушка, Поживи во мне. Всю тебя я помню, Всё тебя люблю. Жаворонку полдень, Полночь соловью. «Ещё темно, но где-то, где-то, где-то…» Ещё темно, но где-то, где-то, где-то В кромешной тьме идёт рожденье света, А в тишине — произрастанье звука… И вот уж глаз в готовности и ухо Настороже у самой тонкой грани… Ещё чуть-чуть — и снизу солнце грянет, И ночь уйдет, в свою ужмётся тень. И над землёй восторжествует день. НОЧНОЙ ПЕЙЗАЖ То ли поле, то ли роща, То ль в обнимку вечера, — Дали дальние на ощупь, Память — в завтра из вчера. Где-то плач, а где-то песня, Тёмный ветер — шу да ша… Ночь — сияющая бездна, Необъятная душа. «А взгляд ночной — он необычный взгляд…» А взгляд ночной — он необычный взгляд: В нём даль на слух, на ощупь, наугад, В нём вдох и выдох — по лицу сиренью, В нём тропка к истине и фитилёк к прозренью. |
