СОЖАЛЕНИЕ Модерн крепчал. Наивная душа Себя искала в рамках чертежа И не нашла. Отвесная тоска Бетонных плит, не хуже тесака, С плеча многоэтажного высочества Стесала образ вплоть до одиночества. «А я себя ничуть не умаляю…» А я себя ничуть не умаляю Да и завысить тоже не спешу. Я просто говорю — не заявляю И, как перу, служу карандашу. Я — эгоист, за что прошу прощенья У вас, друзья, в лихой и в добрый час. Они мои все ваши огорченья И для себя я радуюсь за вас. «Мои слова и есть мои дела…» Мои слова и есть мои дела. Они и крылья мне, и удила. Кому-то трудно — подсобить спешу, Влюбился кто-то — про любовь пишу, Парнас — на запад, на восток — Парнас… Такой он сердобольный, мой Пегас. ПЕГАС За ним — возы, возы, возы, Хоть кровь из носу, а вези В простой и радужной оправе И не робей на переправе. И так всю жизнь — дела, дела, Путь от копыта до крыла. А там, глядишь, и до ракеты. За то сенца б ему, поэты. ГРУСТЬ Грусть, это плащ осенний на гвозде. Опавший лист в покинутом гнезде, Промозглый ветер из пустых полей И небо без гусей и журавлей, Грусть за окном туманным и в избе… Ну что ж, бывает, — говорю себе — Пусть будет так, пусть погрустится, пусть. Я Пушкина читаю наизусть. «Догорает костёр, догорает. Не жди…» Догорает костёр, догорает. Не жди Чьей-то воли чужой и совета. Сам пойми, человек: ночь стоит впереди, Осень с неба глядит, а не лето. Догорает костёр, сушняку собери И подбрось — он опять засмеётся, Будет рядом с тобой от зари до зари, До того как поднимется солнце. А поднимется солнце — спасибо скажи, Поклонись, как ведётся от века. Догорает костёр. Не оставь. Поддержи. С человеком беда — поддержи человека. НОВОГОДНИЙ ВЕЧЕР Обшарил всё и всё вокруг общупал, Но не нашёл ни валенок, ни шубы, Перелистал все листья, все пределы, Все те снега, где сам себя раздел он До ниточки. И вот теперь, бедняжка, Гол как сокол: ни шапки, ни фуражки, Ни табачку в разорванном кисете, И ни-ко-го на всём на белом свете… И кто ж его согреет, вот вопрос. Ну разве что наш добрый Дед Мороз. «Ему неймётся средь людей…»
Ему неймётся средь людей: То он добряк, то он злодей, То льнёт к груди, то валит с ног. А потому что одинок. А потому, а потому Пойду к нему и обниму, Углажу с головы до пят: Угомонись, детишки спят. ПРОСЬБА МАТЕРИ Ах, как она, взмятённая, просила, Чтоб жало пощадило — не скосило Её птенцов во глубине овса. И — день свидетель — чуткая коса, Рукой неосмотрительной ведома, Споткнулась вдруг у самой кромки дома. Не потому ль, как только встанет солнце, Пернатые ликуют колокольцы? «Золотые лучи…» Золотые лучи Августовского утра, А сирена кричит, — Где-то больно кому-то, Где-то летом — зима, Чья-то жизнь под откосом. Расступитесь, дома, Дайте скорость колёсам, Чтоб совсем не померк Лучик слабого пульса. …Вот и встал человек. Человек улыбнулся. ЯВЛЕНИЕ ВРАЧА НАРОДУ Не великан собой, В безоблачном халате, Чуть что случись с тобой, Как из других галактик Он явится к тебе, Взойдёт у изголовья Звездой в твоей судьбе, Не склонной к суесловью, Взойдёт на тяжкий вздох, Светло взойдёт и строго. Он — человек, не Бог. Но знак его от Бога. В ДЕТСКОЙ ОПЕРАЦИОННОЙ Нескладно ходят ходики Под крестиком в груди. А ей всего два годика. И что там, впереди? Ворона — кыш! — не каркай, Не догорай, свеча. Восстань, отважный скальпель, В святой руке врача. Молись, народ окрестный, Спасительным крестом. Дай Бог ей стать невестой И матерью потом. СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ Солнечная обликом, Как с вершины дня, Ангелом из облака Смотрит на меня, Кружится над хворостью, Ласкова, быстра, Дочка мне по возрасту, По любви сестра. Боль уластит, скромница, Успокоит пульс… Пусть ей день поклонится, Ночь полюбит пусть. |
