«Довольно клятв, довольно грудобойства…» Довольно клятв, довольно грудобойства, Довольно слов несбыточного свойства Уже построить что-нибудь пора бы, А вы всё руководите, прорабы. «Всё алала да алала…» Всё алала да алала По круглой линии стола, Срезая острые углы, Всё ал алы да ал алы. А почему так? — не пойму Пора бы выйти на прямую. «От реки и до реки…» От реки и до реки Сорняки идут в штыки. Ну а что бобы и злаки? Отступают бедолаги От реки и до реки… Как же это, мужики? «Во мгле закоченевшие снега…» Во мгле закоченевшие снега. А где в снегах омёты? Где стога? Где струнный звон парного молока? Не слышно ни пилы, ни молотка. Одна во мглу закутанная тишь. Но — чу! Неужто зашумел камыш? А может, это шевельнулась вьюга? Прислушался: да это же гадюка, Шипя, ползёт внутри змеевика И тихо убивает мужика. «Ну так что же, ну так что же…» Ну так что же, ну так что же. Где там руль, а где там вожжи? Где проект, а где судьба? Неужель одна труба И последний хвост в обозе? Объясни хоть ты нам, Боже. «Ведь знал же, знал, что вор — сподручник вора…» Ведь знал же, знал, что вор — сподручник вора. А голос свой отдал ему… Умора! А час назад нещадно проклинал. Неужто доканал телеканал, Раздвоил и на эдак и на так, И он, чудак, не сдвоится никак. УРОК ЯЗЫКА И раз, и два, и много раз ещё Я вывод делаю — уж такова эпоха — Оно, конечно, дума — хорошо, Но и совет — не так уж очень плохо. Язык — мудрец, он мысль ведёт к тому, Чтоб в жизни всё сложилось честь по чести. Ведь думу думать можно одному, Совет держать возможно только вместе. О СЛОВАХ Всё слова, слова, слова… Год семьи — не год, не два, А года, года, года… Это то, что навсегда. Это — больше, чем награда: Агитировать не надо. Был бы смысл и было б дело На волне души и тела. IV
«Есть книга звёзд на кафедре у Бога…» Есть книга звёзд на кафедре у Бога В ажурном перелёте облаков. Весь мир её читает понемногу Во мгле тысячелетий и веков. Читает глубоко и вдохновенно, Как лоцию ночного корабля И где-то там, у краешка Вселенной, Рукой Творца прописано: Земля. «Снег над степью, полночь на часах…» Снег над степью, полночь на часах. Тишина придерживает шаг. — Стой! — велит. — Послушай, как звенит он, Занебесный азимут зенита, И как там бессонно и бессменно Ходит сердце — маятник Вселенной. Может, так, а может, и не так. Тишина придерживает шаг. «Из распахнутой Вселенной…» Из распахнутой Вселенной, От миров без берегов Веет вечностью, как сеном От заснеженных стогов. Веет встречей и разлукой, Тайной звёздного окна… Протяну сквозь полночь руку, Бесконечность — вот она. СТРЕМИТЕЛЬНОМУ ДРУГУ Ни удержу тебе, ни укороту нет. Даёшь, Земля, вселенский километр! Даёшь Луну! А там, с плеча Луны, Чумацкий путь немыслимой длины Даёшь! А я, а я вот, друг ты мой, Иду по ней на встречу с ней самой, Иду через пустыни и моря К живым корням живого букваря. И падаю лицом в её зарю И, падая, за всё благодарю: За хлеб, за соль, за кровное родство Материков, за наше Рождество… И слышу материнское в ответ: Без пяди, сын мой, километра нет. «Всему есть край в податливой природе…» Ивану Степановичу Алексееву Всему есть край в податливой природе: Нефть в глубине и уголь на исходе, Нерв на пределе, на пределе сердце. Нет времени присесть и оглядеться. Всё скорость, скорость и ещё раз скорость, Сжигаем Землю, как сжигают хворост, В неутолимых топках эгоизма. И это всё мы называем жизнью? Скорей! Скорей! Чтоб всё с рывка и разом. Воистину заходит ум за разум. «Мне снился сон: из глубины веков…» Мне снился сон: из глубины веков, Из-за холмов Великого забвенья Летит ко мне железный вихрь подков Сквозь дождь и снег… И вдруг в одно мгновенье, В один рывок простор сменил простор, Ямская даль с другой сомкнулась далью, — И вот уже главенствует мотор И вот уже, осбруенные сталью, Встают потоки дерзкого огня, Вздымая к небу новую эпоху… «Куда ты, жизнь? Куда ты сквозь меня?» — «Как так куда? На переправу к Богу». |
